Румын сделал открытие

— И это все ты, Шурка Воткин!

Я смиренно кивнул. Но, если честно, жалел.

Если честно, то я страшно жалел, что не могу еще раз подняться на девятый этаж в элитную квартиру примат-доцента. «Она здесь ». Теперь я знал, как надо правильно произнести эти два слова. Теперь я знал, как надо правильно ухватить поэта-степняка за косичку, стянутую зеленой резинкой. У него, наверное, просторная кухня. У него, наверное, широкие мраморные подоконники, дорогой музыкальный центр, на овальном стильном столе — ваза с розами, алыми, как кровь куртизанки-партизанки. Я бы показал примат-доценту чудесную страшную фотку, а он, непременно процитировал бы что-то к случаю. «Чего желать? К чему стремиться? Мы все по своему велики. Есть постно-благостные лица, а есть — возвышенные лики »… Но, черт побери, инопланетяне в Трансильвании! Я не ослышался?

О грубости Роальда ходят легенды.

Он ткнул пальцем в большую сумку, стоявшую у дверей.

Продолжая стонать («Они увезли мой пазл…») Врач встал. Я помнил совсем про другую сумку (черную, спортивную), ожидающую нас на чердаке пустого пыльного домика. Нас не убили, не искалечили, не увезли вместе с бандитами, плевать нам на пазлы, на румынских инопланетян, даже на Великую Дакию от Вены до Черного моря, а может, и до Тихого океана. Сумка на чердаке здорово грела сердце. Архиповна не позвонила? Зато никто больше не бьет меня по голове ни бутылкой, ни полешком. Мысли о черной сумке действительно действовали на меня ободряюще.

— Он здесь! Мой пазл!

— Не твой, — покачал головой Роальд.

— Как это не мой? — длинные пальцы Врача любовно скользили по знакомым бортикам, касались темного вздрагивающего желе. — Я знаю. Я вожусь с ним много лет!

— Тот, твой пазл, в ФСБ. Правда, они там считают, что у них находится пазл румына.

— «Мефитический мясник ». — Врач не верил. Он попросту не хотел верить: — Ты хочешь сказать, что таких пазлов, как мой, несколько?

— А где ты видел поле, на котором бы рос только один колосок?

— Нет, подожди, Роальд. Ты не торопись. Я, конечно, что-то такое подозревал, но куда в такую рань торопиться? Хочешь поговорить об этом? Таких пазлов действительно два? Они идентичны?

Роальд покачал головой.

Он не знал, как относиться к полученной им информации.

Если таких пазлов два, то теперь они оба находятся в России.

Один в ФСБ, другой у тебя, Леня. А Нику Друяну считал пазл чем-то вроде резервного контейнера с топливом для инопланетного корабля, может быть, потерпевшего когда-то катастрофу в горах Трансильвании. Он первый заметил, что темное желе не отражает солнечных лучей. Может, предположил он, пазл — даже не контейнер с инопланетным топливом, а каким-то необычным способом свернутое пространство-время? Заткнись, Кручинин, не сбивай меня с толку. Я сам плохо это понимаю. У Нику было несколько гипотез. Произнося слово свернутое , обычно имеют в виду нечто вроде шара, но в случае с загадочным пазлом, точнее, с двумя его абсолютно идентичными вариантами, все выглядит иначе. И ты заткнись, оборвал Роальд Врача. Я занимаюсь преступниками. Мне вообще наплевать на Нику Друяну, но он совершил ряд правонарушений. Он прятался в России как нелегал. Он подозревается в мошенничестве и в нескольких убийствах. Этим и интересен. В одном секретном отчете он намекал на то, что в коробке пазла может быть свернута целая Вселенной. Ну, не целая, так большая часть ее. Заткнитесь оба! Я только повторяю то, что узнал из секретных отчетов. У меня свои каналы получения нужной информации, поэтому заткнитесь и слушайте. Больше к этому вопросу я никогда не вернусь. Нику Друяну считал, что каким-то образом свернутое пространство-время можно активизировать. Он считал, что можно в миллионную долю секунды высвободить спрятанную в пазле неимоверную энергию, взорвать сразу миллионы звезд, а то и галактик. Кондукатору нравилась идея держать палец на такой кнопке. Опирался же Гитлер на тибетских монахов. Почему не поиграть в космическую бомбу? Помните, что раньше в мире было румынского? Правильно. Кроссовки «Ромика», ботинки «Инсулейт», автомобиль «Дачия», футбольная команда «Стяуа», блокбастер «Даки», Надя Команечи на брусьях. Кондукатор увидел шанс. А теперь появился шанс заставить весь мир заговорить по-румынски. Сажал я одного, отвлекся Роальд. У него дед был инопланетянином. Ни одного зуба и по-русски не понимал. В одном секретном отчете Нику Друяну, правда, предупреждал Кондукатора об опасности. Ну да, можно взорвать мир. Но ведь только вместе с собой. «А разве мы не смертны?» — написал на отчете Чаушеску. Одно время Нику Друяну вроде бы собирался через команду Фрэнка Дрейка оповестить весь мир о своем открытии. Но сперва ему запрещали, а потом Кондукатора и его жену расстреляли. А пазл исчез. Вместе с Нику Друяну. Доходит до вас? «Траяску Романиа маре !»

А инопланетяне?

Ну, что инопланетяне.

На инопланетян мне тем более наплевать, грубо сказал Роальд.

— Я подозреваю, что Нику Друяну собирался поторговаться с правительствами.

Мы наклонились над пазлом. Нежные отсветы, затаенные полыхания. Архиповна, конечно, дура. Ей бы не в Австралии болтаться под руку с Бредом Каллерманом, а гулять по песчаному берегу искусственного моря, держась за руку писателя Кручинина. Дохлые лещи на берегу? Планктон цветет? Вода мутная? Зато если коробку наклонить, загадочное желе обвисает мягкой сексуальной складочкой… На левой груди Архиповны крошечное тату… На пыльном чердаке спортивная сумка… Мир прекрасен!.. Сквозь светящиеся облачка неясных туманностей смутно проглядывали силуэты звездных мышек… Они все так же обнюхивались… Но на этот раз как-то тревожно… Так мне вдруг показалось… В «Каталоге галактик» Воронцова-Вельяминова звездные мышки выглядели веселей…

— Роальд, — просипел Врач, — у тебя везде друзья.

— Даже не думай! — отвернулся Роальд. — Выбрось из головы.

— Нет, ты послушай, ты представь, — быстро заговорил Врач. — Однажды в казенных кабинетах сотрудники в погонах начнут ходить под неестественными углами, сидеть с каким-то ужасным наклоном, они же сразу допрут…

— Я думаю, так и должно быть.

— Нет, Роальд, ты не торопись, ты ведь хочешь поговорить об этом…

Врач медленно провел мизинцем по поверхности желе. Наверное, его укололо электрическим разрядом. Я ведь не спорю, нервно сказал он Роальду. Я ведь не спорю, когда ты говоришь, что науками и искусствами можно будет заняться только тогда, когда мы пересажаем всех преступников. Но когда, Роальд, ты начинаешь претендовать на значительные выводы…

Врач страдал.

«Эта трубка не простая а отнюдь клистирная ».

Ты сам подумай, Роальд. Фрэнк Дрейк, человек из Корнеля, придумал изобразить на золотой пластинке символ атома водорода, излучающего радиоволны. Может, наивно, но его золотую пластинку отправили в космос на «Вояджере». Орбиты планет Солнечной системы, силуэт ракетного корабля, покидающего третью планету, — вдруг эти символы попадут в сферу внимания другого разума! Нет, погоди, Роальд. Я сам не раз думал, есть ли смысл в таких посланиях? Если твой собственный мир не похож на другие, если ты не человек, не марсианин, не еще какое-то подобное существо, если ты, в отличие от нас, весь соткан из звезд и туманностей, если ты занимаешь во Вселенной чудовищное пространство, как эти вот звездные мышки в пазле, то как понять жалкую человеческую символику? Так ведь? Если ты мыслишь мегапарсеками и миллиардами лет, если ты фактически бессмертен, как дойдет до тебя тщета отдельной человеческой жизни?

— Сажал я одного…

— Нет, погоди, Роальд. Пораскинь мозгами. Я ведь многого не требую. Что может обратить на себя внимание существ, других существ, ни в чем не совпадающем с тобой и с твоим образом жизни?

— А что тут непонятного?

— Ты так считаешь? — изумился Врач.

— И Нику Друяну тоже так считал. Не существует однозначных символов. А раз ничего такого не существует, значит, надо послать соседям сам объект. «Смутно вращая инфернальным умом ». Вот нам и прислали. В Трансильванию, или в Египет, или в Китай, не знаю. Мне наплевать. Я ищу преступников. Высвобожденной энергии такого пазла все равно противопоставить нечего, так считал Кондукатор. Наверное, и Нику Друяну так считал. Одно беззаконие тащит за собой другое. Но этот румын был прав в главном. Самый простой символ можно интерпретировать как угодно, но сплав хрусталя с необычным изотопным составом всегда останется именно сплавом хрусталя с необычным изотопным составом, а галактика с ее звездами и разливами диффузной материи, даже замкнутая вот в такой файл, всегда останется именно галактикой. Послание другому разуму должно быть понятным и вечным. Пусть его можно утопить в море, обронить в сушильную печь, остужать на нем самогон, терять в Трансильвании и находить в Египте, все равно рано или поздно…