Страница 60 из 62
В груди затянулся новый узел и в наглую покрепче остановился на горле, от чего я почти неслышно пискнула, пытаясь вдохнуть. Сердце тоже защемило. Естественно сильнее горла. Дым в голове, в груди, в животе, от которого задыхаются мои полудохлые бабочки, дарящие последнюю надежду. Дым от возгорания моих горьких чувств. По вкусу они как бензин, и моему пожару внутри это явно нравится.
Я стояла на этом месте еще минуты три, от чего тот парень, с которым я успела столкнуться, наконец-то оставил меня в покое и ушел, куда и надо было. Слезы покатились по моей щеке почти сразу, наплевав на прохожих и старые принципы «каменной леди». Не знаю от счастья ли они, что я наконец-то встретилась с ним в живую, но чувство, что я упустила что-то важное, взяло меня за руку и повело обратно в парк.
Окончательное понимание реальности режет больнее всего на свете. «Вы чужие люди» - из разу в раз кричала внутри мое разбитое сердце, которое до этого было все еще в том сне, в объятьях Косарева и мечтах остаться в них навечно. Иллюзия безопасности развалилась прямо под ногами, и я свободным падением улетела куда-то в бездну незнакомого мне «что же делать?». У меня всегда были вторые варианты или планы на будущее при любых жизненных поворотах, нет, я не тревожник или параноик, просто в этом деле я очень расчетливая. Вероятно, не всегда...
В парке я просидела до самого вечера, вспоминая весь сон с начала до конца. Хотелось «прожить» все это вновь. Всю эту историю наших взаимоотношений от дружбы до последнего страстного поцелуя и душевного танца. А потом вновь попытаться убедить себя в реальности. В острой реальности.
Дома я появилась, предварительно успокоившись, чтобы не заставлять тетю снова переживать. На пороге меня встретил Алексей Николаевич. Поначалу у него как обычно был привычный мне суровый взгляд (ставлю на то, что он родился с таким видом), но, скорее всего, он увидел мои красные глаза и следы от слез на щеках, которые я забыла стереть, и его взгляд тут же сделался жалостливым.
- Дуй в ванную. Когда переоденешься, иди тетке помоги, та все стол, как на целую футбольную команду накрывает. До послезавтра доедать будем, - как можно невозмутимым прокуренным шепотом констатировал дядя, закрывая за мной дверь.
Я всхлипнула, натянув рукав толстовки, вытерла новую слезу с опухшей нижней губы, и быстрым шагом направилась, как и наказал дядя, в ванную.
- Эх, молодежь... - покачал головой тот, а я усмехнулась. Они явно думают, что меня бросил какой-то тюбик по имени Влас, за которым я бегаю как собачка по соцсетям. Да... было бы проще.
В ванной перед зеркалом слез уже не было, лишь маты, когда заметила, точнее, вспомнила про пятно от кофе на новом худи. Надеясь, на какое-то чудо средство, закинула толстовку в стирку и, не предупредив Сашу, запустила ее, молясь, чтобы пятно не успело въесться. Как только можно я отмылась, заштукатурила мою опухшую рожу, конечно, ничего не поможет, но смахну все на аллергию на Тишу, он уже привык к этому виду предательства.
После допроса тети я отказалась от ужина, свесив все на то, что успела поесть в кафе на прогулке (конечно же, я кроме мороженного ничего не брала), и убежала к себе в комнату, стараясь держать себя в руках до самого последнего. Сидя в кровати, я ощущала чувство, что упустила его так легко. Тут же одергивала саму себя «не должна же я была погнаться за мотоциклом, верно?». Не знаю. Ничего не знаю, и не хочу знать. Даже не задумываюсь, зачем он приехал в этот город. Возможно, у него здесь знакомые, города находятся совсем близко друг к другу, и он спокойно мог доехать сюда на этом мотоцикле за пару часов. Но что за букет... Боже, так не хочется думать о его отдалении и последнем взгляде! А что, если он действительно был последним? Как же я себя тупо чувствую. Сама же нафантазировала себе эти отношения и сижу реву. Вот если бы сейчас рядом была мама... Из-за горящего, от любви к парню сердца, я всё реже и реже вспоминаю о матери. Нет, не о ней, как о человеке, а об её смерти. Возможно, этим сном меня отгородили от тяжёлого переживания по маме, а возможно «год кармы» всё же существует, и в данный момент он решил отыграться именно на мне.
До полуночи я обдумывала всё происходящее, как я думала, трезвыми мыслями, ведь слёз больше нет. Возможно, вся влага из моих глаз вышла ещё за ужином. Несколько раз мне звонил Ларинов, после того разговора о Власе, как о его несостоявшемся ученике, мы толком с ним и не контактировали. Сейчас же я даже не стала отвечать на его звонки, так как погружена в другую ситуацию. Сколько раз в моей голове прокручивались, как старая пластинка слова Ильи. Да не можем же мы вот так пересекаться просто так! - возмущалась у себя в мыслях, пытаясь убедить саму себя, даже не зная в чём.
Услышав, что в этом доме никто не спит, я прошла на кухню, где Алексей Николаевич что-то шёпотом, но настырно объясняет своей жене:
- Да пускай сама разберётся, взрослая ведь девка! - закончил он, перед тем, как увидел меня в дверном проёме.
Сжав на нервах в кулак край домашней футболки, я закусила губу. Тётя встревожено подняла на меня блестящие глаза - она снова читает меня, как книгу.
Глубокий и громкий вдох:
- Саша, я съезжаю в другой город. - Выдох.