Страница 81 из 134
Иценка фыркнула мне в ухо.
— Подумать только, какая вонища, да? На Валлоне, пожалуй, не найдется больше никого с таким крепким запахом, как у меня. А если учесть еще тесноту да концентрацию пота, крови и этого самого, то дух у меня, наверное, сногсшибательный.
Но Иц, по-видимому, было все равно. Она обошла мою голову, время от времени ощупывая лапкой мой нос или щеку в поисках опоры и беспрерывно мурлыча. Любовь, которую я испытывал к ней в тот момент, была едва ли не самым сильным чувством, пережитым мной за всю жизнь. Мои руки гладили ее тощее тело, теребили ошейник из хаффита, на который я потратил целый час, подгоняя его по размеру на борту спасательного модуля, Моя голова в который раз с треском врезалась в камень, но я этого почти не заметил. В десять секунд я освободил защелку на ошейнике, выпрямил жесткий хаффит — получить лезвие длиной около десяти дюймов — и принялся лихорадочно выковыривать раствор у себя над головой.
К тому времени, когда канавка вокруг камня углубилась до девяти дюймов, мне трижды приносили еду, а раствор твердел. Но я был близок к цели. Я отдохнул немного и еще раз попытался расшатать каменный блок. Сунув самодельное лезвие в щель и используя его как рычаг, я стал осторожно приподнимать камень. Если он закреплен только с одного края, — а так и должно быть: похоже толщина блока не превышает фута, — то он вот-вот выпадет из своего гнезда. Но я не был в том уверен.
Отложив в сторону свой скребок, я занял подходящее положение и стал толкать. Я потерял немало сил. поэтому толчки оказались слабыми. Еще немного отдохнув, я повторил попытку. Может, камень держался только благодаря тонкой корочке раствора? Может, еще несколько граммов давления, и он пойдет? Я глубоко вздохнул, напрягся, и почувствовал, как блок едва заметно сдвинулся с места.
Ну же! Я подтянул ноги, напрягся еще больше, и, сжав зубы, толкнул его что было сил. Камень со скрежетом передвинулся на полдюйма. Я прислушался: снаружи было тихо. Я окончательно поднатужился, и камень с тяжелым стуком выпал наружу. Не мешкая, я сунул голову вслед за ним, почувствовав порыв прохладного воздуха, просунул в отверстие плечи… и поднялся на ноги впервые за много-много дней…
Я уже продумал свои дальнейшие действия. Как только и Иценка вылезла наружу, я сунул руку в камеру, нашарил бутылку с водой, припасенные сухие корки хлеба и хлебный мякиш. Потом собрал порошок, который наскреб из стыка. Подняв камень, установил его на место, в качестве подпорок положил твердые хлебные корки, а стык заполнил мякишем, присыпав сухим порошком извести и тщательно, — насколько позволяла темнота, — убрал мусор. Человек, который разносит хлеб и воду, наверное, ходит с фонарем. Он должен прийти примерно через полчаса, — насколько я смог установить периодичность его обходов. Мне не хотелось, чтобы он увидел здесь что-нибудь необычное: в одной из близлежащих ячеек я рассчитывал найти замурованного Фостера, и мне понадобится какое-то время, чтобы освободить его.
Считая про себя шаги, я двинулся вдоль коридора. В одной руке я зажимал крошки хлеба и каменную пыль, другой — придерживался за стену. Через каждые несколько футов от коридора отходили узкие ответвления — проходы к отверстиям для подачи еды. Через 41 шаг от моей клетки я наткнулся на деревянную дверь. Она была не заперта. Но я не стал ее открывать. К этому я был еще не готов.
Вернувшись назад, я миновал свою дыру и через девять шагов уткнулся в глухую стену. Потом исследовал боковые ответвления. Они все были тупиками длиной футов в семь, и каждый имел по обе стороны отверстия размером в восемь дюймов. Я тихонько звал Фостера через каждое отверстие… но ответа не было. Более того, не было никаких признаков жизни: ни криков, ни тяжелого дыхания,. Неужели я был здесь один? На это я не рассчитывал. Фостер — он ну просто должен быть в одной из "спаленок"! Я пересек Вселенную для того, чтобы встретиться с ним, и не собирался уезжать из Бар-Пондероне без него.
Нужно было подготовиться к приходу разносчика еды. У меня был выбор: вернуться в свою дыру и задвинуть себя камнем или спрятаться в одном из боковых ответвлений. Я обдумывал эти варианты не более двух микросекунд и решил больше в свою гробницу не возвращаться. Если здесь действительно столько вакансий, сколько я предполагал, то мне безопаснее находиться в любом боковом ответвлении, кроме своего собственного.
В сопровождении Иценки я ощупью забрался в удобное укрытие. Учитывая ее полугодовой опыт бегства от преследований, я решил, что Иценка не подведет. Я только успел выбросить свою пригоршню мусора в самом дальнем углу коридора, как услышал тихое царапанье по двери. Я вжался в стену. Через секунду-две, я узнаю, насколько наблюдателен мой смотритель.
По полу разлился свет. Он был тусклым, но мне показался ярче полуденного солнца. Послышались мягкие шаги. Я затаил дыхание. Мимо ответвления, в котором я стоял, прошел человек в снаряжении телохранителя и с корзиной в руке. Я неслышно перевел дух. Сейчас мне нужно следить, где он будет останавливаться, Я рискнул и, высунув голову из-за угла, увидел, как он свернул к ответвлению в дальнем конце коридора. Как только он скрылся, я перебежал на три ответвления вперед и спрятался в тени.
Я услышал, что он возвращается, и снова припал к стене. Он миновал меня и открыл дверь. Когда та за ним закрылась, вокруг снова воцарилась темнота и тишина, Я стоял в растерянности, чувствуя себя, как парень, который пришел на вечеринку… в неназначенный день,
Смотритель остановился только у одной камеры — моей. То есть, Фостера здесь не было.
Мне долго пришлось ждать следующего прихода разносчика еды, но времени я зря не терял. Прежде всего, я хорошо выспался, так как практически не отдыхал с момента, когда выкарабкался из "гнездышка", Я проснулся, чувствуя себя намного лучше, и принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Первое — раздобыть одежду. Телохранитель, как нельзя больше подходил для этого мероприятия. Если мои внутренние часы не подводят, именно сейчас он должен был появиться.
Дверь заскрипела, и я быстро укрылся в боковом проходе. Страж прошаркал мимо. Пора! Я тихо, как мне показалось, вышел из укрытия, но он молниеносно обернулся, бросил на пол хлеб и бутылку и попытался вытащить дубинку. Но я кинулся на него и нанес ему классический удар правой прямо в зубы и даже успел оседлать его, пока он падал. Голова стража ударилась о камень, и мой "кормилец" остался лежать неподвижно.
Я раздел стража, облачился в его одежду. Она была мне не в пору и не очень-то приятно попахивала, но на такие мелочи я уже не обращал внимания, Я разорвал широкий пояс на полосы и связал стража, который еще дышал. Теперь он должен полежать тут до следующей раздачи еды. А меня к тому времени, как я надеялся, здесь уже не будет. Я открыл дверь и ступил в слабо освещенный коридор.
В сопровождении Иценки я миновал боковой проход и обнаружил тяжелую дверь. Она была заперта. Я повернул назад, свернул в коридор и обнаружил истертые ступени. Поднявшись на два пролета лестницы, я оказался в темной комнате. Прямоугольник света говорил о том, что тут есть дверь. Я подошел ближе и заглянул в щель. Два кухонных раба в замызганных туниках суетились вокруг кипящего котла. Я ворвался в кухню.
Оба испуганно уставились на меня. Я обогнул замусоренный стол, схватил тяжелый половник и ударил одного повара по голове как раз в тот момент, когда он раскрыл рот, чтобы закричать. Второй, — здоровенный детина, — потянулся за большим мясницким ножом, но я настиг его в два прыжка и уложил бездыханным радом.
Я нашел передник, разорвал его и, связав обоих, заткнул им рты и запихнул в кладовку.
В кухне стало тихо. Пахло прокисшим супом. У печи стоял штабель до отвращения знакомых буханок хлеба. Я обрушил его пинком. Потом отхватил ножом от ноги валлонианского барана несколько кусков жесткого мяса, бросил один Иценке, сел за стол и, грызя мясо, стал обдумывать дальнейший план.
Властитель Кохи был слишком сильным для меня противником, но он знал ответы на мои вопросы. Если мне удастся добраться до его апартаментов и если никто не помешает выбить из него правду, я, пожалуй, сумел бы освободить Фостера, и сообщить ему, что если у него найдется соответствующее устройство, я могу вернуть ему его память, если, конечно, ее не украли со дна рюкзака, который оставался в спасательном модуле в Окк-Хамилтоне.