Страница 29 из 36
– Ну, хорошо, хорошо! Полно тебе горячиться. Пошутить, что ли, нельзя?- сопротивлялся Дик.-
Ладно, тогда мы поможем тебе похитить ее. Сейчас это модно. Ну, ведь надо же, черт возьми, что-то делать!
– Дик, пожалуйста, уйди, оставь меня, ради Бога, в покое. И если хочешь остаться мне другом, никогда не заговаривай со мною об этом!
Дик молча отвернулся от Стаса. Помолчал немного, собрался уходить. Дорогой, что-то вдруг
вспомнив, остановился, немного подумал, повернулся и пошел назад к Стасу. Осенившая его
идея, однако, сопутствовала ему недолго. Так же вдруг он остановился. Плюнул от злости на
землю. Жестом разочарованья от чего-то отряхнулся и решительно повернул обратно – нет, бесполезно и это.
– Может, Стас и прав, когда говорит, что никто никому в жизни, по большому счету, помочь ни
физически, ни морально, да никак, наконец, помочь не может, не в состоянии,- думал он.-
Тогда что же? Выходит, как у французов, каждый сам себе не только лучший слуга, но и
помощник? И никто никого не в состоянии понять до конца. Ибо для этого каждый должен
пройти именно то, что прошел тот, которого желают понять.
Нет, видать, это не всегда отзывается тем, кто вышел звать или бросаться на помощь. И не
винить нельзя метели за то, что с красавцев тополей листья улетели. В жизни и впрямь все
легко и просто, и в то же время все не так просто и легко.
До того, как завернуть в переулок, Дика на высокой скорости обошла скорая помощь с
ошеломляющей слух сиреной и истерично вращающейся голубою мигалкой.
Вскоре он заметил впереди плотную толпу людей. С тревогой приблизился к толпе.
– Что случилось?- переговаривались прохожие.
– Да говорят, молодого парня ножом зарезали.
– Кто? За что?
– Да черт его знает, разве поймешь? Теперь сплошь и рядом такое.
– Не слышали, говорят, в продуктовом фрукты свежие получили?
– Нет. Да ну их, с утра стоял за маслом и сахаром, и хватит с меня. Наизнанку все нервы.
– Да, с нервами теперь у всех туговато.
– Вот вчера возился целый день в профилактории. Там нужно было кое-что сделать в машине
по электропроводке, и работы было не столь уж надолго. Сперва ждал, пока мастер возился с
одним, потом и со мной поваляндался несколько минут. Самое трудоемкое из того, что он
сделал, так это соединил два толстых провода. И что вы думаете- взял за эту работу четвертак!.
– Да, такие они все, оттого и живут лучше нас.
– Да! Дальше, стало быть выезжаю на набережную, сворачиваю на зеленый свет.
Останавливает гаишник, двое их было,- и что вы думаете?- предъявляет обвинение, что
проехал на красный, создал аварийную ситуацию и совершил злостнейшее преступление. Ну, это уже было за пределами любой справедливости и любого терпения. Но свою
справедливость и правоту никак доказать не смог, и все из-за того, что он вздумал выманить у
меня червонец. Да пусть они подавятся им! И не надо мне было с ним спорить, только
напрасно потрепал себе нервы.
– Так вот! А что же им остается делать? Жизнь и работа ничего им не дают, вот они и отбирают
и отнимают все, что могут, насильно. Пропади пропадом насилие и все, кто к нему прибегают.
Стас выбрался из толпы и покинул место происшествия. Он шел по направлению к спуску на
набережную и собирался перейти через мост, чтоб попасть в ту часть города, что находилась
на противоположном берегу городской реки.
На мосту и под мостом, вдоль набережных обоих берегов, за пешеходной частью
располагались неугомонные рыболовы, ловко орудовавшие своими снастями- разными
спиннингами и закидушками.
– Как можно в такой грязной реке ловить рыбу?-недоумевал Стас,- Такая вода в черте города
может заразить человека какой угодно болезнью.
Один из рыболовов, удивший с моста, выволок из рюкзака трехлитровую стеклянную банку с
пластмассовой белой крышкой и с хаотически двигающимися под ней черно-коричневыми
существами.
Подойдя поближе, Дик вгляделся в содержимое банки. Несчастными пленниками горе-рыболова оказались насекомые одни из самых чистых – тараканы, большие черные и
коричневые с длинными усами. Создавалось впечатление, что они прекрасно понимают
причину своего заточения и потому так панически торопливо мечутся по дну банки и друг по
другу. Да к тому же наверняка всякий из них кричал во все горло и что было мочи, взывая о
помощи и спасении и надеясь, что их крик услышат хотя бы другие сородичи, копошащиеся на
расстоянии слышимости их взываний, к тому же тем самым предупреждая их об опасности и
предостерегая от собственной участи. Они кричали, но крика их никто на свете не слышал и не
только не помышлял об их спасении, но даже не выказывал сожаления.
– Безнадежная мольба о спасении,- думал Стас, -нас, людей, наверное не слышит также никто, как и беззвучные вопли несчастных созданий, заключенных в стеклянный плен.
Хозяин банки браво отвинтил пластмассовую белую крышку, извлек со дна банки крупного
черного усача, разрезал его маленьким ножичком пополам, одну половину бросил обратно в
банку, другую нацепил на мощный крючок своего спиннинга и закинул его с моста в реку.
– На них отлично идет крупная рыба,- пояснил, улыбнувшись Стасу.
Стас был все еще под впечатлением виденного. Восстанавливал в памяти в замедленном
темпе, как рука опускалась на дно банки, шарила в поисках добычи, нагоняя на несчастные и
обреченные существа смертельную панику и вызывая переполох. Каждое инстинктом
улавливало, что до конца дня чаша сия не минует и его, но всеми силами пыталось хоть сейчас, хоть в данный момент увернуться, хоть на капельку отдалить свой конец.
– Какая разница уйти минутой раньше или позже, если этой участи вообще избежать нельзя.
Стас перешел мост и направился было к ближайшей станции городского метрополитена.
Поднял взгляд на небо и подловил и в нем подтверждение своей мысли о сходстве участи
человека и виденных обреченных существ.
– Кого и когда приберет к себе смерть, нам знать не дано. Ей до лампочки и стар и млад, сильный и слабый, умный и глупый. Все одно, одинаковая добыча! И мы обречены, хоть и, на
манер тех существ, копошимся, барахтаемся, надеемся, что роковой час пробьет не для нас, не
сейчас, когда-нибудь после, в далеком-далеком будущем, а быть может…
Вдруг, чуть не с другого конца города, донесся дикий, отчаянный мужской крик, почти вопль.
Крик сотряс город еще несколько раз. Стас узнал голос.
– Ну, вот, – поморщился он,-опять беднягу Арчила принуждают кричать за деньги. Любопытно, что ему нынче заказали? Надо будет спросить у ребят.
Вечером, кое-как обмывшись чуть не совсем холодной водой, Стас потягивал приготовленный
ему сестрой горячий кофе и покуривал любимые “Мальборо”.
– Чего ей, интересно, надо еще,- неотвязно преследовала его мысль о Кэт. Ясно одно, одной
любви ей слишком мало. Эти нынешние девчонки хотят получить все готовым, а своим трудом
создавать ничего не желают. Как она согласилась было на мое предложение, в случае, если ей
достанется машина моего папеньки! Господи, да если бы она только знала, какая это
развалюха. Но, как правило, нутро их не интересует. Главное для них, что в мужчине, то и в
машине,- внешность. Они мигом могут дать согласье за внешность, а потом всю жизнь в
тяжелейших муках расплачиваться за нутро! И только в последние, предсмертные годы