Страница 8 из 15
Несколько раз в их сторону прилетало фрисби или прибегала чья-то свободолюбивая собака. Норию чужие питомцы во внимание не принимали, а вот к Игорю неслись на всех парах, норовя зализать юношу до смерти или повалить его наземь вместе со скамейкой.
Тут они сидели, вместе наслаждаясь шепотом листвы. Оба человека сняли шляпы и летний бриз ворошил их волосы, словно цветные флажки на мачте какого-нибудь достойного пиратского флагмана.
Пара отдыхающих еще несколько часов просидела бы так, однако из его широких штанин донеслась трель фортепиано. Услышав ее, даже обладатель телефона, сильно удивился.
— Алё? — изумленно протянул Игорь.
В трубке говорили тихо и быстро, а Нория была достаточно понятливой, чтобы не отвлекать его. Пару раз он удивлялся еще сильнее и, задерживая взгляд на ее лице, убедительно кивал человеку на том конце провода.
Минут через десять звонок резко оборвался, а Игорь, продолжая пялится на погасший экран, задумчиво произнёс :
— Меня, кажись, домой призывают. Ничего, если я пойду?...
Нория вновь кивнула. Ей слишком понравилось с ним общаться, чтобы расстраиваться из-за такого ухода. Напоследок новый знакомый мило улыбнулся и сказал, что надеется на новую встречу, а говоря простым языком — попросил номер ее телефона.
— Ты только не удивляйся, если не сумеешь дозвониться с первого раза, — рассмеялась Нория, — Телефончик мой — тот еще старичок. Бывает музыку сам играет, бывает мобильного оператора на латвийского меняет.
— Хых, хорошо, — ответно усмехнулся парень, расплываясь в новой теплой улыбке. Он встал с лавки и направился по набережной в том направлении, каком она вчера шла с Владимиром, изредка смущаясь оборачивался и глядел в ее сторону.
«Как интересно получается… Его дом в той же стороне. Может быть он сосед Печулиных?...»
Посидев еще с минуту и вдоволь насладившись приятной погодой, обладательница черных кудрей вдруг куда-то напряженно уставилась.
На параллельной стороне дороги стоял знакомый ей автобус, а его лысоватый водитель и фигура в сером костюме стояли поодаль, оживленно обсуждая нечто волнующее их обоих. Тенистый край узловатых ив сильно мешал обзору, а снующие так и тут люди загораживали лицо последнего, что начинало злить иностранку.
Не будучи профессионалом по чтению речи по губам, Нория все ж распознала парочку слов. «Товар», «опоздание», «риск», «четверг».
Американка не сумела подметить большего, потому как неизвестные повернулись к ней спинами, а вскоре и вовсе разошлись в разные стороны.
— Любопытнооо, — заинтригованно протянула девушка, чувствуя вибрацию в кармане джинсов. Не меняясь в лице она ответила на звонок, — Яныч, привет дорогая. Как жизнь, как твой муженек?... Что? Я? Ааа, я тут замечательно отдыхаю и без вас, но вот только подожди… Вернетесь — спрошу с вас обоих за то, что вы оставили меня на произвол судьбы, без крова, в совершенно незнакомой стране… Плак-плак. Что говоришь? Так он скоро приедет! Замечательно, пиши адрес, где меня сейчас можно найти…
По возвращении в дом №26 на Норию почти сразу же навалились вопросы и пожелания торопиться к ужину.
К дорогой иностранной гостье была приставлена одна из горничных — девушка самой нервной наружности. Под ее глазами залегли плотные мешки недосыпа, помятое платье пробивалось из-под рабочего фартука, а сальные волосы были так высоко зачесаны, что оставался видным белесый скальп. Она наскоро помогла девушке одеться и, словно заботливая мать, горничная Анита вытолкнула ее в лоно чужой семьи, оставаясь дожидаться Нории в ее гостевой комнате.
— Мисс Гилперс прибыла, — тихо и с галантностью возвестил домашний служащий.
Когда иностранка поблагодарила его за труды, мужчина поклонился, молча ведя рукой в сторону, куда ей следовало идти.
Шурша зеленым платьицем, девушка с копной черных кудрей старалась создать как можно меньше шума, пробираясь в обеденную комнату и усаживаясь на отведенное ей место.
Семья Печулиных сидела полным имеющимся составом и что-то обсуждала между собой.
Ее появление заметили лишь некоторые из них. А именно : женщина без норковой накидки и ее спутник, что мигом зашушукались, бросая испуганные взгляды; хозяйка-мать на миг посмотревшая в ее сторону не отбрасывая разговора с тучной женщиной и седым «чупчиком». Последним на нее взглянул, расплываясь в широчайшей улыбке и отодвигаясь от самой высокой из незнакомых модниц, Владимир. Он выглядел таким счастливым, словно не знал большего горя, чем не видеть ее все эти мучительные часы.
—… Ты словно бы и не опаздывала, — усмехнулся он, помогая ей разместится за столом.
— Я что-то пропустила?
— Нет-нет, что ты, — отмахнулся Влад, — Тетушка в очередной раз попыталась приучить своих детей и внуков молиться перед едой, однако… — тут он в значительной степени перешел на шепот, подобно своим близким родственникам, — … В отличие от любимой ею Англии, или той же Америки, откуда ты приплыла…
—… Прилетела, вообще-то…
—… В России нет подобной традиции и прививать ее взрослым дяденькам и тетенькам… Не представляю, на что она рассчитывала…
— Я так погляжу, что вам сложно дается что-то новое, да?
— М? Ты это из-за обостренного внимания к твоей национальности? Возможно. Вполне возможно… А что? Почему спрашиваешь?
— Да так, — неловко усмехнулась девушка, — Мне отчего-то кажется, что сам этот дом болезненно переносит изменения.
— Аргументируй.
—Семейные сборы. Ни ты, ни твои близкие к ним не привычны и от этого весь состав прислуги откровенно говоря страдает. Надрывается, выбивается из сил, а ради чего? Полагаю, эта встреча должна была состояться еще вчера, но из-за какой-то оплошности… Ее перенесли на сегодня? Разве не странно?
— Просто это не «сбор», если и да, то не «семейный». Какой-то очень дальний родич дорогой тетушки недавно умер. Своей смертью. Очень уж старенький был человечек. Теперь тетя пытается собрать всех, кто был упомянут в пометке к завещанию.
— Так вот для чего эти двое седых джентльменов приехали?
— Ооо, достопримечательности заметила? Хехе. Да. Мы с братцем когда мелкими были в шутку звали их «Бимом и Бомом». Мистер «Чупчик» — наш семейный юрист, а мистер «Бородка» — его родной брат близнец и по совместительству врач семейства Печулиных. Доподленно неизвестно сколько им обоим лет, да и люди ли они…
—… Ты все шутишь?
— Извини, не удержался. Они точно души свои Рогатому продали, потому как и талант при них и не стареют они вовсе. Что дальше?
— Сидящие напротив нас. Что с ними такое?
— О, с этими совсем просто. Она — Клава. Клавдия Лютер. Не обращай внимание на фамилию. Такую приобрела ее семья, когда после большого советского скандала, о коем и пресса не обмолвилась, перебрались в Штаты, а оттуда — в ФРГ. Русская до мозга копчика. Русская и даже работает в издательстве уважаемой россиянами газеты, только не спрашивай какой. Там столько корпоративщины намешано, что для ее же блага тетушка лишний раз рта старается не открывать.
— Тетушка? Она сестра Лизаветты?
— Неа, Лизаветта наша с братом внучатая тётушка. Родная сестра бабушки. Клава же — жена одного из моих дядь. Ее муж, пуха ему там в гробике побольше, был человеком честным, открытым. Погиб на спецоперации в двадцать втором, вместе со своим братом и парочкой внуков.
— Мои соболезнования…
— Не стоит… Клава та еще зараза. Скорбеть долго не умеет, — пуская в сторону родственницы отравленную стрелу колкого взгляда произнёс наконец Влад, прикрывая рот стаканом с виски, — Что же касается мужчины, то он — Семён Застенкин; достался тетушке вместе со вторым мужем. Он ему не был ни сыном, ни племянником. Непонятное родство и все же… Семён был мужем моей кузины Эльвиры, до того как она заболела неизвестной болезнью и не умерла, даже не сумев доносить его ребенка. А ведь врачи, в числе которых был и ее дорогой муженёк, пророчили пару красивых дочек… Еще что спросишь?