Страница 108 из 118
«Ты покинула женский квартал вскоре после того, как мы поженились», - сказал он. «Тебе не нужно винить это за подлость».
«Я не собиралась ни в чем "обвинять" это», - ответила Рошнани. «Я горжусь этим. Это избавило нас от многих проблем на протяжении многих лет».
«Это правда.» Абивард еще больше понизил голос. «Если бы не ты, Шарбараз не был бы сейчас Царем Царей. Он никогда бы не подумал о том, чтобы самому укрыться в Видессосе - его гордость была слишком велика для этого, даже так давно.»
«Я знаю.» Рошнани испустила небольшой, почти беззвучный вздох. «Я избавила нас от неприятностей там или стоила нам неприятностей?» Слушатели, если таковые и были, не могли услышать ее; Абивард сам едва слышал ее, и его ухо было близко к ее рту. И, услышав ее, он понятия не имел, каким был ответ на ее вопрос. Время покажет, полагал он.
Шарбараз, царь Царей, запретил Абиварду пытаться избавиться от Чикаса. Из того, что сказал Елииф, Шарбараз также запретил Чикасу пытаться избавиться от него. Однако он не дал бы и фальшивого медяка за силу этого последнего запрета.
После той единственной катастрофы на пиру дворцовая прислуга сделала все возможное, чтобы Абивард и Чикас даже близко не подошли к тому, чтобы находиться в одном и том же месте в одно и то же время. Поскольку это означало держать их далеко друг от друга во время церемониальных трапез, усердие слуг было вознаграждено. Но Абивард мог свободно бродить по коридорам дворца. И таким, каким бы прискорбным Абивард ни находил перспективу, был Тзикас.
Они столкнулись друг с другом через три или четыре дня после того, как Елииф доставил сообщение из Шарбараза, приказывающее Абиварду не преследовать видессианского отступника. Послание или нет, но это было почти буквально то, что произошло. Абивард спешил по коридору недалеко от своих апартаментов, когда Тикас пересек его путь. Он в спешке остановился. «Я сор...» - начал Тзикас, а затем узнал его. «Ты!»
«Да, я.» Рука Абиварда, словно сама по себе, опустилась на рукоять его меча.
Цикас не дрогнул перед ним и тоже был вооружен. Никто никогда не обвинял видессианца в трусости в бою. Против него выдвигалось множество других обвинений, но никогда - это. Он сказал: «Множество людей выдвинули против меня обвинения - все, конечно, ложь. Ни один из этих людей не закончил хорошо».
«О, я не знаю», - ответил Абивард. «Маниакес, кажется, все еще процветает, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так».
«Его время приближается.» Для человека, который был приговорен к смерти обеими сторонами, который менял богов так же легко, как стильная женщина меняет ожерелья, его уверенность приводила в бешенство. «Если уж на то пошло, то и твой тоже».
Меч Абиварда наполовину выскочил из ножен. «Что бы еще ни случилось, я переживу тебя. Богом клянусь в этом - и он, вероятно, вспомнит меня, потому что я все время поклоняюсь ему ».
Видессианская кожа была светлее макуранской нормы, и румянец Тзикаса был хорошо заметен Абиварду, который очистил губы от зубов, довольный тем, что попал в цель. Отступник сказал: «Мое сердце знает, где правда».
Он говорил на макуранском языке; он не дал бы Абиварду такой возможности говорить по-видессиански. И Абивард воспользовался этим, сказав: «Твое сердце знает все о лжи, не так ли, Тзикас?»
Теперь видессианин зарычал. Его седеющая борода придавала ему вид разъяренного волка. Он сказал: «Глумитесь сколько хотите. Я человек постоянный».
«Я должен так сказать - ты все время лжешь.» Абивард грубо указал на лицо Чикаса. «Даже твоя борода изменчива. Когда ты впервые сбежал к нам, ты носил его коротко подстриженным, как большинство
Видессиане так делают. Потом ты отрастил это, чтобы больше походить на макуранца. Но когда я сражался с тобой в стране Тысячи городов, после того, как Маниакес схватил тебя, ты коротко подстригся и снова побрился по краям. А теперь они становятся длиннее и пышнее ».
Тзикас поднес руку к подбородку. Может быть, он не заметил, что делает со своей бородой, или, может быть, он был зол, что кто-то другой заметил. «После того, как Маниакес завладел мной, ты говоришь?» Его голос стал отвратительным. «Ты отдал меня ему, намереваясь, чтобы он убил меня».
«У него даже больше причин любить тебя, чем у меня», - ответил Абивард, «но я должен сказать, что я быстро догоняю его. Ты как носок, Тзикас - ты подходишь на любую ногу. Но тот, кто тебя создал, соткал тебя из краски, которая горит как огонь. К чему бы ты ни прикоснулся, все сгорает в огне ».
«Я отправлю тебя в пламя - или в лед», - сказал Чикас и выхватил свой меч.
Меч Абиварда покинул ножны примерно в то же мгновение, когда лязг металла о металл вызвал крики из-за углов - люди знали, что это за звук, даже если не могли сказать, откуда он исходит. Абивард тоже знал, что это было: ответ на его молитвы. Тзикас первым напал на него. Он мог убить отступника и правдиво заявить о самообороне.
Он был крупнее и моложе Тзикаса. Все, что ему нужно было сделать, думал он, это уничтожить видессианца. Вскоре он обнаружил, что это будет не так-то просто. Во-первых, Тикас был ловким, сильным и быстрым. Во-вторых, коридор был узким, а потолок низким, что лишало его преимущества в росте: у него не было места для нанесения ударов в полную силу, которые могли бы пробить защиту Тикаса. И, в-третьих, ни он, ни ренегат не привыкли сражаться пешими в любых условиях, не говоря уже о таких стесненных. Они оба были всадниками по собственному выбору и опыту.
У Тзикаса было сильное запястье, и он попытался вырвать меч из руки Абиварда. Абивард удержал свой клинок и отсек голову своего врага. Тзикас поднял свой меч вовремя, чтобы блокировать удар. Поскольку они были верхом, здесь они были равны.
«Немедленно прекратите это!» - крикнул кто-то из-за спины Абиварда. Он не обратил внимания; если бы он обратил хоть какое-то внимание, его проткнули бы в следующее мгновение. Тзикас также не проявлял никаких признаков доверия к нему в проявлении сдержанности - и у ренегата были на то причины, поскольку, как только два врага начали сражаться, заставить их остановиться до того, как один из них истечет кровью или умрет, было одной из самых трудных задач как для отдельных людей, так и для империй.
Слуга позади Чикаса крикнул ему, чтобы он сдался. Тем не менее, он продолжал наносить удары Абиварду, его стиль фехтования в пешем бою все больше и больше напоминал манеру, в которой он сражался бы верхом, по мере того как он продолжал сражаться со своим врагом. Абивард обнаружил, что наносит больше ударов, чем рубит, делая все возможное, чтобы приспособиться к различным обстоятельствам, в которых он сейчас оказался. Но что бы он ни делал, Чикас продолжал отбивать его клинок. Что бы еще кто ни говорил о видессианине, он умел сражаться.
Ни один из дворцовых слуг не был настолько неразумен, чтобы попытаться прекратить драку, схватив одного из соперников. Если бы кто-то попытался напасть на Чикаса, Абивард был готов пронзить ренегата насквозь, каким бы неспортивным это ни было. Он не сомневался, что Чикас обошелся бы с ним так же, если бы у него был шанс.
Единственное, что могло остановить две стороны от борьбы друг с другом, - это подавляющая внешняя сила, направленная на них обоих. Крик «Бросьте свой меч, или никто из вас не выйдет живым!» привлекла пристальное внимание Абиварда. Эскадрон дворцовой стражи с натянутыми луками мчался за спиной Тикаса.