Жребий

Мне ничего не было ясно. Но я решил принять правила игры.

- Почему не в госпитале служишь, а на передовой, под огнем?

- Так уж сложилось, - потупила глаза девушка. - Не поладила кое с кем. Знаете, бывает…

- Раненых с поля боя должны выносить мужчины-санитары. Разве нет?

- Кто же воевать тогда будет? Раненых таскать и девчонкам под силу. А вы воюйте.

Откуда-то с новой силой потянуло гарью. Как бы нам не задохнуться в этом погребе.

- Уходить надо, Маша. Тебе надо уходить. Я пережду.

- Нет, товарищ капитан. Я вас не брошу.

Что это за обращение - «товарищ» и на «вы»? Пытается шутить? Сама боится? И что она, в конце концов, здесь делает?

- Это приказ, Мария. Уходите. Немедленно.

- Медсестры не в вашем подчинении, товарищ капитан. Да и засыпало землянку. Дверь не открывается, я хотела выглянуть. А щель бревнами завалило. Из пушки соседний дом разнесли.

- Что ж, значит, судьба.

Сил спорить у меня не было. Я попытался перевернуться на бок. Получилось, хоть и с трудом. На полу, на куске брезента, заметил черную коробочку и наушники. Да это же плеер Старостина! Поручик оставил его в укрытии. И правильно - в окопе нужно слушать звуки боя. Музыка отвлекает и может погубить. Но лучше бы он оставил здесь пакет первой помощи…

- Вы поспите, товарищ капитан.

- Давай на «ты», Мария? Мне неудобно - не настолько я тебя старше. А ты мне еще и жизнь спасла.

- Хорошо, давай на «ты», Никита. А что жизнь спасла - так для того ведь я и служу. Да и громко это сказано. Ты, может, и без меня выбрался бы.

- Мне и правда память отшибло, наверное. Не помню, как я здесь очутился, - солгал я. - Ты из какого подразделения?

- Из медсанбата, откуда же еще? Тринадцатая гвардейская стрелковая дивизия. А ты не наш, что ли? Откуда? Из сто девяносто шестой стрелковой?

- Не помню. Не знаю.

Девушка подозрительно взглянула на меня, наморщила лобик.

- Что-то хоть помнишь? Призвали тебя когда?

- Да вот, буквально несколько дней назад.

- А до этого что же? По брони на заводе работал?

- Не на заводе. В градоуправлении.

- А… Из Москвы?

- Нет, из Ростова. А ты откуда?

- Из Кривого Рога. На Украине. Немцы его давно уже захватили.

- Так мы с немцами воюем, Маша?

- С фашистами, - лицо девушки стало еще более настороженным. Словно она ожидала от меня какого-то подвоха.

- Но фашисты же вроде в Италии? Слово итальянское…

- Ив Германии тоже фашисты. Ты спи, капитан. Спи. Потом поговорим.

- Нет, спать я не хочу. Вдруг враги нагрянут? Хоть какое-то оружие у тебя есть?

- Нет.

- Клинок мой тоже в поле остался?

- Не знаю. Не видела. Автомат покорежило, больше ничего не заметила.

Толку от серебряной шпаги мне сейчас не было никакого, вряд ли я смог бы вытащить ее из ножен, но потеря меня очень огорчила. Если придется умереть - не хотелось делать это как безродному псу, безоружному.

- Посмотри, может, найдется что-то в укрытии? И подай мне, пожалуйста, плеер - он, наверное, работает.

Мария поднялась, прошла в другой угол землянки, наклонилась. Хорошая фигурка, но ведь совсем еще девчонка… Куда ей на себе бойцов с поля боя вытаскивать? Кто такое придумать мог?

Вернулась с гранатой в руке. Граната была странной - большой, гладкой. И не противотанковая, но и противопехотных таких я не встречал. Может быть, персидская? Но откуда она здесь могла взяться?

- А плеер, Машенька?

- Что это такое, Никита?

Мне опять стало не по себе. Как молодая девушка может не знать, что такое плеер?

- Ты его не заметила? Вон, коробочка в углу. Девушка дала мне коробочку и наушники.

- Рация? - восхитилась она. - Или миноискатель? Не может быть рация такой маленькой!

Не может? Почему же не может? У Старостина какой-то старорежимный плеер, с компакт-дисками, внушительных, я бы сказал, размеров. Если бы я имел привычку слушать на улице музыку, то купил бы себе цифровой раз в пять меньше. Но на вкус и цвет товарища нет.

- Это проигрыватель, - ожидая, что девушка рассмеется, объяснил я. - Слушать музыку. И, кстати, где-то у меня был телефон. Совсем забыл… Надо позвонить своим.

Действительно, с этой суетой, с Машей, которая меня то удивляла, то пугала, я перестал ориентироваться в ситуации. Чего проще - достать трубку и позвонить Сысоеву? Им сейчас не до меня - но, может быть, я смогу встать? И надо предупредить их, что на полигоне гражданские… Хотя какая же Маша гражданская? Утверждает, что служит… Ничего не поймешь!

Пошарив по карманам, телефона я не нашел. Неужели выпал? Мария смотрела на меня жалостливо.

- Совсем тебе плохо, Никитушка. Разве может телефон в кармане помещаться? Нет у нас линии связи. И телефона нет. Но ничего, наши высоту отобьют - выберемся.

Спрашивать, зачем нашим отбивать высоту, я не стал. Бесполезно. Эта девушка не имеет ни малейшего понятия о том, что творится здесь. Или я действительно потерял память и воображаю невесть что, а мы вовсе не в степях под Царицыном и воюем не с ограниченным контингентом персов, а с Германией или с Италией. Правда, невероятно, что немецкие или любые другие европейские войска дошли до Волги - а значит, мы на Днепре, или на Дунае, или на Висле…

- За Волгой сейчас спокойно, - словно специально опровергая мои умозаключения, проговорила Мария. - Урожай собрали, который остался, жара спала. Скоро дожди пойдут - и завязнут немцы. Зима заморозит, стужа скует…

Я включил плеер. Старостин нарезал диски сам - рассказывал об этом еще перед боем, совал мне плеер. Но настроения не было… Первой заиграла песня «Мельницы».

Позабытые стынут колодцы,

Выцвел вереск на мили окрест,

И смотрю я, как катится солнце

По холодному склону небес,

Теряя остатки тепла…

Мария смотрела на меня с нескрываемым удивлением. Я поманил ее пальцем и протянул наушники.

- Надень.

Девушка слушала, боясь проронить слово. Спустя минуту из глаз покатились слезы.

- Что это? - спросила она. - Какая песня?

- «Дракон».

- Никогда не слышала. А певица?

- Хелависа.

- Немка? Или голландка?

- Русская, кажется. Псевдоним.

- Что за радиостанция?

- Проигрыватель, - объяснил я. - Если хочешь, можем послушать еще раз.

- Ты морочишь мне голову.

Нарезка диска Старостина была причудливой. Песни мешались беспорядочно. Сейчас из наушников неслась «Living next door to Alice». Это уж точно не для нашей землянки…

- Нет, я серьезен.

- Как можно уместить проигрыватель в такой коробочке? А звук… Какой чистый звук!

- Ты понимаешь в радиотехнике и музыке? - улыбнулся я.

- Училась в музыкальной школе. По классу скрипки.

- Я тоже когда-то ходил - только на фортепиано. С отвращением.

- Почему? Не любишь музыку?

- Слушать и играть самому - не одно и то же.

Мария задумалась. Хорошенькое личико побледнело еще больше. Наушники она вернула мне.

- Ты - чужой, Никита. Ты - не красный офицер.

- Нет, не красный, - не стал спорить я. - Русский. А что означает «красный»?

- Не прикидывайся!

- Я и правда не знаю.

- Ты - из дореволюционной России. И погоны у тебя не наши. Звезды не те.

Революция? Что она имеет в виду? Переворот, когда от власти был отстранен император Александр? Или принятие новой Конституции в 1878 году? Не беспорядки же 1898 года? Шуму тогда было много, но строй сохранился и гражданское общество только укрепилось…

- А когда произошла революция?

- В семнадцатом году.

- В тысяча девятьсот семнадцатом?

- Конечно! Ты меня пугаешь, Никита! Или только и ждешь, чтобы выдать врагам?

Маша выглядела очень испуганной. Казалось, шевельнусь я сейчас - и она закричит.

- Не забывайте, что я гражданин, Мария. Офицер. Русский офицер. Как вы могли подумать, что я способен выдать вас кому бы то ни было? Если я смогу держать в руках шпагу, то буду защищать вас до последней капли крови.