Страница 9 из 15
— Нууу, к примеру, что за девицы?
— Какие девицы? — недопонял рассказчик.
—Ну те, с которыми ты общался до моего прихода.
— Ах эти, я совсем забыл. Они — мои племянницы, дочери маминой сестры Нинель. Кем и где трудятся — без понятия, даже не припомню как девушек зовут.
— Вот как… А что же до Лизав…
—… О ней ее же и спрашивай. Не люблю говорить за спиной тетушки, а при всех раскрывать корневище семейства Печулиных — совесть не позволит. Давай другую тему. Более приземленную.
—Приземленную… Да, хоть главная дверь. Я слышала, что в доме проводятся ремонтные работы, однако никаких следов работы не видно. Ее проводят, когда никого дома нет, что ль? Заморочно, да и так рабочие рискуют ничего не успеть. А еще, готова поклясться, что ночью слышала ломовой стук с ее стороны. Конечно может оказаться, что это был всего лишь ветер, но…
—… Это был ветер, — весьма холодно отрезал Владимир, обращая ее внимание к трапезе, — Не забивай прелестную головку глупостями и приступай к ужину, пока все не остыло.
—… А причина, по которой все закрываются по ночам?...
— Кушай, пожалуйста, — шикнул Влад и слегка добрясь пододвинул к ней ближе тарелку, подобным жестом давая девушке понять, что разговора он продолжать не намерен.
Когда трапеза велась полным ходом, вечереюшую идиллию прервала распахнутая дверь и влетевший в нее человек обещался поменять расположение фигур на этой своеобразной доске амура и интриги.
—Извините! Заблудился!... — запыхался молодой юноша, упорно пытающийся самостоятельно поправить ворот синего костюма с полосками, — Чтоб вы знали, на «Пробковой» улице целых ПЯТЬ домов с номером 26 на табличках, так наша еще и дикими побегами занавешена. Мы в театре или где? Что за показушность? Будто прохожие не видят габариты нашего красавца и без этого не могут понять, что мы богаты. Зачем же еще и из двери делать загадку? Боже…
Влетевший паренек очень хотел своим высказыванием растолкать сонных мух, однако хозяйка-мать задавила бунтаря и, его шутки где-то в стадии разработки и, крякнув нечто неразборчивое, ее дорогой второй племянник занял место, что хоть и было отдалено, но находилось ровнёхонько напротив красивой американки.
— Игорь, — повеселела она, улыбаясь юнцу из парка, — А ты тут какими судьбами? Ты тоже Печулин?
— Нория, — замечая новую знакомую тепло заулыбался юноша, — Не знал, что ты приглашенная звезда этого кордебалета. С кем пришла? Дай угадаю…
— Со мной, — сухо отозвался Владимир и выраженное раздражение запульсировало на его симпатичном личике синеватыми и зеленоватыми жилками, — Это мой младший брат. Не рад, что вы познакомились…
— Братья? — закрутилась пораженная девушка, зрительно сравнивая совершенно непохожих мужчин.
Разве что…
— …Родинка на губе…— прошептала Нория, вспоминая случай с галантным мотогонщиком.
Родинка на линии усов имелась у обоих Ивановичей. До того, как увидеть обоих братьев, мисс Гилперс не обращала на этот факт должного внимания.
Продолжая собачиться и грызться по пустякам Игорь и Владимир словно… Соперничали за нее. Решающим доказательством превосходства Игоря явилась небольшая строчка цифер, любовно вбитых в память его смартфона под именем «Кудряшка Сью».
По крайне мере, номер телефона Нории мог бы быть аргументом, тем самым аргументом, что переломил бы и слона и весы справедливости. Юная Гилперс понимала это, но… Почему тогда Игорь в последний миг прикусил язык, позволяя старшему брату обидно ранить его своими словами?
— Дурак ты, Владик, — отыгрался юнец, показывая старшему длинный язык и заставляя того багроветь на глазах.
Собравшихся вновь отвлек звон бокала с игристым белым, которым хозяйка-мать всякий раз призывала их к тишине. Отвлекся и Владимир, а Игорь, улучая самый лучший момент, взял Норию за руку и жарким поцелуем припечатал ее к бумажке, содержание которой несомненно здесь лучше было не читать. Лукаво подмигивая улыбнувшейся красавице, юноша тоже обернулся к тетушке Лизаветте, что наконец была готова ввести в игру семейного юриста.
«НЕСЛЫХАННОЕ ДЕЛО!», —
— именно такая фраза проскакивала в речах тех гостей, которому малоизвестный и вовсе неживой родственник завещал сущую безделицу или права на рассказец, который после его смерти стал стоить еще меньше, чем при жизни оного.
Судя по всему, почивший был именитым, но вовсе не популярным детским писателем; творил о вечном, добром, о том, что воспитывает в людях с самого детства нечто положительное и отличительное. Честь, правда, защита слабых, доброта и прочие глупости. Человек жил не тужил, побольше для потомков сочинял, за душой поменьше оставлял. Вот только он постарел и уж точно никак не ожидал, что его дальним сородичам не понравится наследие в виде нескольких добротных гравюр и отлитых в бронзе бельгийских статуэток, времен тридцатых годов прошлого века, пачки неизданных рукописей и тетрадь набросков к ним, а также настенных часов с кукушкой, чьим отличием от ей подобных было не дурацкое чириканье, а чистый, грудной баритон.
— Хорошо, что я ни на что не надеялся, — весело пожал плечами Игорь, — Дядя Вася Эсперанса был человеком фантазии. У него даже на билет на автобус не всегда находилось. Приходилось одалживать ему, а он — в благодарность читал что-нибудь, что скорее всего и его прозой не было. Замечательный человек, мне его будет не хватать.
— В самом деле? — подходя ближе, Нория желала поддержать разговор.
— Да, — спокойно кивнул юноша, — Часто гостил у него летом. Искренний, веселый и чистый человек. Такие нынче редкость…
Пробегаясь по иностранке оценивающим взглядом Игорь насилу держался, чтобы не совершить чего-нибудь импульсивного. Он видел ее отливающие серебром черные кудри. Видел зеленые глаза, что отражали, светящую в большое окно, полную луну. Видел красивый изгиб губ. Видел дрожащую на шее венку. Видел румяные, как спелые яблоки, щеки и тонкие ровные руки, за которые ее так и хотелось взять.
— … Такая же редкость, как и чистая родная речь. Но твоя… Ни в какое сравнение… Нория, откуда ты так хорошо знаешь русский язык?
— Нууу, — слегка смутилась заморская девушка, — Курсы в интернете, видео-уроки от носителей языка, живое общение… У меня ведь лучшая подруга в России живет… Плюс русская классика…
— Позволь угадать… Достоевский?
— Нееет… Емец, Донцова и Лукьяненко. В молодости читала еще Булгакова вместе с Чеховым, но… Полагаю не всю литературу можно просто читать…
— Пожалуй, соглашусь. Как человек, которого в детстве много к чему пытались приучить… Нория, можно заявить?
— Заявляйте… — опешила девушка, чья левая ладонь по-прежнему находилась в его руках.
— Я никогда не видел американки красивее Вас…
— …Отчего внезапный переход на «Вы»?
— Не перебивайте, пожалуйста… Думаю я… Я… Я…!
Игорь было хотел сказать обладательнице желтого чемоданчика нечто очень важное для него, а быть может и для них обоих, но из-за косяка дверей появился знакомый силуэт — силуэт его старшего брата — и не сумев выдавить из себя больше ни слова юноша стремительно удалился прочь, напоследок оставляя на ее и без того румяной щеке пылкий поцелуй.
Нория подобному знаку была рада и тепло приняла к сердцу попытку выговорится. Она хотела обернуться и посмотреть, что же помешало и столь сильно смутило паренька, но в комнате, кроме нее, никого больше не было, косяк опустел и лишь искусственный камин потрескивал голограммой живого огня.
По возвращении в гостевую комнату, Нория не обнаружила своей горничной.
На постели лежала одежда, которую та заботливо выбрала за нее, на столе стоял поднос с чашкой ароматного кофе и тарелка с горой сытных бутербродов.