Страница 1 из 5
Мокутаро Киносита
Красильня Идзумия
О-ТОСЭ – пожилая женщина, хозяйка красильни, 52 лет. Худая, высокая, немногословная. Одета в несколько яркое, не по возрасту, старомодное кимоно из ткани «цумуги».[1] Прическа «марумагэ»,[2] брови выбриты, зубы вычернены.[3]
О-СОНО – младшая дочь О-Тосэ, 19 лет. Мала ростом и толстовата. Воспитана в послушании. Выражение лица несколько досадливое. Волосы убраны в прическу «хисаси».[4] Одета в новое скромное кимоно.
О-КЭН – племянница О-Тосэ, 26 лет. Маленького роста. Одета со вкусом в кимоно, подходящее к случаю. Волосы убраны, не без кокетства, в прическу «марумагэ». По природе веселая, хотя и склонна к сентиментальности.
О-САЙ – сестра О-Тосэ, 46 лет. Дородная, добродушная. Одета в старомодное, не новое хаори[5] с мелким рисунком.
ТОКУБЭЙ – муж О-Тосэ, за 60 лет. Голова наполовину седая. Без усов и бороды. Внешне совсем не похож на лавочника. Поверх ночного халата наброшено хаори на толстой подкладке.
СЭЙЭМОН – 47 лет, одет в дорожный костюм. На нем черное пальто-крылатка, на голове капюшон того же цвета. На ногах забрызганные грязью соломенные сандалии.
КОИТИ – сын О-Тосэ, 29 лет, худой, высокий, лицо бледное, глаза ввалились, редкая борода. Одет как шахтер. Кажется, будто он явился совсем из другого мира, совершенно чуждого этому дому.
МАЦУДЗИРО – работник красильни.
Занавес открывается под звуки мелодии «гидаю-буси».[6] На сцене – красильня Идзумия. Справа – лавка, пол приподнят над землей; слева – мастерская, где врыто множество чанов с краской. Между этими двумя помещениями – узкий двор, ведущий внутрь дома. Вход туда занавешен традиционным коротким занавесом «норэн».[7] На занавесе нарисован большой торговый знак – «Идзумия». Пара раздвижных бумажных перегородок, вставленных в специальную тонкую раму, выходит во двор.
Мастерская освещена электрической лампочкой. На бамбуковых шестах, переброшенных над чанами, висят окрашенные нитки. В глубине видны стена и ниша, куда задвигают ставни. С левой стороны сцены вход, закрытый занавесом «норэн». В углу надпись «Идзуми», пониже: «Красим всевозможные вещи». В лавке к стене приставлена красная лакированная доска, на ней золотом выведено: «Красим не хуже, чем в Киото». В глубине – полки, между ними – вход в дом, закрытый раздвижной перегородкой. Перед полками – конторка. Над ней висит электрическая лампа. На столбе, подпирающем потолок, – часы. На домашней божнице – светильник и новогодние ритуальные украшения. Канун Нового года, десятый час вечера. На улице тихо, спокойно, только время от времени слышно, как с крыш домов падает снег. Иногда доносится шум: в соседней кузнице работают даже в такой поздний час. В лавке собрались четыре женщины: О-Тосэ, О-Сай, О-Кэн, О-Соно. Они беседуют у бронзовой жаровни. Рядом – чайная утварь, поднос со сладостями, перед каждой – тарелка с новогодними праздничными рисовыми колобками.[8] О-Кэн только что закончила играть на сямисэне. Непринужденно засмеялась. О-Соно сидит за конторкой, скромно сложив руки на коленях. Работник Мацудзиро снимает с бамбуковых шестов окрашенные нитки, стряхивает с них воду, считает связки.
О-Кэн. Вот и все! А дальше ничего не помню.
О-Сай (несколько беспокойно). Ах, ах, ах! Замечательно!.. Ну, я пойду. Нельзя мне долго рассиживаться. Все же ты молодец, что так хорошо научилась играть на сямисэне. В твоем возрасте такое нелегко запомнить! (Встает.)
О-Кэн. Ну что вы, тетушка! Куда вы торопитесь? Вот если бы я с детства обучалась, было бы лучше. Вы все-таки уходите?
О-Сай. Даже не знаю, сколько раз за мной присылали… И у вас я уже без малого час. Наверное, и новогоднюю лотерею пропустила. Пойду. Ну, сестра, прощай! Если рано освобожусь, то на обратном пути опять забегу. О-Кэн-сан, ты тоже заглядывай ко мне в гости.
О-Тосэ. Приходи еще! О-Соно, проводи!
О-Соно (выходит во двор, зажигает огонь в бумажном фонаре, висящем на перилах галереи). Хорошо!.. До свидания, тетушка!
О-Сай (надевает на голову черный муслиновый капюшон, закрывающий все лицо, кроме глаз, берет зонтик из промасленной бумаги,[9] стоящий у входа). Да, спасибо, О-Соно-сан. Запри за мной.
О-Соно открывает входную дверь.
О, да на улице совсем светло! Как лунной ночью. Хотя и говорят, что «при луне, да с фонарем – прослывешь мотовкой…». А сейчас ведь не от луны, а от снега светло, так что лучше уж пойду с фонарем… Ну, сестра, прощай… О-Кэн-сан, до свидания… Ох! Какие у вас новогодние украшения длинные! А я-то думаю – что это меня по голове задело… Какой холод… Ну, О-Соно, прощай, спокойной ночи!
О-Соно. До свидания. (Закрывает дверь, задвигает перегородки и возвращается.)
О-Кэн. Тетушка всегда в хорошем расположении духа… Сыграю-ка еще что-нибудь… Хотя бы вот это место – «страдания»… Для любителя это всегда самая интересная часть мелодии… Жаль, что нет большого сямисэна «футадзао»! На этом совсем не тот звук.
О-Тосэ. Знаешь, ведь я уже лет шесть-семь сямисэн в руки не брала.
О-Соно. Ну что вы, матушка! Как же так! Помните, давеча приходила О-Тэй-сан из Тондая, мы же давали ей сямисэн.
О-Тосэ. Да, да, в самом деле… Они тогда еще новые струны натянули…
О-Кэн. Что я слышу? О-Тэй-сан приехала? Давненько я ее не видела. Наверное, изменилась!
О-Тосэ. Да, очень. И такая нарядная! Говорят, она была в крайне затруднительном положении, когда любовник ее бросил… Но теперь все же нашла себе хорошего мужа. И сейчас хозяйкой сидит за конторкой. Рассказывала, что все это ей нелегко досталось.
О-Кэн. Да, годы идут! В другие времена она могла бы… Впрочем, у Кикуя тоже в последнее время дела неважны…
О-Тосэ. Да, вот уже несколько лет застой в торговле, прямо беда! (Пауза.) Мацу, Мацудзиро! Заканчивай работу. Все равно завтра, наверное, опять будет целый день снег валить и никакой праздничной торговли не будет…
Мацудзиро. Так-то оно так, только бабуся Окацуя очень уж беспокойная, обязательно явится…
О-Тосэ. Что же делать, при такой непогоде никак не поспеть с заказом… Ничего не поделаешь! Хватит работать, отдыхай! Ступай, ступай!.. Пойди на кухню сладкое сакэ подогрей.
О-Кэн (настраивая сямисэн, сочувственно). Э, Мацу! Недаром испокон веков говорится: «Красильщик всегда завтраками кормит»… Тем более в праздник… Спокойной ночи!
Мацудзиро. Да, да, сейчас. Осталось совсем немножко…
Пауза.
О-Кэн (к Мацудзиро). Ты так усердствуешь, а я на сямисэне играю, развлекаюсь. Мне даже неловко… У соседей, в кузнице тоже работают… Новогодняя ночь, а они все трудятся.
О-Тосэ. Наверное, готовятся к завтрашнему дню.
О-Кэн. Но все-таки, почему в последнее время так плохо идут дела?
О-Тосэ. На знаю, право. Налоги берут по-старому, но раньше не было так скверно, как сейчас.
О-Кэн. Везде только и слышишь: застой, застой.[10] Отчего это? Дома тоже одно уныние, сямисэн в руки взять – и то неловко перед соседями. Нужно все время ходить с озабоченным видом и помнить свое место, а то и общаться никто с тобой не захочет. (Пауза. Внезапно шутливым тоном.) Знаете, тетя, недавно я поняла наконец, что такое жизнь…
О-Тосэ (посмеиваясь). А как же иначе! Коли в твои годы не понять – пропадешь.
1
Ткань «цумуги» – шелковая ткань типа чесучи.
2
Прическа «марумагэ» – повседневная прическа, которую носили только замужние женщины.
3
В феодальной Японии замужние женщины выбривали брови и покрывали зубы специальной черной краской. Обычай этот сохранялся еще сравнительно долго после буржуазной революции (1868), особенно в провинциальной, мещанской среде. Все эти детали призваны подчеркнуть старинный, веками сложившийся уклад торгового дома Идзумия.
4
…прическу «хисаси» – один из многочисленных вариантов довольно сложных причесок, которые носили незамужние девушки.
5
Хаори – короткое, до колен, кимоно, которое надевается при выходе на улицу или в случае сугубо официальных визитов.
6
«Гидаю» – вид драматического сказа классического японского театра и старинной эстрады; идет под аккомпанемент музыки, исполняемой на трехструнном инструменте сямисэне; «буси» – мелодия. Этот музыкальный фон также призван подчеркнуть старинную атмосферу дома Идзумия.
7
Над входом в торговые заведения было принято вешать короткий, разрезанный в двух местах занавес с изображением знака торгового дома.
8
Праздничные рисовые колобки – непременное угощение по случаю наступления Нового года.
9
В старину зонтики изготовлялись не из ткани, а из плотной промасленной бумаги и служили защитой в равной степени как от дождя, так и от снега. Капюшон, надевавшийся на довольно сложную и «объемную» женскую прическу, также служил защитой от снега и холода в зимнее время.
10
Речь идет об экономическом спаде в начале 10-х гг. XX в.