Страница 63 из 68
— Так и у нас дел много, — ответил Дермид, который, как мне кажется, тоже волновался и насчет меня, и насчет своей дочки. — На рынке долго пробудем, за товарами же приехали. Видать, к вечеру только и придем в гостиницу.
Лесли же жестом благословила нас…
Когда я подошла к дверям дома – неужели и впрямь моего будущего? – их открыли для меня, и увидела знакомого мужчину-управляющего и служанку рядом с ним. Они поклонились нам, и управляющий произнес:
— Ваша Милость, мы рады снова вас видеть. Я сейчас же сообщу о вас господину графу.
Я кивнула и вошла в дом на неверных ногах; Росс дома, мы вот-вот увидимся... Позади восхищенно ахнула Нетта, но я и сама удивилась – холл выглядел наряднее, чем раньше, и был украшен белыми и розовыми розами, маргаритками, лилиями; аромат стоят невероятный, и если бы сегодня было хоть чуточку жарче, то этот запах бы душил. Замеченные мною неподалеку слуги также были одеты наряднее, чем я запомнила.
— Пройдемте, Ваша Милость, — произнес управляющий, и мы направились к лестнице.
— Так красиво, — произнесла я.
— Дом украшен, чтобы порадовать юную каэрину Бринмор. У нее сегодня день рождения, и вечером мы ждем гостей.
Ах да, Росс говорил, что Инесс скоро будет праздновать день рождения, но это вылетело у меня из головы… И как неудобно! Я пришла неподготовленная, с пустыми руками! Мысли сбились, когда я увидела Росса; остановившись, я вцепилась в поручень лестницы влажной рукой…
— Госпожа баронесса, мой каэр, — произнес управляющий, также остановившись на лестнице.
Я замерла, граф замер, и несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Затем Росс улыбнулся, просто, обыденно улыбнулся, как улыбался тогда, в Тулахе, и спустился ко мне на лестницу – нарядный, весь в белом и серебряном, красивый-красивый, как сказочный принц… Как же он меняется, когда улыбается, сразу становится чуть ли не юным…
— Ты решила свои дела? — спросил почти мой почти юный почти принц.
— Нет, — ответила я, часто дыша, потому что мне больше не хватало воздуха в этом цветочном холле. — Еще одно дельце осталось…
— Какое же?
Я отцепилась от поручня, встала на одну ступень с графом, потянулась к нему и поцеловала в теплые губы, вкладывая в поцелуй и радость встречи, и волнение, и желание продемонстрировать, что считаю его своим… Но моя властность против его – это ничто. Секунда – и это он уже целует, захватывает, демонстрирует… Граф предусмотрительно придержал меня за талию, потому что в его объятиях я слишком быстро таю и теряю ориентацию в пространстве.
— Понимаешь, что больше я тебя ни в какой Тулах не отпущу? — выдохнул он в мои губы.
— Нет, не так, — возразила я сбивчиво, — это ты от меня не избавишься.
Он стиснул меня крепко, до боли, и я поняла, что нужна ему ничуть не меньше, чем он мне. А может, и больше.
***
Хотя этот день стал для нас с Россом особенным, в первую очередь он все же принадлежал Инесс Бринмор. Высокая, но хрупкая, именинница казалась сказочным существом, эльфом в платье с высокой талией и длинными рукавами, которое при определенном освещении отливало то серебром, то золотом, и приятно шелестело. Длинные, ниже пояса, волосы каэрины – тоже, кстати, смесь золота и серебра по цвету – были слегка подвиты, а голову венчал тоненький венец, символ девичества. Девушка угадала с образом и легко затмила остальных девушек и женщин на празднике. Гости не уставали говорить Инесс комплименты и желать всего лучшего, а она краснела от удовольствия и упивалась всеобщим вниманием. За столом принц Стефан лично ухаживал за девушкой – наполнял ее бокал вином, подавал угощения, угождал и веселил. Мне кажется, принц относится к ней как к младшей сестренке, но гости вокруг перешептывались, обсуждая возможность свадьбы.
Но куда больше их интересовала другая пара… Сидя за столом по левую руку от Росса, я ощущала, как скользят по мне бесчисленные взгляды, удивленные и вопросительные, пристальные и недоуменные. Все знают, что молодой граф Бринмор по натуре холоден и настолько придирчив, что скорее обойдется совсем без женщин, чем выберет неидеальную. Но при этом рядом с ним я – далекая от идеала женщина в скромном платье...
Я могла бы весь вечер держаться Росса или Мартина, а также других каэров, уже знакомых мне, но вместо этого курсировала по зале и общалась с другими гостями, ничего не опасаясь и ничего не скрывая. Пусть знают, кто я и откуда; пусть знают, что мой титул не наследственный, а по праву, и я интересуюсь лекарственными растениями. Хотя, разумеется, я понимала, что всем плевать, чем занят мой ум и каковы мои устремления. Меня обсуждали не как личность, а как самку, которую выбрал один из лучших самцов Редландии. То и дело до меня намеренно или нет доносились обрывки обсуждений: «здоровая, как телка», «простушка», «крестьянка»… и вдруг – «ведьма». Услышав последнее, я обернулась, но гости уже перегруппировались, и я не смогла понять, кто сказал это.
Тут Мартин подошел ко мне, взял под руку и повел обратно к нашему столу, выговаривая:
— Хватит пугать наших женщин, Асти, и мужчин тоже. Далеко не все из присутствующих каэров умеют читать, а ты заявляешь, что пишешь свою книгу, и вообще выглядишь слишком уверенной в себе. Как бы кого-то старенького удар не хватил от таких вольностей.
— Как будущая графиня я намерена взять курс на просвещение редландского общества.
— Если граф позволит.
— Он мне сам это предложил.
— Теперь мне страшно, — заявил Мартин, — ты слишком предприимчива, а Росс слишком въедливый. И нет бы всякие славные веселые штуки ввести задумали, а вы о книгах, о просвещении… Какая тоска.
— Переживешь, дорогуша, — промурлыкала я.
Мы еще не подошли к столу, но Инесс, обладательница острого слуха, все равно нас услышала и потребовала ответа:
— О чем это вы говорите?
— О просвещении, книгах, — ответил ей Фэйднесс.
— Какая скука! — фыркнула именинница. — Лучше бы ты спела нам, Астрид.
— Вы еще и поете, баронесса? — поинтересовался принц Стефан.
— Немного, Ваше Высочество.
— Спойте нам, — попросил принц.
Разумеется, я не смогла отказать, да и песня подходящая как раз пришла на ум – на этот раз не народная, а популярная когда-то добротная российская попса. Инесс попросила внимания, и я запела о девушке, у которой в ее день рождения есть все, кроме возлюбленного рядом; с некоторыми словами, не вписывающимися в этот мир, возникла заминка, но мои слушатели словно бы ее и не заметили. И хотя я исполняла просьбу принца и песню выбрала для Инесс, пела, в сущности, для Росса, поглядывала на него то и дело, проверяя – смотрит ли на меня, внимает ли… Он внимал, и его сосредоточенный вид при этом был так сексуален, что я начала опасаться, как бы не перепутать строчки песни.
— Это ведь обо мне! — воскликнула Инесс, когда я закончила. — Астрид, ты сочинила песню к моему дню рождения?
Я не стала ничего отрицать и спросила лишь, при этом перейдя на «ты»:
— Тебе понравилась песня?
— Конечно. У меня и правда есть все в мой день рождения, кроме любимого рядом, — вздохнула девушка и повернулась в сторону Мартина. Полагаю, она и без зрения всегда его «видит».
Принц поморщился ревниво и беззлобно упрекнул девушку:
— Разве тебе недостаточно, что тебя и так любят все, солнышко?
— Но любят меня не как женщину, — ответила Инесс. — А вы и сами мне все время говорите, что я для вас как младшая сестра. Мне уже двадцать, я старая дева. Какая печальная судьба!