Доктор нокаут

Глава 1

Медисон сквер Гарден, США

22 декабря 2024 года.

— Ч-чего вытворяешь, русский? — чернокожий тренер Джон вытащил из моего рта капу и покосился на оператора, тот снимал угол соперника — здоровенного белого американца, очередную чертову «белую надежду».

Я уселся на табурет в перерыве перед последним раундом. Публика ревела, Мэдисон сквер гарден поддерживал своего бойца. Дома и стены помогают, а американцы гнали «белую надежду» вперед. Сотни камер смартфонов снимали наш бой со всех углов, стояли улюлюканье и оглушительный свист. Американская публика возненавидела меня сразу, я наплевав на запреты, вынес на представление российский флаг. Свистели, выкрикивали угрозы, но никто из них не догадывался о драме, что происходит внутри ринга.

— Дают сто тысяч зеленых, чтобы ты снялся с боя! — зашипел Джон, резко подавшись вперед. — Это твой шанс, Саня, давай заработаем чёртовы бабки!

В моем углу телевизионщики установили микрофон, но тренер предусмотрительно накинул на него полотенце, перекрыв звук. Такое щепетильное предложение никто не должен был слышать.

— Мне чужого не надо, я заберу свое, — отрезал я, делая глубокий выдох. — Пусть катятся к чертям, я побью их парня.

— Я тебя сниму с боя, русский мазафакер! — угрожающе рявкнул тренер.

— Попробуй рискнуть, — я просверлил его взглядом. — Я не для того перешел в профессионалы, чтобы ложиться под вашего ублюдка!

Было непросто, я вышел на замену в бою. Крупное шоу пришлось спасать, когда из главного боя слетел один из бойцов. Я согласился на замену тут же, без лагеря, без должной подготовки, но с верой в себя и в годы тренировок.

Бой транслировался в прямом эфире на популярной стриминговой площадке и я понимал, что снимать с боя меня не рискнут, на скандал не пойдут телевизионные боссы.

Мой противник, первый номер рейтинга с нулем в графе «поражения», вернулся в угол на заплетающихся ногах, будто вместо канваса шел по корабельной палубе. Едва не промахнулся мимо табурета, вцепился в канаты, но угловые подхватили боксера и усадили. Появилась запрещенная кислородная маска, в том углу делали всё чтобы хоть как-то привести бойца в чувства и на нарушение никто не обращал внимания. А еще никто не верил в происходящее. Никто, кроме меня.

Сидя на табурете, я заметил, как к моим угловым подошел пузатый латинос рефери с жиденькими усиками. Любитель сальсы что-то сказал моим угловым, едва шевеля губами. Информацию ему передали через динамик в ухе. Я знал, что моя победа станет костью поперёк горла многим, включая промоутеров и букмекеров. Но мне было откровенно плевать. Это я, а не они отдал всю жизнь тренировкам, пахал до седьмого пота, веря в себя даже тогда, когда никто в меня больше не верил. Я брал первенство России и чемпионат Европы по любителям, и я никогда не сдавался. Не сдамся и сейчас.

— Санья, мой белый брат, двести штук баксов, – зашептал мне на ухо тренер, коверкая мое имя с жутким акцентом. – Не будь придурком! Ты уже сотворил чертову сенсацию!

Джон потянулся к полотенцу и собрался выкинуть его на ринг, чтобы остановить бой.

Я перехватив руку Джона и процедил:

— Русские не сдаются, тебе этого не понять!

Все эти ребята ни хрена не понимали, что есть вещи, которые нельзя купить за их сраные доллары. Они не понимали меня, а я их.

Сегодня мне выпал шанс. И я им воспользуюсь, даже если меня вынесут с ринга вперёд ногами. Сил к концу боя практически не осталось, я чувствовал себя выжатым лимоном и держался на морально волевых. Понимал, что первый пропущенный мной или соперником удар поставит в бою точку. Как понимал я и то, что если не телевизионщики, бой бы давно закончился. Никто бы не дал мне побить первого номера в рейтинге престижной боксёрской организаций. В раскрутку «белой надежды» вложили суммы с шестью нулями, а его проигрыш множил усилия пиарщиков на ноль. Но в загашнике организаторов оставался верный способ – отдать победу сопернику по очкам. Мой единственный шанс выгрызть победу был в досрочном завершение боя.

— Снимаетесь, Джон? — рефери латинос вырос в нашем углу и многозначительно на меня посмотрел.

— Санья, голову включи… — снова попытался надавить тренер.

— Продолжаем, — оборвал его я.

— Уверен, парень? — рефери вскинул бровь, желваки на его скулах заходили.

— Упадёт либо он, либо я, — выдохнул я.

— Двадцать секунд до конца перерыва, — бросил латинос Джону и повернувшись в сторону первого ряда медленно покачал головой, передавая организатору мой отказ.

Я видел как переглянулись тренер с катменом и Джон коротко кивнул. Угловые, наконец вспомнили о своих обязанностях. На мою макушку лег компресс со льдом, а катмен сунул мне бутылку с водой. Я жадно сделал глоток, и только потом заметил, что еще одна бутылка осталась в ведре у Джона.

— Какого… — я выбил бутылку из рук катмена. — Ты что творишь, урод?

На бутылки катмена не было печати атлетической комиссии штата, а значит ее содержание никто не проверял.

— Угловые заканчиваем, - объявил рефери.

— Релакс, русский все окей, — подмигнул катмен, покидая ринг.

Я поднялся с табурета, чувствуя легкое жжение внутри живота и горечь послевкусия на языке. Рефери пришлось поторапливать угловых соперника, те никуда не спешили, давая претенденту дополнительное время отдыха. Долго вытирали с настила специально разлитую воду. Наконец, соперник поднялся, а его тренер начал что-то ему шептать на уха, прежде перекинувшись парой слов с рефери. Я видел, как «белая надежда» расцветает прямо на глазах. Мы на секунду пересеклись взглядами и в его глаза вернулась прежняя решимость, пару раундов назад утраченная. Донесли видимо, что катмен сделал свое дело Тренер похлопал боксера по плечу, взбодрил. Дорога к претендентству «бедой надежды» шла через нокаутированных соперников. Я единственный, кто не сломался под натиском и затащил этого урода в глубокие воды поздних раундов. «Белая надежда» вышел из угла и грозно показал перчаткой на центр ринга. У меня сильнее заурчало в животе, усилилась слабость, отрава, подмешанная катменом в воду, действовало. К черту, надо выносить за скобки то, чего не можешь изменить. Я кивнул, принимая вызов зарубиться кость в кость.

— Бокс! - выкрикнул рефери.

Мы бросились друг на друга, как разъяренные львы на гладиаторской арене, чтобы отдать в последнем раунде все, что осталось. «Белая надежда» влетел в меня на скачке с жестким левым боковым, я перекрылся и ответил правым боковым по печени. Удар попал в цель, соперник попятился к канатам, морщась от боли, а я, стиснув капу бросился на добивание.

Но на половине пути, в глазах резко потемнело. Чувство было такое, что силы разом покинули меня и вместо добивания, я повис на сопернике, пытаясь выжить. «Белая надежда» почувствовал кровь, оттолкнул меня и зарядил двойку, видя, что я обессилено опустил руки. Я видел удар, тело среагировало само, сработал эффект тысяч часов тренировок. Уклон под джеб, еще нырок от прямого, нырок и я на скачке выбросил боковой. Тело распрямилось пружиной, кулак локомотивом врезался в челюсть претендента.

БАМ!

Его капа вылетела в первый ряд, на колени организатора вечера боев и промоутера моего соперника. Надменную рожу буржуя перекосило, когда претендент сложился гармошкой на настил. Рефери бросился к рухнувшему сопернику, размахивая руками, даже не открывая счет. Я срубил «белую надежду» наглухо, а потом, попятившись на не твёрдых ногах, оперся на канаты, заваливаясь спиной между ними за ринг. Отрава из бутылки забрала последние силы. Мелькнули огни, короткое падение спиной с высоты около метра… от резкого удара о бетонный пол арены хрустнуло в шее. Теряя сознание, я слышал сбивчивый английский: