Страница 20 из 262
За столиком под пластмассовыми часами с рекламой лестерширских пирогов «Пукка-пайз» в одиночестве сидел с газетой «Сан» крепко сбитый уроженец Вест-Индии.
— Деррик?
— Ну… А ты — Страйк?
Пожав большую сухую ладонь Уилсона, Страйк подсел к нему за столик. По его прикидкам, Уилсон был одного с ним роста. Рукава форменного джемпера лопались от мышц и жира, волосы были подстрижены совсем коротко, а с чисто выбритого лица смотрели миндалевидные глаза. Из меню, кое-как написанного на доске, прибитой к задней стене, Страйк выбрал мясную запеканку и картофельное пюре, очень кстати вспомнив, что четыре фунта семьдесят пять пенсов можно будет включить в накладные расходы.
— Ага, запеканка с пюре у них что надо, — одобрил Уилсон.
Его лондонский выговор был едва заметно разбавлен карибским акцентом. Глубокий голос звучал спокойно и размеренно. Страйк подумал, что такой человек в форме охранника должен внушать жильцам спокойствие.
— Спасибо, что согласился на эту встречу. Ценю. Джон Бристоу не удовлетворен результатами расследования смерти своей сестры. Он поручил мне еще раз проверить улики.
— Да-да, — сказал Уилсон, — я в курсе.
— Сколько он тебе заплатил, чтобы ты пришел на эту встречу? — как бы между прочим поинтересовался Страйк.
Уилсон поморгал и виновато хохотнул.
— Двадцать пять фунтов, — признался он. — Если ему так легче, то и хорошо, правда же? Это ведь ничего не меняет. Сестра его наложила на себя руки. Но ты спрашивай, чего хотел. Я не против.
Он сложил газету. С первой полосы смотрел премьер-министр Гордон Браун, усталый, с припухшими глазами.
— Тебя уже полиция с пристрастием допросила, — сказал Страйк, положив открытый блокнот рядом с тарелкой, — но мне желательно услышать из первых уст, что произошло в ту ночь.
— Пожалуйста, нет проблем. Киран Коловас-Джонс тоже, наверное, подъедет, — добавил Уилсон.
Видимо, он думал, что Страйку знакомо это имя.
— Кто? — переспросил Страйк.
— Киран Коловас-Джонс. Водитель Лулы. Он тоже хочет с тобой переговорить.
— Отлично, — сказал Страйк. — В котором часу его ждать?
— Без понятия. Он же на работе. Как сможет, так и появится.
Официантка принесла кружку чая и поставила перед Страйком; он поблагодарил и щелкнул авторучкой. Не успел он задать первый вопрос, как Уилсон сказал:
— Мистер Бристоу говорит, ты в армии отслужил.
— Угу, — подтвердил Страйк.
— А у меня племяш сейчас в Афганистане, — сообщил Уилсон, прихлебывая свой чай. — В провинции Гильменд.
— В каких войсках?
— Связист.
— Давно служит?
— Четыре месяца. Мать глаз не смыкает, — сказал Уилсон. — А ты почему дембельнулся?
— Ногу оторвало, — с непривычной для себя откровенностью ответил Страйк.
Это была не вся причина, а лишь та часть, которую проще всего объяснить незнакомцу. Страйк мог бы продолжить службу — его уговаривали остаться, — но, лишившись ноги по колено, он вплотную подошел к тому решению, которое зрело у него, как он понял, уже два года. Он осознал, что приблизился к определенной грани, за которой пути назад не будет, — он просто не сможет найти себя на гражданке. Служба год за годом исподволь меняет твою личность; подгоняет тебя под общую мерку, чтобы легче плылось по волнам армейской жизни. Страйк никогда не погружался в нее с головой и, пока этого не произошло, предпочел уволиться в запас. А все равно Отдел специальных расследований он вспоминал с теплотой, хотя и потерял полноги. Хорошо бы и Шарлотту вспоминать с таким же неомраченным чувством.
Уилсон медленно покивал в ответ на объяснение Страйка.
— Хреново, — сипло выговорил он.
— Я еще легко отделался по сравнению с другими.
— Это точно. Две недели назад одного парнишку, с которым племяш мой служил, в клочья разорвало.
Уилсон отпил еще чая.
— Какие у тебя были отношения с Лулой Лэндри? — спросил Страйк, держа наготове ручку. — Ты часто ее видел?
— Только когда она мимо поста проходила. Всегда «здрасте» скажет, «спасибо», «пожалуйста», от других-то слова доброго не дождешься, от богатеев гребаных, — емко ответил Уилсон. — Самый долгий разговор был у нас с ней про Ямайку. У нее там какая-то работенка намечалась, вот она и расспрашивала: где лучше остановиться, что да как. А я у нее автограф попросил, для Джейсона, это племяш мой, — ему на день рождения. Дал ей открытку подписать и послал ему в Афганистан. Она потом как мимо проходила, всякий раз про Джейсона спрашивала, по имени, прямо душу мне грела, веришь? Я в охране давно служу. Иные люди считают, что ты должен их от пуль заслонять, а сами имя твое запомнить не утруждаются. Да, славная была девушка.
Тут принесли обжигающую запеканку и картофельное пюре. Страйк и Уилсон почтительно умолкли, разглядывая гору еды. У Страйка потекли слюнки; взяв нож и вилку, он сказал:
— Можешь подробно рассказать, что происходило в тот вечер, когда погибла Лула? Она вышла из дому — в котором часу?
Поддернув рукав джемпера, охранник задумчиво почесал руку выше запястья; Страйк обратил внимание на татуировки: кресты, инициалы.
— В начале восьмого, что ли. Вышла с подружкой, с Сиарой Портер. Они к дверям, а навстречу им мистер Бестиги. Заговорил с Лулой. Слов я не разобрал. А она недовольна была. Я видел, какое у нее лицо.
— И какое же?
— Кислое, — без запинки ответил Уилсон. — Потом я на монитор глянул — они в машину садились, Портер с Лулой. У нас камера над входом, понимаешь? К монитору подсоединена, что у нас на стойке, — мы смотрим, кто в дверь звонит.
— Запись есть? Можно просмотреть эту запись?
Уилсон помотал головой:
— Мистер Бестиги не разрешил вешать ничего такого. Никаких записывающих устройств. Он тут первым квартиру купил, это сейчас все распроданы, а тогда многое по его указке делалось.
— Что же это за камера? Просто высокотехнологичный глазок?
Уилсон кивнул. От его левого века к середине скулы тянулся тонкий шрам.
— Ага. Так вот, значит, села она с подругой в машину. Киран — это он сегодня должен сюда подъехать — в тот вечер их не возил. Его отправили Диби Макка встречать.
— А кто был за рулем?
— Другой парень, Мик, тоже из агентства «Экзекарс». Она и раньше с ним ездила. Ну, вижу я, значит, папарацци машину окружили, проезду не дают. Всю неделю тут околачивались — пронюхали, что она снова с Даффилдом сошлась.
— А что стал делать Бестиги, когда Лула и Сиара уехали?
— Забрал у меня почту и пошел по лестнице к себе в квартиру.
Чтобы сделать очередную запись, Страйк опускал вилку после каждого кусочка запеканки.
— После этого кто-нибудь входил, выходил?
— Ну, официанты из фирмы заказ доставили — закуски и прочее: у Бестиги в тот вечер гости были. Американцы какие-то, муж с женой, приехали после восьми, поднялись в квартиру номер один, ушли чуть ли в полночь, а до того времени больше никто не входил и не выходил. Потом Лула примерно в полвторого вернулась, а других я никого не видел. Слышу, папарацци у входа ее имя выкрикивать стали. Их там целая толпа собралась. Одни прямо от ночного клуба за ней увязались, другие у дома поджидали — эти Диби Макка высматривали. Его к половине первого ночи ждали. Лула снаружи позвонила, я кнопку нажал — открыл.
— Она не набирала код входной двери?
— Да ей не до того было, когда ее так осаждали, — хотела побыстрей скрыться. А эти-то орут, наседают.