Насыщение

Вот и наблюдавшая за веселящимся мальчишкой махха пришла к аналогичным выводам, а потому не стесняясь спросила:

— Как думаешь — мы скоро умрём?

— Нууу... Точно только то, что мы умрём. В конце концов всё умирает. Но здесь твоя очередь точно следует раньше моей, — со свойственной их дружбе прямотой отшутился он, — Уж извини. Ты старее меня.

— Ну спасибо, — деланно расстроилась она.

— Селяви. Таковы факты, — ему лишь оставалось развести руками.

И всё-таки без внимания заброшенную тему он оставить не мог.

— А что такое? — спросил мальчик, — Почему такой сугубо девчачий милый разговорчик завела?

— Да так... Гляжу как ты бесишься и понимаю, что процессия в церкви будет обширная. Твоим родственникам, что мучаются от аллергии, точно живыми с нее не уйти. Ой не могу, хохма. Так и вижу : горы цветов, венки с траурными лентами, везде яркие, как ты любишь выражаться, "клоунские" костюмчики и ты — такой тихий и спокойный, лежишь на подушечке, ручки на животе скрестив... Просто кошмар. Глушите орга́н, вяжите са́ван белыми нитками, да вешайте на гробик табличку "не беспокоить"!

— Рад, что тебя забавят мои пышные проводы, — улыбнулся подросток, оценивая, долго ли его подруга будет корчится от проявления черного юмора, — Я и сам подумывал о чем-то подобном. Только попросил не приглашать никого. Лучше, чтобы встреча осталась тихой, а то мертвецы с соседних кладбищ непременно восстанут — мозгов на такую ораву не напасешься.

Но́рмо был несказанно горд ее предположением; покачиваясь на табуретке, он вглядывался в подругу, с нетерпением ожидая, что Акация спросит дальше. И она не заставила его себя ждать.

— Но́рмо?...А ты никогда не задумывался о смерти?...

— Отчего же? Задумывался, конечно. Любое живое создание думает о подобном. Пожалуй, разве что, человек превозносит это как нечто из ряда вон выходящее. Добавляя себе исключительности, он лишь делает безобразный, гримасный акцент на собственной невыразительности. На том, насколько он ущербный. Всякое живое существо неповторимое и только двуногое ведет себя, словно пупок земли...

— Понадеемся, что тебя не примут на твой любимый философский факультет, — ехидничала подруга.

В своих беседах они позволяли поднимать щекотливые темы, какие ни она с другими взрослыми, ни он с родителями и близкими, не сумели бы обсудить из-за колкости комментариев и своеобразности размышления. Однако даже Акацию порою коробило его умение провести чёткую грань между НИМИ и ИМИ. Где "ими" выступали любые глупцы и бедолаги, не угодившие в фан-клуб на двоих.

Почти каждый учиняемый ими дискусс оканчивался подобным образом : он бубнит что-то, весело и шумно сопротивляясь идее дорогой подруги, а она наглядеться не может, настолько сильно ей хотелось скорее завести своих "нормоков" и "нормонок". Ведь в силу ее с ними родства, дети точно пошли бы в мамочку своей сумасбродностью, а только лишь с такими время протекает весело. Можно сказать — безветренно.

Целый день они просидели в рассуждениях и жарких спорах. Двум друзьям было жутко весело так коротать время.

Они вместе трапезничали, решали, чем бы ей заняться, когда это время придет; придумывали новые занятия и темы для самих себя.

Наконец наступил вечер. За окном сгустились мрачные краски и в монотонном пласте улицы зажглись огоньки соседних домов, а музыка сменилась трелью соловья, коего вовсе не смущала чахлая обстановка. В его душе цвела весна. Его песня звучала на обратный от недавней беседы мотив — жизнь. Настенные часы пробили девятый час и вместе с тем щёлкнул дверной замочек, запуская внутрь истинных хозяев дома со сливовыми стенами.

— Какая же холодрыга нынче на улице. Не ровён час через несколько минут снег повалит, — развешивая по крючкам пальто возвестила старушка Тильд и замечая чужую пару обуви добавила, плавно заходя в главную комнату, — А я так погляжу у нас гости?...

— Именно, — весело отозвался их сынишка, переставляя фишку по клеточкам цветастого поля (очередной) настолки, — Мам, пап, вы ведь не против? Эта гадкая яблоня снова обидела Акацию, ну я ее и пригласил. Она умылась, а потом осталась со мной сидеть. Говорит, что она — ответственный взрослый, а такие детей в трудные минуты выручают.

—Это так? — поднимая к небу седую бровь спросила Эльза.

— Да, — спокойно кивнула девушка.

Неизвестными силами держалось ее спокойствие, поскольку на поле игры маленький игрушечный "цилиндр" в который раз угадил на клетку "тюрьма", а бумажные долги и полнейшее отсутствие понимания правил игрушки оставляли мечты о финишной прямой далеко за облаками.

Старенькая матушка была рада, что ее кровиночка так часто находится в верной компании. Ведь именно такое мнение сложилось у семейства Тильд относительно тихой и жизнерадостной соседки, чей переизбыток свободного времени ей же делал скучную честь.

— Спасибо, что возишься с ним, — улыбнулась женщина.

— Всегда пожалуйста, — последовала другая улыбка, которой не мог оставить без благодарности даже запоздалый старик-папенька.

Вернувшиеся с тяжелой работы родители вытянулись на диване, устремляя взгляд в газету или выпуклый экран маленького телевизора. Чайник зайдется свистом еще не скоро, ребенок под чутким присмотром, в доме тишь и покой. Отчего же не отдохнуть после долгого, изнурительного дня?

— Шах и мат, — ошарашено протянула девушка, чья фишка чародейским образом достигла красной ленточки гораздо раньше лидирующего игрока.

— Это, конечно, не шахматы, нооо... — протянул мальчик, нагибаясь через добрую половину игрового поля, желая убедится, что глаза его не обманывают. Для него самого было невероятным то, что сиделица и круглая неудачница в жалкие пару раундов обскакала его, накопив и земли, и ресурсы, и отщипанные у него "носы".

Такую плату брала их компашка с проспорившего за его недочёт.

Конечно, если проигрался с десяток раз подряд, это будет больно и самую малость неудобно... Но что уж тут поделаешь?

— Ну я тогда пойду? — промямлила Акация, показывая на входную дверь. Она по-прежнему пребывала в легкой прострации и вести себя сейчас по-иному просто не могла.

— Конечно, — усмехнулся мальчик, собирая последствия их небольшой, но продолжительной войнушки.

Его подруга уже засобиралась и была готова подниматься на ноги, когда карий глаз вновь затянулся дымкой, зацепляя синеватые подтёки, послужившие основанием для разбитой отцовской губы, и его же разодранного в лохмы уха, и матери, которая не могла нормально дышать. Ребра и парочка смещенных дисков позвоночника, в ее возрасте, отзывались в теле серьёзными повреждениями.

— Но́рмо, — прошептала она, нагибаясь к другу, — Ты ведь помнишь наш разговор?

— Про взросление-то? Конечно...

— ... Знай : я говорила все то совершенно серьёзно. Станешь взрослым, прямо как я, и всё-то у тебя выйдет. Ты ведь смышленый и паренек вроде не глупый... А до тех пор, друг мой... Старайся держать себя в руках... Родители не железные. Но́рмо, их нужно беречь.

— Я все прекрасно понимаю, — печально улыбнулся мальчик, — Постараюсь сделать все, что только в моих силах. Спокойной ночи, подруга. Спасибо, что посидела со мною, — последние слова он увенчал теплыми, крепкими объятиями.

Она быстро обулась. Словесно еще раз со всеми попрощалась. Щелкнул их дверной замочек и одинокая женская фигура направилась по дорожке к своему домику, уже у самого порога осознавая, что сумку с продуктами она оставила у Тильдов.

С улыбкой Акация подумала "зайду, заберу все завтра" и закрывая свою дверь принялась выполнять дела, что успели накопится за сегодняшнее безделье.