Зайти и выйти

- Как нет и документов из армии и округа, - подсказал Трофимов. – Так?

- Именно так. Потому что никто не хочет брать на себя ответственность, - сказал Витя. – Вертикаль, где невозможно найти виновного.

- Виновного можно только назначить. Все участники этого цирка – заложники сложившейся системы, проломить которую очень сложно, - сказал Юра. – Я потому и ушёл из армии, так как стало невозможно нормально служить. Если ты не лизоблюд, то тебя изведут и выгонят. А война обострила эти процессы, вскрыла их с самой неприглядной стороны. А потому что само устройство военного организма подразумевает безраздельную власть старших по званию над младшими, что у многих военачальников порождает ложное ощущение безнаказанности.

С улицы раздалось несколько близких разрывов. Никто из присутствующих не обратил на взрывы своего внимания – уже привыкли.

- Когда компетентность командиров оставляет желать лучшего и не может достичь уровня занимаемой должности, тогда боевые задачи решаются не оперативным искусством, а «пушечным мясом», - сказал Трофимов. - Боевой Устав, защитив непререкаемость решения командира, пособствует и обратной стороне медали, позволяя при некомпетентном командире «мясным штурмам» цвести буйным цветом – потому что возразить никто не смеет, не рискуя попасть на передовую.

- К счастью, случилось то, что случилось, - сказал Витя. – Но я не могу найти объяснение тому, почему сняли Михайлова. Ведь он был совершенно типичным современным командиром, не способным идти в ногу со временем. Он был частью прогнившей системы, которая по-другому воевать не умеет.

- Здесь вопрос в другом, - заметил Трофимов. - Савельев на три головы выше Михайлова по оперативно-тактической грамотности и организаторским способностям, и Павлов это знал лучше всех. Зачем он изначально поставил комбригом «Скифа», а не Савельева?

- Да вот здесь-то как раз всё просто, пацаны, - в разговор вмешался Женя Гусев. – Наш бывший комбриг Павлов, уходя на повышение, оставил Колю вместо себя только потому, чтобы тот, чётко зная свой уровень компетентности, а вернее, некомпетентности, дорожа своим местом, слепо выполнял любые его приказы. Лояльность всегда ценилась выше компетентности. Но с этой Петровкой Михайлов «превзошёл» все мыслимые пределы, и его убрали, пока он не довёл дело до необходимости разбираться на голову выше. Поставили человека, который умеет работать. Вынужденно поставили. Как только ситуация исправится, вот увидите, Савельева задвинут снова на задворки, и на должность комбрига поставят очередного «полковника никто», и так – до следующей катастрофы.

- Виновным в массовой гибели людей останется только Михайлов, но никак не Павлов, и уж тем более, никак не Миронов – система не пойдёт на самоуничтожение, - предположил Васильев.

- Вот я совсем не исключаю, что он ещё всплывёт на какой-нибудь другой бригаде или дивизии, - сказал Гусев. – В нашей системе всё может быть.

- А я бы очень хотел, чтобы Михайлова заставили побывать во всех семьях мобилизованных, погибших из-за его бездарного руководства. Пусть объяснит родным и близким погибших, за что умерли их мужья, отцы, братья и дети. Пусть посмотрит им в глаза, - сказал Трофимов. – А они – ему.

- Согласен, - сказал Васильев.

- Согласен, - сказал Гусев.

***

Савельев хорошо взялся за дело: искусно поставленная с помощью радиоразведки контрбатарейная борьба принесла свои плоды – работа вражеской артиллерии уменьшилась кратно. Это позволило организовать доставку в Петровку боеприпасов, продуктов и воды, а также начать вынос раненых и сбор тел убитых.

В составе очередной партии раненых, способных самостоятельно передвигаться, Трофимов вышел из Петровки в направлении Горского. Нужно было пройти всего несколько километров, но организму, обессиленному за последние пару суток, эта дорога далась с большим трудом.

Юра несколько раз останавливался, чтобы передохнуть. Буквально на каждом шагу он встречал следы побоища, которое случилось здесь всего двое суток назад – валяющееся снаряжение, оружие, боеприпасы, тела погибших и части человеческих тел. Лесополоса, вдоль которой он шёл, за это время изменилась неузнаваемо: вместо разлапистых деревьев сейчас здесь были только голые стволы, взрывами снарядов и мин лишённые веток и коры.

Когда до Горского оставалось около километра, а сил идти уже не было, к своему удивлению Юра нашёл в кармане куртки небольшую шоколадку «Алёнка». Вспомнил: в карман её положила Таня, когда она приезжала в Таганрог с закупленными приборами и снаряжением.

«Вот ты меня и спасла», - подумал Юра.

Петровка исчезала позади, но в ней оставались дорогие Трофимову люди, а ещё в ней оставался кровавый калейдоскоп событий, состоящий из властного тщеславия и безответной покорности, животного ужаса и безрассудной удали, самопожертвования и трусости, боли, слёз, крови и смерти, где не было только одного – радости от проделанной работы.

В месте, где раненых подбирал специально выделенный автотранспорт, Трофимов увидел машину контрразведчика. Каренин был тут же. Два майора обнялись.

- Я за тобой, - сказал Валентин.

- Арестовывать за невыполненный приказ? – спросил Юра. – За то, что я флаг на школу не водрузил?

- Да ты что, издеваешься что-ли? – усмехнулся Каренин. – Садись в машину, довезу.

Трофимов забрался на заднее сиденье, Каренин сел рядом с водителем.

- Дайте воды, - попросил Юра.

- Держи, - Валентин передал ему бутылку с водой.

Юра стал жадно пить.

- Как только «Стрелец» сообщил, что ты вышел из села, я немедленно поехал тебя встречать, - сказал Каренин, принимая бутылку обратно. – Мне нужно с тобой поговорить, прежде чем ты окажешься в штабе бригады.

- Говори сейчас, а то я усну, - предупредил Трофимов. – Устал так, что ног не чую…

Сказав это, Юра прислушался к себе – всё тело болело, его трясло от переохлаждения, ноги были мокрые, с кровавыми мозолями, заклеенные пластырями осколочные ранения кровоточили – радовало только то, что впереди забрезжила перспектива прекращения этих мучений в виде тёплых, сухих и мягких госпитальных коек.

- В общем так, Юрий Павлович. У нас есть мнение, что в ближайшее время вам сделают хорошее кадровое предложение, и мы совершенно не возражаем увидеть вас на этом посту…

- А что так официально? – хрипло спросил Юра.

- Ну, а как я ещё могу обращаться к такому высокому должностному лицу? – рассмеялся Каренин. – Ладно, это лирика. Теперь по делу, чтобы ты понимал, что происходит. Михайлова убрали за огромные потери, о которых стало известно всему миру. Однако, за массовые потери наказывать командиров у нас ещё не принято, поэтому мы приняли его за присвоение зарплат погибших военнослужащих, которых он несколько месяцев подавал как живых. Конечно, на фоне того, что он натворил, это мелочь, но всё же. Как меня когда-то учили, «если не можешь посадить убийцу за убийство, посади его за что-нибудь другое» - здесь именно тот случай. Я хочу тебя предупредить – как только ты встанешь на большую командную должность, к тебе будет проявляться повышенное внимание от моей службы и от военных прокуроров. Я знаю, что человек ты честный, но вокруг тебя всегда будет много завистников и проходимцев, желающих использовать твоё положение для преступной наживы. Будь аккуратнее. Ну и, как понимаешь, я всегда помогу тебе, чем смогу.

- Я тебя понял, Валентин, - ответил Юра. – Спасибо.