Не соблазняй повесу

Лукас смотрел на выразительно поджатые губы Амелии, на ее маленький упрямый подбородок и сверкающие глаза, которые он уже отчаялся было когда-нибудь увидеть, и его радостное облегчение от того, что он нашел ее целой и невредимой, сменялось негодованием.

Он не мог удержаться, чтобы не спросить, откуда oнa узнала о Фрайерах и когда это произошло.

– Так вы полагаете, что это все из-за Долли?

Амелия уловила возмущение в голосе Лукаса и вздернула подбородок еще выше.

– А разве это не так? Взгляд Лукаса был жестким.

– Вы считаете, что я летел двое суток днем и ночью, не в состоянии ни спать, ни есть, каждую минуту представляя себе, что найду вас, похищенную этим ослом, только из-за вашей проклятой мачехи? И думал при этом, что если я спасу вас, то вы поможете мне в моем расследовании?..

Амелия растерянно моргнула.

– Ну... да. – Выражение ее лица смягчилось. – Поймите меня правильно, Лукас. Я очень благодарна вам за то, что вы приехали за мной. Но мне известно, что в Лондоне вы «ухаживали» за мной только для того, чтобы получить сведения о моей мачехе. Но не стоит вам заходить так далеко и жениться на мне.

Так вот оно что! Если она считала, что его ухаживание неискреннее, стало быть, ей было что-то известно о его расследовании. И значит, она тоже притворялась, будто он ей нравится.

– Что же именно, как вы полагаете, известно вам о Фрайерах? – спросил он, ибо ему стало ясно, что они ни к чему не придут в своем разговоре, пока не определится это. – И как давно известно?

– С того момента, как мы с вами познакомились, – со вздохом призналась Амелия.

Лукас не удержался и выругался по своему адресу.

– Значит, вы все-таки побывали в моей комнате во время бала!

Так вот ради чего она разыгрывала свой дурацкий флирт – чтобы он не догадался о ее обыске у него в спальне. А Дороти и Теодор Фрайер теперь скорее всего уже на полпути в Индию или на Ямайку.

– Я увидела ваши записи о разных женщинах по имени Дороти, – заговорила Амелия. – И обнаружила фамилию, которую Долли носила перед тем, как вышла замуж за папу. Некоторые подробности вроде бы имели к ней отношение, и это свидетельствовало о том, что вы ее выслеживаете. Я решила выяснить почему.

– Вы не сообщили ей? Или вашему отцу?

– Я не хотела беспокоить их, пока не узнаю, в чем же дело.

Лукас испустил долгий вздох облегчения.

– Но в день похищения, – продолжала Амелия, – я узнала от... друга миссис Харрис, почему вы разыскиваете Долли или женщину, похожую на нее.

– И что же сообщил вам этот «друг»?

– Что американское морское министерство уполномочило вас схватить растратчика по имени Теодор Фрайер. А так как вы ищете женщину по имени Дороти Фрайер, я пришла к заключению, что между ними есть какая-то связь.

– Они женаты. – Наверное, стоит сказать ей правду... или большую часть правды. Он определенно не хотел, чтобы она узнала некоторые из подробностей. – Теодор Фрайер был доверенным служащим флотского подрядчика в течение пяти лет, после чего начал присваивать деньги. Для этой цели он подделал несколько документов, и никто в банке и в компании не сомневался в его полномочиях. До тех пор, пока он не скрылся.

Лукас выглянул в окно и стал смотреть на суровые просторы северной Англии, едва освещенные лучами занимающейся утренней зари. Потом заговорил снова, стараясь, чтобы голос его звучал как можно сдержаннее.

– Позже я обнаружил, что он несколько месяцев получал письма от Дороти Фрайер. Последнее пришло в тот день, когда он сбежал. Видимо, оно его настолько взволновало, что он взял деньги и уехал в Рейнбек. Оттуда он и Дороти перебрались в Канаду. Дороти представляла его всем как своего мужа Теодора Смита.

– Видите ли, вы тут ошиблись. Моя Долли – вдова Обадии Смита.

Он снова повернулся к ней:

– Это вы так говорите.

– Долли вовсе не Дороти Фрайер, уверяю вас. Она никогда не жила той жизнью, какую вы описываете, и она, конечно же, не могла быть соучастницей в краже...

– Не могла? Она была в Канаде, вы это сами признали, хоть и старались скрыть. Время ее приезда в Англию совпадает с моими сведениями, и у нее наружность Дороти, и она приехала сюда с большими деньгами.

– Откуда вы узнали о день... – Амелия со стоном прервала себя на полуслове. – Ох, вы не знали. Это я сейчас проговорилась!

– Я был в этом вполне уверен.

– Она получила эти деньги в наследство от своего мужа, купца.

– В Бостоне, верно? Но я готов держать пари, что, если вы ее спросите о Бостоне, выяснится, что она ничего не знает об этом городе. И не кажется ли вам немного странным, что муж возил ее с собой по тем же местам, по каким Теодор возил свою жену? Женщина, которой вполне подходит описание Дороти Фрайер...

– Это не Долли, что бы вы ни говорили! Она такое робкое и застенчивое создание. Она носит то же имя, что и жена вашего преступника, но это всего лишь ужасное совпадение.

– Так убедите меня! – огрызнулся Уинтер. – Расскажите о ней правду. – Его вдруг осенило. – До сих пор вы потчевали меня ложью, не так ли? Чтобы сбить меня со следа.

– Нет! То есть... поначалу немного было. Чтобы проверить, как вы отреагируете. Чтобы я могла уяснить, та ли она женщина, которую вы ищете.

– Чтобы уехать в Девон, предостеречь ее и помочь ей бежать.

– Только в том случае, если бы я убедилась, что вы ошиблись. Потому я и хотела поговорить с вами на обеде у Кирк-вудов и доказать вам раз и навсегда, что Долли – не та особа, которую вы ищете.

Так вот почему она была такой разгневанной во время чая! Потому что окончательно осознала, что он враг.

А он-то считал, что злится она из-за того, что произошло на шебеке. Каким же законченным идиотом он был! Ее вполне заслуженно называют «леди Далила». Она завлекла его своим прекрасным телом, чтобы докопаться до сути, узнать правду.

– Значит, все ваше кокетство и то, как вы благосклонно принимали знаки моего внимания... все это было притворством с целью получить от меня нужные вам сведения. Именно это вы хотите сказать?

– Вы делали то же самое. – Амелия отвернулась к окну.

– Но ведь я здесь, не правда ли? – медленно, подчеркивая тоном голоса каждое слово, проговорил он. – И вопреки той несусветной чепухе, которую вы вбили себе в голову, я здесь не из-за Долли. Поверьте, если бы я хотел облегчить свое расследование и добиться успеха, я оставался бы в Лондоне до тех пор, пока она и ваш папочка не вернулись бы в город, и тогда я заполучил бы ее легко и просто. Но вместо этого я поехал за вами. И знаете, почему?

– Почему? – переспросила Амелия, и ее нижняя губа дрогнула.

Лукас с силой втянул в себя воздух.

– Потому что мне была невыносима мысль о насилии Помроя над вами. Тем более что вина за это его похищение лежит первым делом на мне.

– На вас? – Амелия сдвинула брови. – Почему вы так считаете?

– Если бы я не сидел каждый день на ступенях вашего дома и не дразнил его, он, возможно, и не дошел бы до такого чудовищного поступка.

Еле заметная улыбка промелькнула на ее лице.

– Я склонна, думать, что причиной скорее всего послужило мое слабительное.

– Послушайте, но при чем здесь слабительное?

Когда Амелия, краснея, объяснила ему, в чем дело, Лукас разразился смехом:

– Ах вот почему он так стремительно укатил от вашего особняка! Беру свои слова назад, дорогая, это и в самом деле ваша вина.

– Он это заслужил.

– Пожалуй, да. Но мне стоит помнить, что вставать у вас на пути опасно. При наличии у вас умения орудовать кувшином как дубиной и решать сложные проблемы при помощи слабительного я не хотел бы оказаться вашим врагом.

Эти слова напомнили Амелии, что Уинтер может оказаться врагом ее семьи, и она опустила глаза.

– Так вы и в самом деле поехали за мной потому, что беспокоились обо мне?

– Нет. – Когда она снова вскинула голову, Лукас добавил с жаром: – Я приехал потому, что был болен от тревоги за вас. Это никак не связано с Долли и Тео Фрайер. – Глаза их встретились. – И оба они не имеют никакого отношения к тому, почему я везу вас в Гретна-Грин. Женитьба на женщине ради того, чтобы помочь расследованию, лежит за пределами понятия о долге даже для меня.