Усадьба толстушки Астрид

Что ж, на развод он имеет право, но меня взбесило, как он говорил с женой: «Никакие травы не помогут, потому что я тебя не хочу»; «Гусыне не стать лебедем». Проехался он по ней катком, даже не подумал смягчить слова. Она же глупа и ничего из себя не представляет, по его мнению! А себя, значит, каэром, то есть дворянином, считает. Ха! Нашелся образец добродетели, изящества и ума!

Окунувшись в прямом и переносном смысле в чужую жизнь, я была и зла, и возмущена, и разочарована Астрид, и сочувствовала ей... Но я не могу изменить того, что уже случилось, зато могу продолжить ее жизнь по-своему.

Уна подскочила, услышав шаги за дверью; напряглась и я. Открыв дверь, в комнату вошел свекор – мужчина смуглый, крупный и неразговорчивый, который относится к Астрид как к предмету мебели.

Окинув меня взглядом, он спросил:

— Лежишь?

— Да, батюшка, — ответила я; Астрид всегда к нему так обращалась.

— Высечь бы тебя, — заявил «батюшка». — Запомни: ты мужнина жена и принадлежишь Тейгу. Чего бы он там ни решил, ты себя травить не имела права.

— Что вы, — покаянно опустив голову, сказала я, — я только заснуть хотела, а не убиться. Я женщина крупная, мне глотка снотворного мало, вот я и выпила чуть больше.

— Не ври! — рявкнул свекор. — Ты все выдула!

— Всего три глоточка, — приняв испуганный вид, пролепетала я. — А потом голова закружилась и я упала, разлила все…

— Ничего там не было на полу!

— Батюшка, — на этот раз произнесла я даже укоризненно, — я точно помню, что выпила всего три глотка.

Васс-старший бешено сверкнул глазами, сжал руки в кулаки и процедил:

— Врешь! На что надеялась? Что он пожалеет тебя? Да никогда этого не будет, не из таких Тейг. Другая баба взяла бы сковороду и оприходовала мужа, чтоб и заикаться о разводе не смел, а ты… Не кровь у тебя в жилах течет, а моча жабья! А еще внучка Фионы! Тьфу!.. — махнул он рукой и, выдохнув, сказал уже другим тоном: — Вот что. Препятствовать я больше не стану, все равно ему мое слово не указ. Хочет развода – пусть так.

— Пусть так, — повторила я.

— И чтоб никто не узнал, что ты учудила!

Я кивнула, и свекор, еще раз одарив меня сердитым взглядом, вышел, не забыв показательно громко хлопнуть дверью.

Уна попыталась меня утешить:

— Зато не поколотил.

Да уж, в данной ситуации и это уже плюс!

По совету знахарки Уны на третий день после отравления Пегги стала давать мне вместо сладковатых травяных отваров еду – жидкую кашу на воде. Сил у меня прибавилось, и я стала вставать, сама одеваться и причесываться.

Тогда-то Тейг и явился. Свекровь зашла ко мне, предупредила, что он за мной приехал, пригрозила, чтобы я лишнего не болтала, и только убедившись в моей полной покладистости, повела к нему.

Одно дело увидеть его через призму воспоминаний Астрид, и совсем другое – вживую. Признаю: тип эффектный. Не такой уж рослый, но крепкий, смуглый, и лицо прям мужицкое, суровое. Деревенские девки перед Тейгом трепещут, да и городские, наверное, тоже; вот и Астрид трепетала. К своему стыду струхнула немного и я сама, когда он тяжело на меня посмотрел.

Может, он и выглядит как чуть облагороженная версия громилы, но взгляд его черных, глубоко посаженных глаз явно подсвечен умом. Я «вспомнила», как Фиона Лорье говаривала о Тейге: «Этот далеко пойдет». Наверное, поэтому она и выдала за него замуж внучку. Не учла лишь, что муженек может захотеть избавиться от жены…

— Собирайся, — приказал мне Тейг. — Жрец ждет нас завтра утром, так что в дорогу тронемся сегодня. И вы, — он глянул на родителей, — тоже поедете.

— Ой, как же, — растерялась свекровь, — сегодня?

— Да.

— Успеем ли? Повозку-то давно пора наладить, еще и лошадей запрячь надо, еду собрать в дорогу…

— Никаких повозок: все верхом поедем.

— Верхо-о-о-ом? — протянула Пегги и поглядела на меня, еще слабую и не слишком твердо стоящую на ногах после отравления. — До города ведь так далеко!

— С повозкой мы седмицу добираться будем, еще и платить потом за въезд в город надо, так что поедем верхом, — настоял на своем Тейг, не сводя с отца взгляда.

Тот все молчал. Наконец, спросил негромко:

— Решено намертво?

— Намертво, — кивнул «муж».

Мне стало не по себе. Какое еще «намертво»? Зачем вы меня пугаете?

Васс-старший направился в конюшню, Пегги стала сновать по дому и звать слуг. Я же, чувствуя настоятельную потребность присесть, собственно, присела за стол; мне бы еще пару дней полежать, а тут поездочка верхом грозит, а ведь я в жизни на лошади не сидела!

— Астрид, — позвал Тейг.

Я повернулась к «мужу» и посмотрела на него.

— Успокоилась?

«Упокоилась, и вместо Астрид теперь я, Аня», — хотела ответить я, но сдержалась, естественно. И, вздохнув, ответила смиренно:

— Раз такова твоя воля, как я могу перечить?

— Да, такова моя воля. Разбирательства в суде не будет; я сказал жрецу, что ты бесплодна.

Я кивнула и опустила взгляд.

— И еще. Надень свое лучшее платье, приведи волосы в порядок и нацепи что-то из побрякушек. Я не хочу, чтобы ты выглядела в храме замарашкой.

Поразительно! За семь лет брака он впервые заинтересовался, как выглядит его жена! Глянув на меня еще, Тейг вышел из дома. Я же, посидев еще немного, поднялась и направилась в свою комнату переодеваться.

Астрид вошла в дом Вассов с хорошим приданым: перьевой матрас-тюфяк, что в этих реалиях настоящая роскошь; всяческая домашняя утварь, включая изящный набор посуды, заказанный из крупного города Сколля. И, конечно, большущий сундук, забитый одеждой доверху.

Я с трудом подняла тяжелую крышку сундука и стала перебирать вещи. Нарядные платья, которые по заказу бабушки умелые портнихи сшили на Астрид, давно уже в забвении на самом дне, потому что моя, так сказать, героиня изрядно поправилась за последние годы. Поэтому я выбрала простое платье из тонкой темно-коричневой шерсти без рукавов, которое налезет на меня. Под него я надела белую сорочку, натянула другие носки и втиснула ступни в мягкие туфли с небольшим каблуком.

Из украшений Астрид обычно носила лишь обручальное кольцо, причем не на пальце, а как подвеску на цепочке. В принципе, украшений у нее и не было почти: в шкатулке я нашла только несколько длинных деревянных шпилек для волос и неправильной формы мелкие стеклянные бусы на нитке.

Также я достала маленькую кожаную сумочку. Здесь такие сумочки женщины обычно цепляют к поясу, но Астрид носит в руке, потому что не любит подпоясываться. В сумочке я уместила платок, гребень, два серебряных ренка и несколько медных монет. Еще три ренка спрятала в декольте. Сумма по деревенским меркам неплохая, хватит, чтобы неделю жить в трактире с питанием.

Затем я переоделась, убрала волосы в узел и спрятала под чепчиком – без головного убора порядочной женщине лучше не показываться, иначе конец репутации. Подумав, накинула на плечи шаль: плащ у Астрид слишком плотный и теплый, а симпатичные безрукавки с шитьем и курточки, заготовленные еще ее бабушкой, мне сейчас малы.

Когда я вышла из комнаты, Вассы уже собрались: Пегги держала в руке корзину с едой, а Тейг оглаживал своего роскошного вороного коня. Еще один прекрасный гнедой конь, в нетерпении перебирающий ногами, принадлежит свекру. А для нас с Пегги запрягли лошадей попроще, тягловых, низкорослых.

Тейг смерил меня взглядом, но промолчал; подойдя, он помог мне взгромоздиться на Стрелу, старенькую пегую лошадь.