Чужое Дело. Жажда непокрности.

Глава 1.

Чужое дело. Жажда непокорного или Жажда непокорнисти (пока не определился).

Глава 1. Конфетка.

Иногда ты осознаёшь, что нужно начинать всё с самого начала. Кто-то мудрый когда-то сказал: «Мы становимся по-настоящему свободными лишь тогда, когда навсегда теряем всё до последнего». Наверное, он был прав. Знал, о чём говорит.

Стоять на палящем солнце 14–1 двадцать минут было невозможно. Дышать тяжело, температура воздуха достигла плюс пятьдесят два градуса по Цельсию. Капли пота стекали со лба прямо в глаза, платок уже не спасал. Закрывать нос и рот от пыли, которую поднимал горячий ветер, надоело и казалось бессмысленным. Песок на зубах, мокрая от пота одежда механика до самого низа, в заднице скоро появится новый бархан — ещё немного, и я превращусь в песчаного человека.

Каждую секунду зрело желание поскорее покинуть эту неприятную историю и послать всех к чертям собачим. Находиться на открытом пространстве без средств индивидуальной защиты — полная задница. Ожоги, тошнота, головокружение и ещё целая куча «приятных» бонусов, совсем не тот набор, который я хотел получить. Но, конечно, кто меня спрашивал? К сожалению, мои желания не имели никакого веса в той ситуации, в которой я оказался.

—Сколько ещё ждать? — услышал я недовольный голос одного из охранников позади.

—Откуда мне знать? — ответил вопросом на вопрос второй, в том же недовольном тоне, — Я на твой взгляд, похож на предсказателя, который видит будущее? Или мне лично докладывает начальник второго технического корпуса?

—Да нет, — начал сбавлять обороты первый охранник-надзиратель, понимая, что сейчас не лучший момент дразнить старшего по званию, — Это был риторический вопрос, относительно этих ушлёпков с гайками на погонах, которые всегда заставляют нас ждать в этом аду.

—Рито… рипото… рипоторичное… что? — пытаясь повторить совершенно незнакомое слово, спросил второй.

—Риторический вопрос, — раздражённо произнёс я, желая не слышать этих тупых пингвинов, — То есть вопрос, который не требует ответа, целью которого является подчеркивание определённой мысли или эмоции.

—Заткнись, — пхнул меня ногой старший в этом тандеме идиотов, — Как-нибудь без твоей помощи разберёмся. Это из-за тебя нас постоянно гонят в ад и заставляют ждать этих чертовых андроидов сопровождения. Как будто у нас нет более важных дел, чем с тобой тут на солнце жариться!

Я молча воспринимал подобное пренебрежение к себе. Чего ещё ожидать от пингвинов? Для них это привычное дело так себя вести, а мне каждый кривой взгляд в их сторону будет стоить кусочка моего здоровья. Охранники-надзиратели, что тут сказать. Конченые люди. Конечно, у них действительно много работы осталось в тюрьме: пить, спать, играть в карты или с пустыми глазами сидеть перед галовизором. А ещё, от безнаказанности можно кому-то дать по морде, в случае плановых занятий физической подготовки особого состава. Только в последнее время пингвины не очень желали пачкать свою форму чужой кровью. Много хлопот потом. Вычищать белые ботинки и светлую серую форму — это тяжёлая работа для охранников-надзирателей, за которую они не получали зарплату.

Я вмешался в их разговор только потому, что не хотел слышать, как первый охранник будет пытаться объяснить второму, что такое риторический вопрос. Знал, что это займет много времени, и не хотел быть свидетелем этого абсурдного цирка. Но моя попытка не принесла желаемого успеха — разговор между этими двумя всё же начался. Я понял, что мои уши и мозг в опасности. Кто-нибудь спасите меня!

—Так а я не понял, зачем такие вопросы существуют? — после недолгой паузы обратился первый пингвин ко второму, — В чём смысл вопроса, если он не совсем требует ответа? Это какая-то шутка? Местный сленг?

Младший надзиратель, который имел погоны лишь с одной полоской, неуверенно улыбнулся и ответил,

—Я в рекламе слышал такой выражение и запомнил. Мне оно очень понравилось. Говоря такое вслух, я выгляжу значительно умнее.

—В какой рекламе? — заинтересовался старший.

—Реклама казино, которая у нас постоянно идёт по галовизору. «Стоит ли рисковать? Риторический вопрос. Конечно, стоит! Миллионный выигрыш ждёт именно тебя!»

—А где там вопрос?

—Не знаю, но мне нравится. Типа, чего ждать, надо играть. Деньги ждут тебя, а ты сидишь на жопе ровно и не хочешь их взять...

—Думаешь, действительно они меня ждут? — проникся глубокой мыслью старший.

—Ну, они же лежат на счёте. Никуда не уходят. Соответственно — ждут. Нельзя это отрицать, что не ждут. А может, и меня тоже ждут. В рекламе же не говорят, кого именно они ждут.

Толстяк громко рассмеялся со слов своего коллеги,

—Не неси ерунды, ты ещё слишком молод, чтобы тебя деньги ждали. А вот я в самый раз для этой ситуации. И возраст у меня есть, и денег нет. Так что в рекламе речь идёт обо мне. А ты можешь просто облизнуться и слюну проглотить.

Я посмотрел на восток с надеждой. Где же мои два сопровождающих андроида? Ещё немного, и я просто растаю, как снеговик. Если меня не уничтожит жара, то разговоры пингвинов точно добьют. Но вот что странно, должен сказать, мы, люди — коллективные существа, социальные. С рождения нас учат работать вместе, строить общество, взаимодействовать ради общей цели — выживания и власти. Именно эти правила помогли нам покорить планету, а потом, ослеплённые жадностью и стремлением к власти, мы погрузились в космическую экспансию.

Нас всегда не устраивает то, что есть. Мы всегда стремимся к тому, чего ещё не имеем, даже если это уже маячит на горизонте. И этот ненасытный аппетит мы гордо называем «прогрессом». Многие с этим согласны, и не удивительно. Но чем больше времени проходит, тем больше я понимаю, что это не для меня. Я — сбой системы. Тот, кого не стерли ещё на старте, кто вынужден жить дальше. Быть частью коллектива. Этот бесконечный круг требований: от тебя требуют, на тебя давят, или же учат, как давить на других, чтобы получить своё, пренебрегая всеми правилами, принципами и условностями.

Так вот, к чему я веду. Сейчас, по факту, я стою среди себе подобных. Согласно логике, я должен чувствовать себя комфортно в окружении этих людей. Только логика на этом и заканчивается. Закапаем её на два метра в землю и поставим крест. На самом деле мне противно и отвратительно находиться рядом с этими идиотами. Я чётко осознаю: ни им до меня нет никакого дела, ни мне до них. Мы вообще не должны были оказаться рядом друг с другом в нормальных обстоятельствах. Меня с ними ничто не связывает — ни общих интересов, ни даже общего языка. Мы абсолютно разные.

Но судьба, со своим странным чувством юмора, расставила нас так, что мы вынуждены терпеть друг друга. Да, при определённых обстоятельствах, но это не меняет сути. Мы абсолютно разные детали из разных конструкторов, которые чьё-то больное воображение соединило в одно целое. Так на свет появилось какое-то уродливое сочетание, на которое нормальному человеку со здравым рассудком страшно даже смотреть. Но нет! Тот, чьих рук это дело, пользуется непререкаемым уважением и имеет огромный авторитет в обществе. Это Император! Тот, кто не допускает ошибок или неудачных решений. Поэтому всю эту чепуху, каким бы абсурдом она ни была, все будут воспринимать как первозданную истину. Ещё и обоснование многослойное построят вокруг неё, и некий смысл, недоступный простым смертным.

Честно говоря, в последние годы я чувствую себя гораздо комфортнее среди машин. Среди «тех», кого большинство человечества считает бездушными кусками железа и хаотическим набором микросхем. Но, как ни странно, именно с ними я нахожу больше общего, чем с двуногими существами — людьми, к виду которых я сам и принадлежу.