Темные удовольствия

Меня любили. У меня было свое место, которому я принадлежала, просто я была слишком слепа, чтобы понять это. Но теперь я понимала. Действительно понимала.

Если бы у меня только был шанс лично рассказать Беккету о том, что я поняла о себе, ничто не смогло бы меня остановить.

Но сначала мне нужно было выбраться отсюда, прежде, чем не стало слишком поздно.

Спустя несколько минут Джеффрис спустился по лестнице. Ему не потребовалось много времени, чтобы избавиться от гостей Осеннего фестиваля. Большинство семей с маленькими детьми использовали местный праздник как мини-Хэллоуин и ходили с детьми по домам. Единственное отличие заключалось в том, что угощения готовили на тему урожая, например, карамельные яблоки или карамелизированный попкорн. Я понятия не имела, что Джеффрис раздавал семьям.

— Этот гребаный город с его милыми традициями и избалованным превосходством среднего класса. Я, блядь, терпеть его не могу. Тупые идиоты понятия не имеют, кто на самом деле дергает за ниточки в этой снобистской чертовой дыре.

— О чем ты говоришь?

Джеффрис дернул головой в мою сторону, казалось, забыв о моем присутствии. Этот мужчина любил читать лекции. Может быть, если я правильно все разыграю, то смогу уговорить его рассказать мне об истории Хэйд-Харбора и выиграю время. Попробовать стоило. Ублюдок обожал звук собственного голоса.

— Настоящая власть в Хэйд-Харборе - это не богатые придурки вроде Сорена Андерсона. Моя родословная восходит к основателям. Мы не одинаковые. Ты все равно не поймешь. In tenebris prosperamus¹⁶.

Латинская фраза засела у меня в голове как заноза, вызывая любопытство, хотя прямо сейчас у меня не было времени думать об этом. Нужно было отвлечь Джеффриса.

— А ты испытай меня, – запротестовала я.

Губы Джеффриса растянулись в широкой ухмылке.

— О, я так и планирую. Почему бы нам не начать?

Он снова вытащил нож из-за пояса, и вопросы, которыми я пыталась отвлечь его, замерли у меня на губах.

Джеффрис приблизился с ножом и провел им по моей щеке. Его глаза метнулись к моим. Он хотел увидеть мой ужас. Я же, напротив, была полна решимости не показывать ему ни капли страха. Я собиралась испортить его больное веселье всеми силами.

Он провел лезвием по моему горлу, ключицам и вниз по груди, пока не добрался до верхней пуговицы моей униформы официантки. Милое платье в стиле пинап 1950-х годов, у которого все еще были настоящие пуговицы. Он подсунул нож под первую и отрезал ее. Пуговица звякнула где-то в темноте.

— Одна есть… – тихо сказал Джеффрис.

Я пыталась отгородиться от него. Я не могла сейчас сопротивляться. Руки и ноги были связаны слишком туго. Я проверила их на прочность, когда он поднялся наверх. Мне оставалось только ждать, пока он развяжет меня. Если он собирался меня изнасиловать, то должен был, по крайней мере, освободить мои ноги. Поэтому я ждала.

Я сосредоточилась на контроле своего дыхания. Я старалась сохранять его ровным, пока он отрезал еще одну пуговицу. Платье распахнулось достаточно, чтобы обнажить верхушки грудей, обтянутые белым кружевом.

— Теперь становится интересно, не так ли, Ева? – сказал Джеффрис.

Я посмотрела ему в лицо, впервые увидев его по-настоящему. Некоторые девушки в классе считали его красивым, но я никогда не разделяла их мнения. Теперь, рассматривая его вблизи, я поняла, что была права. Его борода была аккуратной, зубы ровными, но глаза… глаза были уродливыми. В них ярко светилась его испорченная душа, и я никогда не видела ничего более мерзкого. Это делало его отвратительным.

— Ну же, Ева. Будет скучно, если ты ничего не скажешь, – подначил он и прижал нож к изгибу моей груди. — Может, проверить, смогу ли я заставить тебя издать любой звук?

В этот момент снова раздался приглушенный звонок в дверь.

— Твою мать! – Джеффрис сердито встал и откинул волосы назад. Он долго смотрел на меня сверху вниз. — К черту. Я не буду открывать.

В дверь позвонили снова, и раздался громкий стук.

— Может, они пойдут проверять задний двор, если не смогут достучаться, – указала я и скосила глаза на окна.

Джеффрис нахмурился, но повернулся и направился наверх. Я судорожно вздохнула, снова оказавшись одна в подвале. Черт. Что же мне делать? По моей щеке скатилась слеза.

Я должна была дождаться Беккета. Я должна была позволить ему отвезти меня домой. Я должна была принять его извинения той ночью и не быть такой гордой. Я хотела простить его, но проклятая гордость помешала. Я всегда выбирала трудный путь.

Тихий стук остановил меня от рыданий. Джеффрис уже вернулся?

Я подавила слезы и изо всех сил повернулась на стуле, чтобы увидеть, откуда доносится стук.

Сердце подскочило к горлу. У окна был кто-то – темная тень присела рядом и заглядывала внутрь. К стеклу была прижата жуткая белая маска. Я чуть не закричала, но сдержалась. Темная фигура давила на стекло, пытаясь его открыть. Похоже, придя к выводу, что это не сработает, тень встала.

Нет! Не уходи!

Но темная фигура не ушла. Вместо этого кулак, обтянутый какой-то материей, с глухим звуком ударил по стеклу. Один раз, потом еще один, и стекло провалилось внутрь, тихо звякнув о земляной пол.

Рука просунулась в отверстие и вынула остатки стекла, образовав едва проходимое пространство. А в следующий момент темная фигура пролезла через оконную раму, удерживая вес всего своего тела одной рукой на подоконнике.

Я знала только одного такого сильного человека.

Надежда всколыхнулась в моем сердце, и я не могла отвести взгляд, когда высокий мужчина рухнул на пол. Как только он выпрямился, я поняла, что была права. Я бы узнала Беккета с закрытыми глазами.

Он подошел и опустился на пол рядом со мной, поднимая белую хоккейную маску, которая больше не казалась пугающей.

— Иви, Господи, ты в порядке? Он сделал тебе больно?

Я покачала головой.

— Нет. То есть пока нет. Его постоянно отвлекают ребята с Осеннего фестиваля.

— Да, и прямо сейчас там несколько довольно настойчивых.

Он принялся отвязывать мои руки и ноги от стула.

— Кто?

— Маркус и Кейден. Они отвлекают его.

Я посмотрела на окно подвала.

— Не думаю, что смогу перелезть через него.

— Не волнуйся, тебе не придется. Мы выйдем через парадную дверь. Мы превосходим его числом, Золушка.

— Как ты узнал, где я? – спросила я.

Он помог мне встать. Мои ноги так затекли, что я чуть не упала. Беккет тут же поймал меня и притянул к своей груди, обхватив руками. Его грудь расширилась от глубокого вдоха.

— Мне нужна секунда, крошка. Просто секунда, чтобы осознать, что с тобой все в порядке.

Я кивнула, уткнувшись ему в грудь. Мне тоже нужна была секунда. Секунда, чтобы понять, что я больше не одна. Что Беккет нашел меня. Что он искал меня и нашел.

Я потеряла счет тому, сколько времени мы простояли так, прижавшись грудью к груди. Меня переполняли мысли о том, что я хотела сказать ему, но сейчас было не время. Я пообещала себе, что, когда мы выберемся отсюда, я больше не буду тратить время на обиду из-за глупой ссоры и недопонимания. Жизнь была слишком коротка и непредсказуема.

— Пойдем. Они не смогут задерживать его вечно.

Беккет взял меня за руку, и мы медленно поднялись наверх. Лестница громко скрипела, но мы ничего не могли сделать, чтобы избежать этого.

Наверху Беккет толкнул меня за спину и первым вышел в темный коридор. Было тихо, лишь гул голосов доносился из передней части дома. Беккет опустил маску обратно на лицо. На нем был костюм Джейсона Вурхиза, а в руке он держал хоккейную клюшку. Я решила, что это прикрытие для звонка в дверь, если бы сзади не оказалось окна в подвал. Я спряталась за ним, и мы двинулись к входной двери, откуда доносились голоса.