Страница 90 из 114
Что же он в таком случае делает в библиотеке Храма?
- Ты, наверное, ищешь Короля-Жреца, - промямлил Денубис. - Я мог бы...
- Нет, - сказал жрец, - в этом Храме я ищу только одного человека - тебя. Идем со мной, Денубис. Нас ждет долгое путешествие.
- Путешествие! - с глупым видом повторил Денубис, думая, уж не сошел ли он с ума. - Это невозможно. Я не покидал Истар с тех пор, как поселился в Храме, почти тридцать лет...
- Пойдем со мной, Денубис, - ласково повторив жрец.
- Но куда? Зачем? - вскричал Денубис. - Я не понимаю...
Лоралон по-прежнему стоял посреди залитой солнцем библиотеки и печально смотрел на жреца. Внезапно он поднял руку и прикоснулся к медальону, который висел у него на груди.
Денубис неожиданно догадался: Паладайн послал своему жрецу вещий сон. Лоралон заглянул в будущее.
- Нет, - побледнев, прошептал он, - это слишком страшно.
- Ничто еще не предрешено. Весы колеблются, но равновесие пока не нарушено окончательно. Это путешествие может быть коротким, а может затянуться на несчетное количество лет. Идем, Денубис, ты здесь больше не нужен.
Великий эльфийский жрец протянул к нему руку, и Денубис почувствовал, как на него снизошло такое проникновенное понимание, какого он ни разу не испытывал даже в присутствии Короля-Жреца. Склонив голову, он взял Лоралона за руку и, не сдержавшись, зарыдал.
***
Крисания, сложив руки на коленях, сидела в уголке величественного тронного зала. Лицо ее было бледным, но спокойным, и при взгляде на нее никто не смог бы догадаться о том, что творилось в ее душе. Никто, кроме одного-единственного человека, который незамеченным проник в зал и теперь, притаясь в тени глубокого алькова, наблюдал за Крисанией.
Прислушиваясь к музыкальному голосу Короля-Жреца, пока он обсуждал важные государственные вопросы с одними своими сподвижниками и решал тайны устройства вселенной с другими, Крисания слегка покраснела. Ей было стыдно, что она вознамерилась обратиться к такому занятому человеку со своими мелочными вопросами.
Потом на память ей пришли слова Элистана: "Никогда не ходи к другим за ответами на свои вопросы - загляни в свое собственное сердце, прислушайся к тому, что говорит тебе твоя вера, и тогда ты либо найдешь ответ, либо поймешь, что помочь тебе вольны лишь боги, а никак не люди".
Так она сидела довольно долго, полностью отдавшись своим печальным мыслям и пытаясь разобрать за ними голос своего сердца. Увы, тревога ее не иссякала, покой никак не давался ей в руки, и она решила, что, возможно, вопрос ее не имеет ответа. Внезапно она почувствовала чье-то прикосновение и вздрогнула.
- Ответ на твой вопрос существует, Посвященная, - послышался странно знакомый голос, и Крисания ощутила, как по ее телу волной пробежала легкая дрожь. - Ответ на твой вопрос существует, просто ты не хочешь его услышать.
Она хорошо помнила этот голос, однако, заглянув в густую тень под капюшоном черной накидки, Крисания, как ни старалась, не смогла увидеть лица. Тогда она перевела взгляд на тонкую руку, лежавшую на ее плече, и ей показалось, что рука ей также знакома. Человек кутался в черную мантию, но мантия была совсем другая, не та, что носил он, - на ней не было ни серебряных рун, ни иного шитья. Крисания снова вгляделась в лицо под капюшоном, но рассмотрела только блестящие глаза и смутный абрис бледного худого лица. Маг убрал руку с ее плеча, поднес к капюшону и чуть сдвинул его назад.
Крисания едва сдержала вздох разочарования. Глаза молодого человека были не золотистыми, а карими, да и зрачки оказались вполне нормальными, круглыми. Кожа его также вовсе не была шафраново-золотой, и лицо его ничуть не выглядело больным и изможденным. Правда, оно было бледно тою бледностью, какую даруют бессонные ночи, проведенные за рабочим столом, но Крисании оно тем не менее показалось красивым. Даже полунасмешливая, полугорькая улыбка, притаившаяся в едва наметившихся морщинках в уголках губ, не портила это лицо. Карие глаза были ясными, холодными и чистыми - в них отражалось все, что их окружало, но заглянуть в эти глаза глубже Крисания не смогла. Тело мага, насколько заметила Крисания, было не крупным, но мускулистым, хорошо развитым, совсем не похожим на изнуренное, дряхлеющее на глазах тело Рейсшина - мягкие складки черной безыскусной накидки только подчеркивали ширину его сильных плеч. Неожиданно человек улыбнулся.
- Это ты! - выдохнула Крисания, медленно поднимаясь со стула.
Человек снова положил руку ей на плечо и заставил сесть.
- Прошу тебя, садись, Посвященная, - сказал он. - С твоего позволения, я присоединюсь к тебе. Здесь не так шумно, и мы сможем поговорить без помех.
Повернув голову, он взглядом пододвинул к себе стул, стоявший неподалеку, и уселся на него. Крисания тихонько ахнула и огляделась по сторонам, однако если кто-то из присутствующих и заметил этот фокус, то почел за благо не подать вида. Поглядев на Рейсшина, с довольным видом наблюдавшего за ней, Крисания почувствовала, что краснеет.
- Рада видеть тебя, Рейстлин. - За официальным тоном она пыталась скрыть свое смятение.
- И я также. Посвященная, - сказал маг со знакомой насмешкой в голосе. Но мое имя не Рейстлин. Крисания покраснела еще сильнее.
- Прошу прощения, - сказала она неуверенно. - Ты напомнил мне одного человека, которого я знаю... когда-то знала.
- Пожалуй, я открою тебе свою тайну. Посвященная, - вполголоса сказал Рейстлин. - Для всех, кто здесь присутствует, я - Фистандантилус.
Крисания невольно вздрогнула. Ей показалось, что при звуке этого имени даже свет в зале слегка померк.
- Нет, не может быть... - пробормотала она. - Ты же вернулся назад, чтобы... учиться у него.
- Я вернулся, чтобы стать им, - поправил ее Рейстлин.
- Но... я слышала про него, что он... нехороший, злой. - Крисания в ужасе смотрела на сидевшего рядом с ней человека.
- Зла больше нет, - ответил Рейстлин. - Фистандантилус мертв.
- Ты?..
Это слово Крисания прошептала так тихо, что сама едва его расслышала.
- Иначе он убил бы меня, - просто сказал Рейстлин, - как убивал уже сотни раз в своей неимоверно долгой жизни. Его жизнь или моя - вот как стоял вопрос.
- Одно зло мы обменяли на другое, - ответила Крисания с печальной безнадежностью в голосе и отвернулась.
"Я теряю ее!" - мгновенно понял Рейстлин. Он видел только ее профиль, холодный и чистый, как свет Солинари.
Пытливо и беспристрастно он рассматривал ее, как рассматривал маленьких зверушек, которых препарировал у себя в лаборатории, изучая строение их тела и пытаясь проникнуть в тайну жизни. Точно так же, как на анатомическом столе он сдирал с них шкуру и слой за слоем удалял мышцы, чтобы обнажить бьющееся сердце, Рейстлин пытался сейчас проникнуть под покров самообладания, с помощью которого Крисания защищалась от него, и заглянуть к ней в душу.
Жрица прислушивалась к чудному голосу Короля-Жреца, сохраняя на лице глубокое, безмятежное спокойствие, но Рейстлин помнил, каким был ее взгляд перед тем, как он тронул ее за плечо. Он давно уже умел читать мысли и чувства людей по выражениям их лиц и поэтому понимал, что означает легкая морщинка тревоги, залегшая между черными бровями жрицы, понимал, отчего потемнели и затуманились ее чистые серые глаза. Руки Крисании, как и прежде, были сложены на коленях, однако Рейстлин видел, что пальцы ее беспокойно теребят и мнут ткань платья. Он знал, какой разговор состоялся между Крисанией и Денубисом в библиотеке, знал, что за сомнения терзают ее. Он знал: вера ее поколеблена, и теперь жрица стоят на краю пропасти. Ему казалось вовсе не сложным взять и столкнуть ее вниз - с его стороны для этого понадобится лишь незначительное усилие, но если он проявит осмотрительность и терпение, то дождется того момента, когда жрица спрыгнет в пропасть сама.
Рейстлин вспомнил, как Крисания вздрогнула от его прикосновения. Придвинувшись к ней, он осторожно взял ее за запястье. Жрица попыталась вырваться, но Рейстлин крепче сжал ее руку. Тогда она подняла голову, чтобы негодующе взглянуть на него, и... была скована встречным взглядом.