Страница 3 из 5
Тем временем издалека доносится звук почтового рожка. С улицы слышны негромкие голоса. Мимо дома проезжает деревенская повозка. В соседней кузнице тоже все давно уже стихло. Долгая пауза. Снежная ночь, навевающая чувство глубокого одиночества.
Да, хорошо, что на свете есть песни, правда?
О-Соно (неожиданно). Матушка, не дядя ли вернулся?
О-Тосэ (удивленно). Что ты?
О-Соно. Мне показалось, на улице чей-то голос…
О-Тосэ. Голос? Повозка проехала…
О-Соно. Да. Вот сейчас, послушайте!
О-Кэн. Неужели там кто-то есть? Это снег обвалился с крыши…
О-Соно. Может быть… Мне почудилось, будто прогудел пароход…
О-Тосэ. Пароход всегда приходит в восемь… Значит, он давно уже прибыл.
О-Соно. Но, может быть, это другой пароход подошел с опозданием.
О-Тосэ. Все равно, от гавани до нашего дома минут тридцать пути, не меньше.
О-Кэн. Тетя, а давешняя повозка? Может быть, она как раз оттуда?…
Q-Тосэ. Нет, эта повозка со стороны горного перевала… Сегодня что-то задержалась, поздно проехала. В Новый год надо бы пораньше!
Пауза.
О-Соно (тихо). Слышите? Кажется, стучат. (Выходит во двор, открывает раздвижные перегородки у входной двери, подходит к калитке.) Кто там?
Молчание.
О-Кэн. О-Соно-сан, тебе послышалось, никого нет.
О-Соно, обескураженная, поворачивается и идет обратно.
О-Тосэ. Ах!
О-Соно (снова подходит к двери). Кто там? Дядюшка, вы? (Хочет открыть калитку.)
О-Тосэ, встревоженная, приближается к угловому столбу, подпирающему дом.
Дядя, это я, Соно… Это вы, дядя? (Открывает калитку.) Сэйэмон стряхивает за дверью снег с зонтика. В ночной тишине отчетливо слышен даже незначительный шум, который возникает от его движений. Присутствующие невольно испытывают тревогу. Он входит в дом.
(Закрывает дверь, возвращается в лавку, встревоженно.) Дядюшка? Что так поздно?
Сэйэмон молча протягивает ей зонтик и сверток.
(Принимает зонт и узел.) Дядюшка!
Сэйэмон снимает пальто и настороженно осматривается.
О-Тосэ. Ох, братец, с приездом!
Сэйэмон (идет в лавку, садится у порога). Здравствуй, сестра. Очень задержался. А все уже спят? Работники и стряпуха легли? Ох, и замерз же я! Шел через горы, сделал небольшой крюк… Вот что стало с сандалиями, пока добрался.
О-Соно. Сейчас принесу воду для ног.
Сэйэмон. Лучше дай сперва поесть. Я не останусь, сегодня же вернусь домой. Голоден и устал смертельно. Прости, не принесешь ли чарочку сакэ? Подогревать не надо. Сойдет холодное. И какую-нибудь еду, все равно что, только тихо! Не разбуди служанку, лучше пусть она ничего не знает.
О-Кэн. Здравствуй!
Сэйэмон. А, О-Кэн? И ты здесь?
О-Кэн. Да, пришла вот в гости.
О-Соно уходит.
О-Тосэ. Проходи, надень гэта.[15] Оставайся у нас ночевать. Хорошо? А я уже думала, что сегодня ты не приедешь…
Сэйэмон. Да, очень задержался. Сестра, все спят? Вы получили мое письмо?
О-Тосэ. Ты был на шахте?
Сэйэмон. Да. Потом, не торопясь, расскажу. Как приехал в Токио, тут же навестил Камимуру-сан. Узнал, что Коити по-прежнему на шахте, поэтому, не теряя времени, поспешил туда.
О-Тосэ. И что же там случилось?
Сэйэмон. Брат спит?
О-Тосэ. Уже лег. Если хочешь, я его разбужу.
Сэйэмон. А как его здоровье?
О-Тосэ. Так себе.
Сэйэмон. Видишь ли, сестра, на сей раз дела немного осложнились…
О-Соно вносит поднос, на нем тарелки, закуски, бутылочки с сакэ.
О-Тосэ. Проходи же, располагайся… Что это ты уселся там на скамейке?
Сэйэмон. По правде сказать, рассиживаться особенно не могу, на то есть причины… Прости, О-Соно-сан, пьяницы – пропащие люди.
О-Тосэ. Я так беспокоилась! Послала встречать тебя к пароходу, но ты не приехал.
Сэйэмон. Да, верно. Понимаешь, я сел на этот пароход, но вышел раньше и добирался пешком по снегу. А между тем стемнело. Дорогу, правда, я знаю, но все-таки даже без фонаря… Вдвоем тащились, еле волоча ноги…
О-Тосэ. Значит, ты не один шел?
Сэйэмон. Да. Едва дошли по такому снегу. Чуть не плакал. Глянул с горы на море, а там – сплошной туман. Вдалеке едва светились огни парохода. Я почувствовал себя беглецом! Такое было со мной впервые. Нет, неприятное ощущение!
О-Тосэ. Но зачем… Зачем же вы выбрали горную дорогу? Сэйэмон. Видишь ли, так сложились обстоятельства. К счастью, на перевале, чуть подальше, встретилась повозка, возница, правда, был незнакомый… Он нас довез. В горах полно снега! Пришлось изрядно помучиться… Зато от снега светло, путь хорошо видно. Ах, да вы уж меня простите. Было так холодно, волей-неволей пришлось терпеть… Нет, нет, я в комнаты не войду, сперва уж в туалет… О-Соно, можно тебя на минутку? (Что-то шепчет ей на ухо.)
О-Соно. Вы опять куда-то идете?
Сэйэмон. Не спрашивай. Потом узнаешь. Поняла? (Направляется к выходу. В руках держит бутылочку сакэ.)
О-Кэн. Ничего не понимаю, куда это он?
О-Тосэ. О-Кэн!
О-Кэн. Да?
О-Соно. Ах, мама!
О-Тосэ. В чем дело?
О-Соно. Мне что-то тревожно.
О-Тосэ. Почему?
О-Соно. Мне кажется, на улице кто-то есть.
О-Тосэ. Почему ты так думаешь?
О-Соно. Потому что, вот только что, там определенно кто-то стоял… Да и дядя попросил поскорей приготовить сухие рисовые лепешки…
О-Тосэ. Что ты говоришь?!
О-Соно. Может быть, это брат?
О-Тосэ. Ах! Мне тоже стало не по себе! (Смотрит во двор.)
О-Соно. Вы ищете гэта? Принести? Ах!
О-Тосэ (громко). Это ты, Сэйэмон-сан?
Сэйэмон (выходит). Да, я, я…
О-Соно удивленно смотрит на его пустые руки.
Да вот, понимаешь, досада! Уронил бутылочку сакэ в снег.
О-Соно (задумчиво). Как так? А на кухне горел свет?
Сэйэмон. Нет, только светильник на полочке с жертвоприношениями богам… но все было видно. На улице светло из-за снега, словно лунной ночью. Прошу тебя, поскорей приготовь то, о чем я тебя просил.
О-Соно. Да, сейчас. (Обменивается взглядом с матерью. Уходит.)
Сэйэмон (тихо). Сестра, беда!
О-Тосэ (изменившись в лице). Значит, Коити все-таки…
Сэйэмон. Ну-ну, потом все поймешь… Сестра, здесь Коити. Мы пришли вместе.
О-Тосэ. Что?! Где он?
Сэйэмон. Я сейчас открыл калитку. Он на дворе, в кладовке.
О-Тосэ. Ах!
Сэйэмон. Сегодня же он должен уйти. Поэтому приготовь ему в дорогу еду. Сестра, Коити преступник. Большой, большой преступник. Да, ужасная история! За ним установлена слежка. Оттого мы и не доехали на пароходе до места. Раньше сошли на берег. Нельзя терять ни минуты.
О-Тосэ (в растерянности). Что же он сделал?
Сэйэмон. Видишь ли, сестра, дело не только в беспорядках на шахте. Все дело в том человеке…[16]
О-Тосэ (бледнеет). Значит, все-таки…
Сэйэмон. Я и сам был потрясен, но сейчас не до этого. Потом расскажу. Поспеши.
О-Тосэ. О-Соно, О-Соно! Быстро!
Сэйэмон. Тише! А то всех разбудишь.
О-Тосэ. Сейчас же позови Коити сюда!
Сэйэмон. Это не дело! Тише, тише… Он стоит за божницей бога Инари.[17]
О-Тосэ выскакивает во двор, О-Кэн – за ней.
Сэйэмон. Тише. Тесс, О-Кэн! Что ты? Нет, нет, ступай домой.
О-Кэн останавливается. О-Тосэ уходит.
О-Кэн. Брат! (Пауза.)
Сэйэмон. Теперь уже ничего не поделаешь. Просто надо смириться, смириться. (Плачет.)
О-Кэн. Что нее произошло, брат? Это все Ко-сан?
Сэйэмон. Ну что ты так нервничаешь? Просто волнения на шахте, которые не стоят внимания. Послушай! Разбуди дядю. Пусть и он повидается с Коити. Ведь сегодня, может быть…
15
Гэта – национальная деревянная обувь, представляющая собой как бы скамеечку на двух поперечных подставках, которая прикреплялась к ноге шнурами. В современной Японии такая обувь еще изредка встречается, главным образом в сельской местности.
16
Имеется в виду революционер Котоку Сюсуй.
17
Инари считается покровителем торговли, урожая и т. п. Божницы Инари ставили обычно в садике при доме. Даже в наше время на крышах современных многоэтажных зданий, принадлежащих торговым фирмам или банкам, нередко ставят такие божницы.