Ласковые имена

Аврора молчала.

– Извини, что я позвонила тебе не вовремя.

– Перестань извиняться. Плохие новости всегда приходят в неудобный момент. В неудобный, только и всего. В данном случае генералу Скотту придется нарушить его совершенно непоколебимый режим дня на несколько секунд или около того, но, возможно, он это переживет.

– А, он у тебя? – Я вешаю трубку, а ты, если захочешь, можешь мне перезвонить.

– Ты знаешь, Гектор не Бог. Он им только себя воображает. Тот факт, что он находится у меня в доме, не помешает нам обсудить эту маленькую катастрофу. Вообще-то в эти дни Гектор почти все время у меня, так что если мы вообще хотим разговаривать, то это придется делать при нем.

– Черт побери, если у тебя такое отношение, я могу уйти.

Отодвинув трубку от уха, Аврора прикрыла ее рукой.

– Не смей осыпать меня ругательствами, когда я разговариваю со своей дочерью. Я этого не потерплю. Может быть, ты можешь молча посидеть, пока я не закончу разговор. Тогда мы начнем с того места, где остановились.

– Мы не остановились, – возразил Генерал. – Мы даже не начинали.

Строго взглянув на него, Аврора снова поднесла трубку к уху.

– Уехала, так уехала. Сегодня уже ничего не сделаешь. А завтра надо организовать ее возвращение. Скорее всего, мне придется туда поехать. Это мне за то, что я не перевела ее жить к себе, когда Ройс сбежал.

– Может быть, ты с ней поговоришь по телефону и уговоришь вернуться?

– Нет, она слишком упрямая. Мне ничего не сделать с такой упрямицей по телефону. Ты не можешь меня сопровождать из-за своей беременности, значит придется ехать кому-то другому. Я должна буду отправиться сразу же. Нельзя давать ей время окопаться.

– Извини, что нарушила твой вечер, – повторила Эмма.

– Вечер у меня только начинается, – сказала Аврора, вешая трубку.

– Куда ехать? – спросил Генерал. – Я хотел бы знать, куда ехать на этот раз?

– На этот раз? Я не припоминаю, чтобы куда-то в последнее время ездила.

– Вчера ты целый день ездила по магазинам. Ты все время куда-то уезжаешь.

– Гектор, я не растение. Я знаю, ты предпочел бы, чтобы я никогда не оставляла своей спальни, а еще лучше кровати, но это твоя проблема. Мне никогда не нравилось быть привязанной к дому.

– Так куда ты все-таки собираешься на этот раз?

– В Шривпорт. Рози уехала. Последние дни она очень переживала. Я поеду и привезу ее назад.

– Черт побери, какая чепуха. Позвони ей и скажи, чтобы возвращалась. Кроме того, она и так вернется. Эф. Ви. ведь вернулся, а он тоже убегал.

– Гектор, я знаю Рози лучше, чем ты, и не думаю, что она вернется. Тебе не кажется, что на один вечер споров достаточно? И вообще тебе не повредит съездить в Шривпорт.

– А кто сказал, что я туда поеду? Она твоя прислуга.

– Я знаю, что моя, – холодно сказала Аврора. – А ты – мой любовник, прости меня, Господи. Ты хочешь сказать, что способен на такую неосмотрительность: дать мне самой вести машину триста миль, в то время как, если я не ошибаюсь, двадцать минут назад ты еще пытался затащить меня в постель?

– Это не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу.

– Прости, Гектор, но обсуждается твое поведение, – Аврора вспыхнула гневом.

– Кажется, я делаю неприятное открытие, связанное с человеком, с которым я сплю, а именно, что он ко мне так равнодушен, что не желает отвезти меня в Шривпорт, чтобы забрать оттуда мою бедную прислугу.

– Хорошо, я могу поехать, если мне в этот день не надо играть в гольф.

– Большое спасибо, – сказала Аврора, краснея от злости. – Я, разумеется, приложу все усилия к тому, чтобы ты не пропустил свой гольф.

Генерал не уловил в этой реплике раздражения, он принял ее за чистую монету, что с ним случалось, когда он думал о другом. Потянувшись через кровать, чтобы взять Аврору за руку, он был удивлен, когда рука отодвинулась и хлопнула его прямо по лицу.

– Это еще за что? Я же сказал, что поеду.

– Генерал Скотт, мне кажется, что вы определили мне второе место после гольфа.

– Но я не то имел в виду, – он наконец заметил, что она рассержена.

– Разумеется. Мужчины, кажется, никогда не видят, что их замечания означают как раз то, что они имеют в виду.

– Но я тебя люблю, – сказал Генерал, в ужасе от оборота, который принимало дело. – Люблю, помнишь об этом?

– Да, Гектор, помню. Я помню, что ты сделал в мою сторону свой обычный весьма неуклюжий пасс в восемь тридцать. На этот раз ты умудрился сломать браслет у моих часов, и еще одна моя сережка закатилась под кровать. Я помню эти детали совершенно отчетливо.

– Но это ты отдернула руку. Я не хотел ломать браслет.

– Правильно, но я не желаю, чтобы ты трахал меня в восемь тридцать, чтобы заснуть в восемь сорок пять, а точнее, – в восемь тридцать шесть, а в пять подняться на свою проклятую пробежку, – закричала Аврора. – Это не совпадает с моим идеалом amore, и я говорила тебе об этом бесчисленное множество раз. Я нормальная женщина, и вполне в состоянии посидеть до двенадцати, а то и дольше. Я в какой-то мере надеялась, что со временем сделаюсь для тебя важнее гольфа или хотя бы твоих собак, но, как теперь вижу, – тщетно.

– Черт побери, почему от тебя всегда столько неприятностей? Всегда. Я делаю все, что могу.

Несколько секунд они молча зло смотрели друг на друга. Аврора покачала головой.

– Я бы предпочла, чтобы ты ушел. Знаешь, Гектор, это для тебя – как гольф. Все твои интересы сводятся к тому, чтобы кратчайшим путем достичь лунки.

– Да уж к тебе короткого пути нет, черт возьми! – заорал Генерал. – Ты из меня сделала нервного калеку. Я теперь и заснуть не могу.

– Да, я наверное, самая трудная партия в вашей жизни, Генерал, – спокойно глядя на него, сказала Аврора.

– Слишком трудная. Черт побери, слишком трудная.

– Мои двери открыты. Мы снова можем стать соседями, ты знаешь, ты по глупости попал впросак, а под рукой нет танка, который бы тебя защитил.

– Заткнись! – крикнул Генерал, взбешенный тем, что она сумела овладеть собой, в то время как он все трясся от растерянности.

– Ты говоришь только для того, чтобы себя слушать. У меня уже двадцать лет нет танков.

– Ну хорошо, я только хотела, чтобы ты серьезно задумался над своими поступками. Я приложила немыслимые усилия, стараясь приспособиться к тебе, а мы все равно постоянно ссоримся. А какой станет наша жизнь, если я сделаюсь несговорчивой?

– Ты не можешь стать хуже, чем сейчас, – сказал Генерал.

– Ха-ха, много ты знаешь! Это я еще ничего от тебя не требую. А ну, как выдвину несколько условий!

– Например?

– Вполне разумных. Я могу пожелать, чтобы ты избавился от этой допотопной машины и своих самонадеянных псов.

– Своих каких?

– Самонадеянных, – повторила Аврора, наслаждаясь изумлением Генерала.

– В качестве особого теста на серьезность я даже могу потребовать, чтобы ты бросил гольф.

– А я могу потребовать, чтобы ты вышла за меня замуж. В эту игру можно играть вдвоем, – выпалил Генерал.

– Но только один может играть успешно. Удивительно, как я к тебе привязалась, и я не хотела бы тебя терять, но не заговаривай снова о браке.

– Почему?

– Потому что я сказала, не надо. Если один из нас в корне не изменится, об этом не может быть и речи.

– Тогда поезжай за своей чертовой прислугой, – вконец разозлился Генерал. – Я и милю не проеду с женщиной, которая так со мной разговаривает. Тем более, что я терпеть не могу эту проклятую прислугу.

– Несомненно, она напоминает тебе меня. Каждый, кто хоть чуть-чуть отличается от полного раба, напоминает тебе обо мне.

Генерал вдруг вскочил.

– Черт возьми, у вас обеих нет никакой дисциплины, – сказал он, все больше и больше ощущая давление.

Аврора не шелохнулась.

– Извини. Признаю, что я безнадежно ленива, но это едва относится к Рози. Ее дисциплинированности хватает на нас двоих.

– Тогда что она делает в Шривпорте? – спросил Генерал. – Почему она не здесь, где ей полагается быть?