Мама

— Чего орешь, киса? Рано еще.

— Михей, кончай валяться, — послышался откуда-то со стороны голос второго. — Давай уже, не один чай.

Михей гыкнул. Эл почувствовала, как задирается юбка. Попыталась вывернуться, дернулась, но ее только сильнее прижало к земле.

Она уже смирилась с неизбежным, даже попыталась расслабиться, как вдруг распаленного парня сверху словно ветром сдуло. Эл перевернулась на спину, приподнялась и села. Двое парней стояли в стороне с вытянутыми в удивлении рожами. Третий, тот, что собирался быть первым, сидел в полутора метрах от нее. Из-под правой ладони, которой он прикрывал лицо, струилась кровь.

Эл невольно вздрогнула, над ней возвышался мужчина в ярко-алой рубахе и короткой замшевой куртке. По всему судить, неожиданный спаситель просто отпихнул неудавшегося насильника сапогом. Тем более что разбить лицо в кровь его «казаком» сложности не составляло.

— Ты охренел, чувак! — вышел из ступора один из парней.

— Ушли отсюда быстро, — тихо произнес мужчина.

— Да ты чего? Совсем уже?

Парень медленно с угрозой попер на него. В руке мужика вдруг возник пистолет. Эл не успела заметить откуда. Нечаянный спаситель не стал тратить время на разговоры. Грохнул выстрел.

Эл подскочила и быстро побежала прочь. По роду занятий она сталкивалась с разными людьми, но этот тип особенно не любила.

Сзади коротко грохнуло еще раз. Потом еще. Эл бросилась к ближайшему дому, завернула за угол и остановилась, переводя дыхание. Ни выстрелов, ни каких-либо других звуков с места разборки больше не доносилось.

Любопытство взяло верх над осторожностью. Эл тихонько выглянула из-за угла. Крови было не много, но то, что насильники мирно лежали на земле «без дыханья, без движенья», не оставляло никаких сомнений в их несвоевременном отходе в мир иной.

Мужик в красной рубахе и замшевой куртке, присев на корточки, выворачивал карманы трупов. «Псих ненормальный, — про себя подумала Эл, — хотя довольно интересный». Девушка прислонилась спиной к стене и задумалась.

2

— Что ты здесь делаешь?

— Сижу, — честно призналась Эл.

— Хорошие дела, — мрачно заметил спаситель. — Спасаешь девку от изнасилования, а она за это залезает в твою машину. Кража имущества вместо спасибо?

— Если ты не заметил, то я на пассажирском сиденье.

Мужчина посмотрел на нее странно, словно полагал, будто она идиотка, а сейчас вдруг разглядел — нет, не идиотка, а законченная идиотка.

— Я вижу, — нахмурился он. — И это что-то значит?

— Нет, ничего это не значит, — огрызнулась девушка. — Только если бы я хотела угнать твою машину, я бы села на водительское место и не сидела бы как дура, а завелась и дала бы по газам.

— Значит, машина моя тебе не нужна, — спокойно подытожил спаситель. — Тогда что ты здесь делаешь?

— Ну, во-первых, хотела сказать спасибо. А во-вторых, должна же я тебя отблагодарить.

Мужик снова посмотрел на нее, как на что-то невразумительное, сродни ходячему воплощению кретинизма. Такой взгляд оскорблял Эл. Хотелось вылезти из машины, хлопнуть дверью и уйти. Но что-то удерживало ее. Какое-то чувство противоречия, что ли. Возникало желание показать, доказать ему, что она тоже человек, а не то, на что смотрят сверху вниз.

— И чем ты можешь меня отблагодарить? Деньги, дурь, оружие?

— Нет. — Эл постаралась принять наиболее обольстительную позу, на личике ее появилось странное сочетание похоти и жеманства. — Я проститутка.

Она рассчитывала, что он тут же страстно бросится на нее, а потом… потом… Но спаситель отреагировал на это заявление самым оскорбительным образом. Рожа мужика растянулась в широченной улыбке, он кхыкнул раз-другой, а потом просто заржал в голос, высоко запрокинув голову.

— Что смешного? — сквозь зубы обиженно проговорила она.

— Во истину женская логика. Спасшись от трех похотливых мужиков, горящих однозначными желаниями, она раздвигает ноги перед спасителем.

— Нормальная логика, у мужиков и такой нет, — надулась Эл.

Он перестал смеяться и посмотрел на нее уже серьезно:

— Ладно, шутки в сторону. Спасал я тебя не за что-то, а просто так. Так что считай, что мы в расчете. Вылезай из машины.

«Ну уж нет», — мысленно взъерепенилась Эл. Внутри все кипело от возмущения, но когда заговорила голос звучал мягко и ровно.

— Нормальные мужчины хотя бы представляются.

— Так то нормальные. Спорим, что те трое не представились бы?

— А ты?

— А кто сказал, что я нормальный?

Эл хотела сказать что-то еще, но слов не нашла и только жалко промямлила:

— Ну, я думала…

— Ладно, меня зовут Вячеслав. Довольна? Теперь вылезай из машины.

— Не вылезу! — Эл решила пойти на пролом. — Просто классика старых фильмов. Герой спасает прекрасную даму, она хочет идти с ним, он всячески отбивается…

— Кто сейчас помнит старые фильмы?

— Я помню, — отрубила Эл. — Так вот, герой сопротивляется, но все же берет ее с собой. Поехали.

— Куда? — вылупился на нее Вячеслав. — Я не повезу тебя домой. Я не такси.

— Такси? Это что, шутка из разряда старых фильмов? Кто сейчас помнит, что такое такси? Куда ехал, туда и езжай.

— Да пойми ты… как тебя там?

— Эл, но ты можешь звать меня…

— Да пойми же ты, — не обращая внимания на то, что она говорит, оборвал Слава. — Я сам не знаю, куда еду. Мне нужен президент. Все, что у меня есть, это машина и желание его найти. И все.

Он выпалил это на одном дыхании и замолчал. Теперь Эл смотрела на него как на ненормального. Попыталась заглянуть ему в глаза, но он прятал взгляд, а потом и вовсе отвернулся, уткнувшись в боковое окно.

— Кого ты ищешь?

— Президента, — пробормотал он.

— Не хочу тебя расстраивать, но президента больше нет. У нас анархия. Официально. Уже пятнадцать лет.

— Я неверно выразился. — Слава снова повернулся к ней, смотрел теперь спокойно, без опаски. — Я ищу бывшего президента.

— Зачем? — деловито спросила девушка.

— Нужен он мне.

— Понятно. Поехали.

— Куда? — не понял он.

— Вперед. В этом городе нет президента. Ни бывшего, ни настоящего — никакого.

— Хорошо, поехали, — взял себя в руки Вячеслав. — Только обуйся сперва. В багажнике кроссовки.

И протянул ей ключ.

3

Машина шла ровно. «Фольксваген», даже старенький, бегает очень неплохо. Особенно если за ним хорошо ухаживать. А Слава любил свою машину.

Он дал руля вправо, выезжая с кольцевой дороги на трассу. Город остался за спиной. Вячеслав покинул его с той легкостью, с какой обычно приезжал и уезжал из городов, сел, деревушек. Нет привязки к месту и быть не может, когда твой дом — твоя машина. А вот девочка ведет себя на редкость спокойно, видимо, еще не поняла, во что полезла.

— И давно ты этим занимаешься? — спросил он, чтобы хоть что-то спросить.

Эл молчала. Слава повернул голову. Девушка спала. Волосы разметались по подголовнику и спинке сиденья, голова склонилась к плечу. На лице царила безмятежность, которая касается каждого спящего человека. Миленькая моська, да и фигурка ничего. Чего отказался, спрашивается? Трахнул бы ее там же, получил бы удовольствие и геморроев меньше, не пришлось бы с собой тащить. А теперь…

Машину подбросило на выбоине. Асфальт ни к черту. Еще бы! Кто теперь занимается его укладкой? Да никому это не вперлось. Сперва каждый пытался заниматься своим домом, потом — тянуть каждый в свой дом. А потом пошел беспредел. А вместе с ним — страх. Красивая сказка со страшным концом. А вернее сказать, страшная реальность с закономерным финалом. Что теперь ценится в этом мире? Наркота, машины, оружие. Еще, как ни странно, деньги. Слава так и не смог понять, почему эти бумажки сохранили свою значимость. Универсальное средство обмена? Может быть.

А в свете этого выгодно либо торговать оружием, либо торговать дурью. Владельцев чего-либо другого не признают, ведь все прочее можно отобрать бесплатно. А этих отчего-то уважают. Правда, время от времени и их убивают, но куда ж без этого. А еще пользуются спросом и уважением музыканты. Вернее, патлатые татуированные уроды, орущие со сцены дикими голосами под аккомпанемент ударных и электроники. За все время Слава припомнил бы всего пару случаев, когда грохали этих патлатиков. Да и то не убийство, а издержки производства. Первого порвала перевозбудившаяся толпа, когда он со сцены сиганул в зал, второго задавили на выходе из клуба, в котором он горланил свои попевки. Да и то не по злобе, а из любви и желания прикоснуться к кумиру.