Страница 45 из 64
- Конский волос, - сказал он, тронув пальцем султан.
- Ну уж нет! - возмутился гном. Наморщив нос, он принюхался, но не чихнул. И торжествующе объявил: - Это волос из гривы грифона!
- Грифона!.. - во все горло расхохотался Карамон. И фыркнул: - Милый мой, да грифонов на Кринне примерно столько же, сколько...
- Драконов, - невозмутимо подсказал Рейстлин.
На этом разговор прекратился.
- Надо бы нам поспать, - прокашлявшись, сказал Стурм. - Моя стража -первая.
- Этой ночью нам не понадобится сторожить, - негромко проговорила Золотая Луна, сидевшая подле Речного Ветра. Варвар, испытавший встречу со смертью, со времени своего чудесного воскрешения все больше молчал, лишь долго смотрел на статую Мишакаль, узнавая в ней ту самую женщину, облаченную в голубой свет, что некогда вручила ему жезл. Говорить об этом, впрочем, он так и не пожелал.
- Здесь мы в безопасности, - глядя на изваяние, повторила Золотая Луна.
Карамон поднял брови; Стурм, нахмурившись, погладил усы, У обоих хватило такта промолчать, не подвергая сомнению веру Золотой Луны, но Танис знал - ни тот, ни другой не успокоятся, пока не будет назначена стража. Между тем до рассвета оставалось всего несколько часов и всем следовало поспать хоть немного. Рейстлин уже дремал, выбрав уголок потемнее и закутавшись в свои одеяния.
- По-моему, Золотая Луна права, - сказал Тассельхоф. - Давайте доверимся древним Богам, которых мы, кажется, и впрямь повстречали!
- Ни эльфы, ни гномы, чтобы ты знал, не утрачивали истинной веры, -рассердился Флинт. - Не понимаю: о чем вообще речь? Наш Реоркс - один из древних Богов. Мы ему поклонялись еще до Катаклизма, да и теперь поклоняемся...
- Поклонялись? - спросил Танис. - Ой ли? Может, просто призывали его в отчаянии, когда твой народ был изгнан из Королевства под Горой? Ну-ну, только не злись! - Танис примирительно вскинул руку, видя, как налилось бурой кровью лицо старого гнома. - Эльфы вели себя не лучше. Мы тоже взывали к Богам, когда была разорена наша родина... Мы знаем о Богах и храним эту память... Как хранят память о мертвых. Эльфийские жрецы, как и жрецы-гномы, давно перевелись. Я помню имя Мишакаль-Целительницы. В детстве я слышал немало древних сказаний о ней. Я помню легенды о драконах... Детские сказки, как выразился бы наш Рейстлин... Мне порой кажется, что наше детство вернулось нас мучить... А может быть, и спасти... Откуда мне знать? Сегодня я видел два чуда: первое - злое, второе - доброе. Так что либо я сошел с ума, либо должен уверовать и в одно, и в другое. И все-таки, - полуэльф вздохнул, - я считаю, что караульные необходимы. Прости, госпожа. Хотел бы я веровать, как веруешь ты... Стурм должен был сторожить первым. Остальные завернулись в одеяла и улеглись на полу. Рыцарь обходил залитый лунным светом храм, заглядывая в каждую комнату, - больше в силу привычки, ибо все было на редкость спокойно. Он слышал свирепое завывание холодного ветра, доносившееся снаружи; внутри, однако, было удивительно тепло и уютно... Тепло и уютно... Сидя у подножия статуи, Стурм ощутил, как по всему телу разлился блаженный покой. Вздрогнув, он выпрямился и с огорчением понял, что едва не заснул на посту. Какой срам!.. Крепко выругав себя за недопустимую слабость, рыцарь решил в наказание непрерывно ходить, не присаживаясь, все два часа своей стражи. Он хотел уже подняться, но что-то остановило его. Он услышал пение - женский голос тихо напевал колыбельную.
Стурм озирался кругом, готовый выхватить меч... Потом его пальцы разжались. Он узнал и песню, и голос - это был голос его матери. Они с ней бежали прочь из Соламнии, сопровождаемые одним-единственным преданным слугой... Да и тому суждено было погибнуть, так и не достигнув Утехи. А колыбельная без слов, которую пела мать, была даже старше драконов. Мать Стурма прижимала к себе маленького сына, ища в тихой песне избавления от горя и страха... Веки Стурма сомкнулись. Благословенный сон снизошел на него.
Хрустальный шарик на посохе Рейстлина ярко горел, гоня прочь темноту.
17. ПУТЬ МЕРТВЫХ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ РЕЙСТЛИНА
Громкий лязг железа о камень мгновенно взметнул Таниса из глубокого сна. Он так и подскочил, нащупывая меч.
- Ох, прости, - Карамон пристыженно улыбался ему. - Это я нагрудник уронил.
Облегченно переведя дух, Танис зевнул, потянулся и вновь откинулся на одеяло. Вид Карамона, надевавшего с помощью Тассельхофа доспехи, живо напомнил ему о том, что им нынче предстояло. Стурм тоже застегивал на себе латы; Речной Ветер точил найденный меч. Танис заставил себя не думать, чем мог кончиться для них сегодняшний день.
Не думать об этом оказалось весьма трудно; особенно сопротивлялась эльфийская половина его существа. Эльфы почитали жизнь; веруя, что смерть есть просто переход на высший план бытия, они все-таки полагали, что смерть любого живого существа уносит частицу жизни с земного, физического плана. Танису, таким образом, ничего не оставалось, кроме как дать волю человеческой половине своей личности. Ему придется убивать... А может быть, и переживать гибель тех, кто был ему дорог. Как вчера, когда они едва не потеряли Речного Ветра... Полуэльф резко приподнялся и сел, точно пытаясь стряхнуть дурной сон.
- Все уже проснулись? - спросил он, почесывая в бороде.
Подошедший Флинт вручил ему ломоть хлеба и несколько полосок вяленой Оленины.
- Не только проснулись, но уже и позавтракали, - пробурчал гном. - Ты способен проспать Катаклизм, Полуэльф.
Танис безо всякого аппетита принялся жевать оленину. Потом сморщил нос и принюхался:
- Чем это вон... Чем это пахнет?
- Наш колдун что-то себе приготовил. - Подсев к Танису, гном вытащил деревяшку и принялся строгать ее так усердно, что полетели стружки: -Бросил в чашку какой-то порошок, развел водой, размешал и выпил, но для начала все кругом провонял. Не знаю и знать не хочу, что он там такое глотает!
Танис полностью согласился с ним, продолжая жевать. Рейстлин усердно штудировал свою книгу заклинаний, вновь и вновь твердя волшебные слова, запечатлевая их в памяти. Невольно Танис подумал: а нет ли у мага какого заклинания против драконов? Много лет назад он слышал великого эльфийского барда, Квивалена Сота, певшего о драконах. Насколько помнилось Танису, лишь величайшие маги способны были противостоять драконам, которые и сами очень даже знали толк в волшебстве... Чему все они вчера и стали свидетелями.
Еще раз взглянув на тщедушного юношу, углубившегося в книгу, Танис покачал головой. Быть может, Рейстлин колдовал и впрямь неплохо для своих лет, а уж хитрости и ума ему точно было не занимать. Но драконы... Драконы были древними. Они жили на Кринне еще до появления эльфов - старейшей из рас.
Конечно, если сработает план, о котором они говорили вчера вечером, им вовсе не придется встречаться с драконицей. Если им повезет, они просто разыщут логово и выкрадут Диски. План был неплох, думалось Танису, но не исключено, что все их замыслы не стоили выеденного яйца. Отчаяние подкрадывалось, подобно сырому туману...
- Ну что, я готов, - жизнерадостно объявил Карамон. Облачившись в доспехи, богатырь сразу почувствовал себя неизмеримо лучше. Даже история с драконицей словно отодвинулась куда-то. Карамон фальшиво насвистывал старую походную песенку, убирая в мешок заляпанное грязью одеяло. Стурм, успевший тщательно застегнуть на себе латы, сидел в сторонке, закрыв глаза и мысленно совершая какое-то таинство, предписанное рыцарю перед сражением. Танис поднялся на ноги. Ему было зябко. Он прошелся туда и сюда, пытаясь разогнать по жилам кровь и размять онемевшее тело. Эльфы перед боем не исполняли никаких ритуалов - разве только просили прощения за отнятие жизни.
- Мы тоже готовы, - сказала Золотая Луна. На ней была серая кожаная рубашка, отделанная мехом. Она заплела свои бледно-золотые волосы в косу и уложила ее вокруг головы - чтобы не схватил за волосы враг.
- Тогда - вперед, - вздохнул Танис. Нагнувшись, он поднял длинный лук и колчан стрел, что Речной Ветер подобрал в лагере драконидов. Кроме лука у Таниса был еще меч и кинжал. Стурм держал наготове свой двуручный меч. Вооружение Карамона составляли меч, щит и два кинжала, опять-таки захваченные Речным Ветром у драконидов. Флинт, утопивший секиру в болоте, примеривал руку к драконидскому же топору. Тассельхоф, опираясь на верный хупак, любовался найденным где-то миниатюрным кинжалом. Он ужасно гордился им и был донельзя оскорблен, когда Карамон сообщил ему: да, мол, от столь грозного кинжала в ужасе убежит любой кролик. Даже самый свирепый.