Страница 76 из 134
Я с трудом освободился в темноте от куска ткани, в котором запутались мои ноги, сел и ударился обо что-то головой…
Я застонал, освободил застрявшую в стуле ногу и выбрался наощупь из-под стола. Раб-официант помог мне подняться на ноги, счистил с меня пыль. Покачиваясь на стуле, этот здоровенный шкаф посмотрел в мою сторону и кивнул.
— Тебе не стоило торчать вместе с таким дуроломом, как этот Мулл, — произнес он. — Кагу сказал мне, что ты простой волынщик, но судя по тому, как ты вскочил со стула…
Он умолк, пожав плечами, и снова повернул голову туда, куда смотрел до этого.
Я проверил свои локтевые и коленные суставы, пошевелил нижней челюстью, пощупал шею — все нормально.
— Это ты мне врезал? — спросил я.
— Гм? Да-а.
Я подошел к его стулу, выбрал удобную позицию и прочистил горло.
— Эй, ты! — позвал я его.
Он повернулся, и я вложил всю свою силу в правый прямой удар, нацеленный в самый подбородок. Он перевернулся вверх ногами, кувыркнулся через перила и с грохотом свалился вниз между двумя столиками. Я перегнулся через перила. Кучка каких-то возмущенных людей, похожих на банковских служащих, посмотрела вверх на меня.
— Извините, ребята, — сказал я. — Он поскользнулся.
Где-то недалеко от меня поднялся крик. Я посмотрел в том направлении. Двумя уровнями ниже в круге расступившихся зевак пара плечистых здоровяков молотили друг друга. Одним из них был Кагу. Я наблюдал за боем. Его соперник упал, место выбывшего занял другой. Я повернулся и начал пробираться к импровизированному рингу.
Кагу успел уложить еще двух, пока сам не оказался на полу, и его не оттащили в сторону. Я кое-как усадил его на стул, сунул в руку стакан с выпивкой и стал смотреть дальше, как мужики дубасят друг друга. Теперь было понятно, почему этому ремеслу сопутствовало столько шрамов: у них и представления не было о защите. Стоя вплотную, они лупили друг друга изо всех сил, пока один из них не падал. Это было примитивно, но болельщикам нравилось. Через некоторое время Кагу пришел в себя и принялся рассказывать мне о бойцах.
— Это классные парни, — сказал он. — Сейчас, конечно, не то, что раньше, когда я был в расцвете сил. Я мог бы уделать любого из этих трех обормотов. Только с одним, пожалуй, пришлось бы повозиться, с Торбу.
— Кто это?
— Его еще нет. Он появляется, чтобы схватиться с последними, которые еще стоят на ногах.
Все новые гладиаторы проталкивались к Пятачку, сбрасывали с себя пестрые плащи и куртки и входили в круг. Тех, кто падал, оттаскивали в сторону, приводили в чувство и, воодушевив на драку, натравливали на других.
Через час очередь желающих помериться силами иссякла. Два последних, стоя в кольце, обменивались вялыми ударами, висли друг на друге, слабо размахивались, тяжело дыша, и мазали. Толпа неодобрительно свистела.
— Где же Торбу? — удивился Кагу.
— Может, он сегодня не придет?
— Да нет, ты уже видел его, Это он вбил тебя под стол.
— А-а, этот.
— Куда он делся?
— Последний раз, когда я его видел, он отдыхал на полу.
— Быть такого не может!
— Мне не очень понравилось, как он мне вмазал, и я дал ему в ответ,
— Эй! — закричал Кагу, вскакивая на ноги. Его лицо светилось от радости.
— Постой, — удивился я, — ты чего?..
Кагу пробился к пятачку, размахнувшись уложил ближайшего к нему бойца, повернулся, сделал то же самое с другим и поднял над головой обе руки.
— Чемпион наш, из Рат-Галдиона! — взревел он. — Рат-Галлион принимает любой вызов!
Он повернулся ко мне и замахал рукой:
— Наш парень Дргон, он…
Из-за моей спины донесся рев еще оглушительнее, чем у Кагу. Я обернулся и увидел пробивающегося сквозь толпу Торбу, взлохмаченного, с багровым лицом.
— Минутку! — заорал он. — Здесь чемпион — я…
Он замахнулся на Кагу, но тот ушел от удара.
— Тебя уложил наш парень Дргон, так? — крикнул он в ответ. — Значит, он теперь — чемпион!
— Я не был готов, — заорал Торбу. — Просто удачный удар.
Он повернулся к болельщикам:
— Я завязывал шнурок, понимаете? А этот парень…
— Спускайся сюда, Дргон! — крикнул Кагу, снова подзывая меня жестами. — Давай покажем…
Торбу развернулся и с размаху всадил правой в челюсть Кагу. Старый боец тяжело упал на пол, чуть шевельнулся и замер. Я вскочил на ноги. Кагу оттащили к ближайшему столику и взгромоздили на стул, Я протолкался сквозь толпу к своему товарищу. Человек, который стоял, наклонившись над Кагу, выпрямился и побледнел. Я оттолкнул его и схватил Кагу за запястье. Пульс отсутствовал, Кагу был мертв.
Торбу стоял в середине пятачка, раскрыв рот.
— Что… — начал было он. Я протиснулся меж двух болельщиков и подошел к нему. Он увидел меня, сжался пружиной и нанес мне боковой удар.
Я сделал нырок и ударил его снизу в челюсть. Он отшатнулся. Я не давал ему опомниться: хорошенько обработал ему с двух сторон корпус, ушел от нескольких его полных ярости боковых ударов и нанес ему два прямых в голову. Сведя вместе колени, он остановился с остекленевшими глазами и опущенными руками. Я примерился и двинул ему напоследок в челюсть. Он грохнулся бревном на пол.
Тяжело дыша, я посмотрел на Кагу. Его покрытое шрамами и белое как мел лицо как-то странно изменилось. Оно выглядело умиротворенным. Кто-то помог Торбу подняться на ноги и отвел его туда же, где был Кагу.
Ну и вечерок выдался! Мне оставалось оттащить тело домой…
Я подошел к Кагу, которого уже уложили на пол. Окружавшие в шоке смотрели на него. Рядом был и Торбу. По его носу стекла слеза и упала на лицо Кагу. Торбу утерся большой, в шрамах рукой.
— Извини, старина, — промолвил он. — Я не хотел.
Я поднял Кагу и перекинул его через плечо. Пока я шел до дальнего выхода из Дворца Веселья, было настолько тихо, что я отчетливо слышал свое собственное тяжелое дыхание, шум падающих в фонтане струй и скрип моих модных желтых пластмассовых штиблет.
В казарме для телохранителей я положил Кагу на койку и повернулся к десятку угрюмых громил, которые разглядывали неподвижное тело.
— Кагу был хорошим человеком, — произнес я. — Сейчас он мертв. Он умер как зверь… ни за что. Теперь все его жизни кончились, не так ли, ребята? Вам это нравится?
Мулл сердито посмотрел на меня:
— Ты говоришь так, будто мы в этом виноваты. Кагу тоже был моим товарищем.
— А чьим другом он был тысячу лет назад? — отрезал я. — Кем он был… тогда? А кем были вы? Ведь не все время Валлон являлся таким. Когда-то, в незапамятные времена, каждый человек был Властителем лишь для самого себя…
— Послушай, ты не из нашего Братства… — начал было один из телохранителей.
— А-а, вот как оно называется! Братство! Но ведь это всего лишь новое название старой уловки. Большая шишка провозглашает себя диктатором…
— У нас есть свой Кодекс, — прервал меня Мулл. — Наша обязанность — быть с Властителем… Но это совсем не предполагает, что мы должны просто так стоять и слушать, как нас обзывает какой-то клоун.
— Да не обзываю я вас, — бросил я. — Я призываю вас к сопротивлению. У вас, ребята, в вашей организации сосредоточена вся сила и храбрость. Чего вы сидите, поджав хвосты, и позволяете своим хозяевам жировать, пока вы убиваете друг друга им на потеху? Пошли к вашему господину, сейчас же. У вас было такое же право по рождению… когда-то. И вы можете вернуть его по своему желанию… пока многие из вас не последовали за Кагу.
Послышалось злое ворчание. В казарму вошел Торбу с опухшим лицом. Я. отступил к столу, готовый к любой неприятности.
— Стоп, петухи! Что происходит? — спросил он.
— Этот парень!.. Он призывает к бунту и предательству, — произнес кто-то.
— Он подговаривает выступить против самого Властителя Кохи.
Торбу приблизился ко мне:
— Тебя никто не знает в Бар-Пондероне, хотя Кагу сказал, что ты — парень что надо. Ты меня здорово обработал… И я на тебя зла не держу, это вопрос везения. Но не пытайся заварить здесь кашу. У нас есть Кодекс и наше Братство. Мы заботимся друг о друге и этим вполне довольны. Властитель Кохи не хуже любого другого Властителя… и по нашему Кодексу мы должны быть с ним!