Страница 2 из 28
Не успело весеннее солнце перевалить за вершину дюны, как Неринга с отцом и матерью были дома. Услышав звук открывающейся двери, Мурыся спрыгнула с набитого сеном тюфяка и тут же начала тереться о сапоги отца. Как же, рыбак пришел с уловом, и пахнет от него самым лучшим лакомством — свежей салакой! Говоря свои бесконечные «мяу», трехцветная кошка изо всех сил старалась убедить отца, что за время его отсутствия бессердечные мама с дочкой пытались заморить ее голодом! Чего-чего, а наглости Мурысе можно было не занимать.
Поставив тяжелую корзину, отец нагнулся к кошке и почесал за ухом. Хитрая подлиза довольно замурлыкала.
— Держи, — большая салака упала на земляной пол.
Мурыська схватила рыбу и убралась в угол. Через мгновение оттуда стали доноситься довольное урчание и хруст костей.
Пока родители разбирали улов, Неринга подкинула дров в очаг, и вскоре по землянке поплыл восхитительный аромат жареной рыбы. Кушать Неринга не хотела, еще с утра полакомилась вчерашними остатками. С улыбкой вспомнила она первую в этом году удачную рыбалку, когда объелась так, что ее всю ночь мучили боли в животе.
Рыбаки выходят в море рано, еще до восхода солнца. Поэтому после трапезы, по старому обычаю, отец прилег немного поспать. А наглая кошка удобно устроилась ему под бок и в знак благодарности за свежайшую вкуснятину стала напевать колыбельную: «Мур-р-р… Мур-р-р-р… Мур-р-р-р-р-р-...» Потому и назвали Мурысей хитрую трехцветную кошку.
— Неринга, — тихонько позвала мать, — нужны веточки ольхи и дрова для коптилки. Вначале принеси веток, а потом сбегай на берег, может, что и выбросило морем.
За ольхой далеко ходить не пришлось — молодой лесок начинался сразу за деревней. А вот дрова… Зимой, во время страшного шторма, огромные волны прорвали низину, покрытую зарослями дикой смородины. Так образовался пролив, разделивший остров на две неравные части — на меньшей осталась деревня с огородами, а на большей древний бор, куда обычно ходили за дровами, грибами и ягодами. Теперь в лес так просто не попадешь. Перейти вброд могут только взрослые. Конечно, можно переправиться на лодке, но Неринга еще слишком мала, чтобы управляться с тяжелыми веслами, а о парусе и говорить не приходится. Оставалось надеяться, что море выбросило на берег немного плавника.
Неринга птицей взлетела на авандюну. В стороне лежали на песке темные рыбацкие лодки. Рядом, на месте дележа добычи, кричали и дрались чайки, пытаясь отнять друг у друга брошенные людьми остатки улова. Недалеко от берега, над самой водой летела пара черных бакланов. Вдруг птицы резко набрали высоту и, описав широкий круг, сложили крылья и черными молниями ушли в воду. А когда вынырнули, у каждой в клюве серебрилась пойманная рыбка. Вот настоящие рыбаки! Неринга очень любила наблюдать, как бакланы ловят рыбу. В отличие от наглых крикливых чаек черные охотники никогда не подбирали брошенные людьми остатки улова. Наверное, считали это ниже собственного достоинства.
— Э-ге-гей! — закричала Неринга, помахав бакланам рукой.
Пора было приниматься за дело — искать дрова. Она спустилась к берегу, но на песке лежали только перья чаек и старые ракушки. Пришлось пойти влево, за мыс. Иногда Неринга заходила в море, но вода еще не успела прогреться, и ступни быстро сводило от холода. За мысом ей достаточно быстро повезло. Набрав охапку отшлифованных морем и высушенных солнцем и ветром веток, Неринга вернулась в землянку. И опять домашние дела — уложить рыбу в коптилку и развести огонь. А потом сиди да подкладывай то сухие щепки, чтобы не погасло живое пламя, то ольховые веточки для ароматного дыма. Отец проснулся и занялся починкой сетей. Так незаметно наступил вечер.
И мама отпустила Нерингу погулять.