Страница 26 из 90
- Цена подобного честолюбия велика, как доказал твой дядя.
- И таковы же награды! - парировал Палин. - Я принял решение.
- Мальчик, - Даламар склонился к Палину, сжав холодной рукой его ладонь. Эльф перешел на такой тихий шепот, что Палин не понимал, слышит ли он слова сам или они звучат в его сознании, - зачем они посылают тебя, как ты думаешь? - Даламар посмотрел на совещавшихся между собой в сторонке Юстариуса и Дунбара. - Чтобы Как-то пробраться через Дверь и найти твоего дядю или то, что от него осталось? Нет, - Даламар покачал головой, - это невозможно. Святилище заперто. Один из Стражей постоянно стоит в дозоре с приказом никого не пускать и убивать каждого, кто попытается пройти. Они знают это так же, как знают то, что Рейстлин жив! Они посылают тебя в Башню - его башню - с одной целью. Ты помнишь старую легенду о козленке, которым заманили в сети дракона?
Недоверчиво глядя на Даламара, Палин внезапно побледнел. Облизав сухие губы, он хотел что-то сказать, но ком в горле помешал.
- Я вижу, ты понимаешь, - сказал Даламар холодно, складывая руки в рукавах черной мантии. - Охотник привязывает козленка перед логовищем дракона. Пока дракон пожирает козленка, охотники набрасываются на него с сетями и кольями. Дракон пойман. К сожалению, немного поздно для козленка... Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы пойти?
Перед глазами Палина пронеслось видение того, что он знал о дяде из легенд: столкновение со злым Фистандантилусом, окровавленный камень на груди Рейстлина, Фистандантилус вытягивает душу Рейстлина, высасывает его жизнь. Палин содрогнулся, тело его покрылось холодным потом.
- Я сильный, - сказал он, голос его надломился. - Я могу сражаться, как он сражался.
- Сражаться с Фистандантилусом? С сильнейшим волшебником в мире? С верховным магом, бросившим вызов самой Королеве Тьмы и почти победившим ее? - Даламар грустно рассмеялся. - Увы! Ты обречен, мальчик. И никто не поможет тебе. Ты знаешь, что я буду вынужден сделать, если Рейстлин достигнет цели? - Даламар, нахлобучив капюшон, так низко склонилась над Палином, что он чувствовал дыхание эльфа на своей щеке. - Я должен уничтожить его, и я его уничтожу. Мне безразлично, в чье тело он вселится. Вот почему они отдают тебя мне. Их это не волнует.
Палин отшатнулся от эльфа, но быстро взял себя в руки.
- Я... понимаю, - голос его креп по мере того, как он говорил, - я сразу сказал вам об этом. Кроме того, я не верю, что мой дядя причинит мне вред... таким образом, как вы сказали.
- Не веришь? - Даламар усмехнулся. Рука его прикоснулась к груди. - Хочешь посмотреть, какой вред способен причинить твой дядя?
- Нет! - Палин отвел глаза, затем добавил, покраснев: - Я знаю об этом. Я слышал эту историю. Вы его предали...
- И это было моим наказанием. - Эльф пожал плечами. - Отлично. Если ты решил...
- Я решил.
- ...Тогда предлагаю тебе попрощаться с братьями, в последний раз, как понимаешь. Я думаю, что в этой жизни вы больше не увидитесь.
Эльф говорил бесстрастно, в глазах его не было ни жалости, ни угрызений совести. Руки Палина сжались, ногти вонзились в кожу, но он твердо кивнул.
- Следи за своими словами. - Даламар многозначительно взглянул на Карамона. - Ни он, ни братья не должны ничего заподозрить. Если отец узнает, он помешает тебе уйти. Подожди, - Даламар ухватился за Палина, возьми себя в руки.
У Палина было сухо во рту, он попытался проглотить стоявший в горле ком, пощипал щеки, чтобы вернуть им цвет, рукавом смахнул со лба пот. Покусав губы, чтобы они не дрожали, он отвернулся от Даламара и подошел к братьям.
- Ну что ж, братья, - начал он, заставляя себя улыбнуться, - я всегда стоял на пороге трактира, махая вам вслед, когда вы уходили на какую-нибудь битву. Похоже, теперь наступил мой черед.
Танин и Стурм обменялись быстрыми, горящими взглядами, и Палин осекся. Три брата были очень близки и понимали друг друга, как самих себя. "Нет, невозможно их обмануть", - горько подумал Палин. Посмотрев в их глаза, он понял, что так и есть.
- Братья мои, - прошептал Палин, протянув к ним руки. Он обнял их, притянув к себе. - Не говорите ничего, просто не удерживайте меня! Отец не должен понять. Для него это будет очень тяжело.
- Но я сам не понимаю, - сурово произнес Танин.
- Замолчи! - прошептал Стурм. - Пусть мы оба не понимаем. Но разве это важно? Разве наш братишка хныкал, когда мы уходили на первую битву? Он обхватил Палина огромными руками и крепко сжал. - Счастливо тебе, малыш, береги себя и... и... возвращайся... скорее. - Стурм замотал головой, отвернулся и поспешно отошел, вытирая глаза и бормоча что-то вроде "от этих чертовых заклинаний хочется чихать".
Но Танин, старший, стоял и строго смотрел на Палина. Тот взглянул на него с мольбой во взгляде, но Танин еще больше помрачнел.
- Нет, братишка, - сказал он, - ты меня выслушаешь.
Даламар видел, что рука молодого воина легла на плечо Палина. Эльф догадывался, о чем они говорят. Палин отступил, упрямо замотал головой, лицо его превратилось в бесстрастную маску, так хорошо знакомую Даламару. Рука колдуна прикоснулась к ранам на груди. "Как похож он на Рейстлина! подумал эльф. - Похож, но все-таки другой. Как сказал Карамон, они отличаются друг от друга, как белая луна от черной..." Тут он заметил, что Карамон направился к разговаривающим братьям. Даламар быстро встал у него на пути и положил тонкую руку на могучее плечо Карамона.
- Ты не сказал своим детям правду об их дяде, - заметил эльф.
- Я сказал, - ответил Карамон, краснея, - столько, сколько считал, им следует знать. Я старался показать им обе стороны Рейстлина.
- Ты сослужил им плохую службу, особенно одному из них, - холодно произнес Даламар, посмотрев на Палина.
- Что я мог сделать? - сердито спросил Карамон. - Когда стали складываться легенды о его самопожертвовании ради мира, о его смелом проникновении в Бездну, чтобы спасти леди Крисанию из лап Темной Королевы, - что я мог сказать? Я говорил им, как все происходило. Говорил им правду о том, что Рейстлин обманул Крисанию, что он соблазнил ее, если не физически, то духовно, и провел ее в Бездну. Я говорил, что, когда она ему стала бесполезна, он бросил ее и оставил умирать в одиночестве. Танис говорил им то же самое. Но они верили в то, во что хотели верить... Как и мы сами, я думаю, - добавил Карамон, виновато взглянув на Даламара. - Я заметил, что вы, волшебники, не стремитесь развенчать эти истории!
- Они нам пошли на пользу, - сказал Даламар, пожав плечами. Из-за легенд о Рейстлине и его "жертве" люди больше не боятся магии, колдунов не ругают. Наши школы процветают, услуги волшебников пользуются спросом. Нас даже пригласили в Каламан строить там новую Башню Высшего Волшебства, - эльф печально улыбнулся, - смешно, не правда ли?
- Что?
- Своим поражением твой брат достиг того, к чему стремился, Даламар усмехнулся, - в известном смысле он стал богом...
- Палин, я настаиваю, объясни, что происходит.
- Ты слышал, о чем была речь, Танин, - уклонился от прямого ответа Палин, кивнув на Юстариуса, который разговаривал с Карамоном. - Мы собираемся в путешествие к Башне Высшего Волшебства в Палантас, где находится запертая Дверь... в которую мы хотим заглянуть... Вот и все.
- А я отважный гном! - рявкнул Танин.
- Иногда ты рассуждаешь, как он! огрызнулся Палин, потеряв терпение, сбрасывая с плеча руку брата.
Танин побагровел. В отличие от добродушно-веселого Стурма Танин вместе с материнскими кудрями унаследовал и ее характер. К тому же он серьезно относился к роли Старшего Брата, чересчур серьезно, по мнению Палина. "Но это потому, что он меня любит", - напомнил себе Палин.
Глубоко вздохнув, Палин взял брата за плечи:
- Танин, теперь ты послушай меня для разнообразия. Стурм прав. Я не хныкал, когда вы впервые уходили на битву. По крайней мере, когда вы могли меня увидеть. Но я плакал всю ночь, один, в темноте. Неужели я, по-твоему, не знал, что каждое наше расставание могло быть последним? Сколько раз вы были ранены? В последней битве стрела минотавра прошла в дюйме от твоего сердца!