Тысяча городов

Святилище, в котором Дхегмусса, главный слуга Бога, исполнял свои обязанности, было самым великолепным в своем роде во всем Макуране. Тем не менее, это было далеко не так прекрасно, как несколько храмов Фоса, которые Абивард видел в видессианских провинциальных городах, и не стоило упоминания на одном дыхании с Высоким храмом в городе Видессос. Макуранцы сказали: "Бог живет в твоем сердце, а не на стене".

Дегмусса жил в маленьком доме рядом со святилищем, похожем на тот, в котором мог бы жить умеренно преуспевающий сапожник: побеленные сырцовые кирпичи образовывали невпечатляющий фасад, но внутри был изрядный комфорт.

«Ты оказываешь мне честь, маршал Макурана», - сказал Мобедан Мобед, ведя Абиварда по тусклому, мрачному залу, в конце которого горел свет со двора. Когда они добрались туда, Дегмусса с сожалением махнул рукой. «Вы должны представить, как это выглядит весной и летом, все зеленое и полное сладко пахнущих ярких цветов. Этот коричневый, унылый беспорядок не такой, каким он должен быть ».

«Конечно, нет», - успокаивающе сказал Абивард. Дегмусса провел его через двор в комнату, отапливаемую парой жаровен с древесным углем. Слуга принес вино и сладкие пирожные. Абивард изучал Мобедан Мобед, пока они подкреплялись. Дегмуссе было около шестидесяти, у него была коротко подстриженная седая борода и громкий голос, который наводил на мысль, что он немного глуховат.

Он подождал, пока Абивард поест и выпьет, затем прервал вежливую светскую беседу и спросил: «Чем могу служить тебе, маршал Макурана?

«У нас проблема, святейший, с человеком, который, заявляя, что поклоняется Богу, отказался во время опасности от веры, которую он исповедовал, только для того, чтобы вернуться к ней, когда это показалось безопаснее, чем поклонение, ради которого он от нее отказался», - ответил Абивард.

«Это звучит действительно печально», - сказал Дегмусса. «Человек, который дует в любую сторону, куда его унесут ветры целесообразности, не из тех, кто может занимать должность, пользующуюся доверием, и не из тех, у кого есть большая надежда избежать Пустоты, как только закончится его жизнь на земле».

«Я и сам боялся этого, святейший», - сказал Абивард, вызывая печаль, которой на самом деле не испытывал.

Они ходили туда-сюда еще некоторое время. Слуга принес еще пирожных, еще вина. Наконец Мобедхан Мобед задал вопрос, которого он до сих пор старательно избегал: «Кто этот человек, за духовное благополучие которого вы так справедливо опасаетесь?»

«Я говорю о Тзикасе, видессианском отступнике», - сказал Абивард, ответ, который к тому времени нисколько не удивил бы Дхегмуссу. «Может ли любой человек, который надевает религии, как если бы это были кафтаны, быть надежным слугой Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство?»

«Это кажется трудным», - сказал Дегмусса, а затем на некоторое время замолчал.

Когда он промолчал, Абивард продолжил: «Можно ли верить человеку, который выбирает, клясться ли Богом или ложным Фосом, тем, кто слушает его в любой данный момент, когда он клянется одним из них?»

«Это кажется трудным», - снова сказал Дегмусса.

Это было все, что он мог сделать в одиночку. Абивард подталкивал его идти дальше: «Хотел бы ты, чтобы такой человек был рядом с Царем Царей? Он мог бы развратить его своей собственной беспечностью или, с другой стороны, не сумев развратить Царя Царей, он мог бы прибегнуть к насилию против него ».

«Фраортиш, старейший из всех, предотвратишь это», - сказал Мобедан Мобед, его пальцы изогнулись в знаке, предотвращающем дурное предзнаменование. Абивард повторил этот жест. Но затем, к своему разочарованию, Дегмусса продолжил: «Но, несомненно, Царь Царей осознает риск, связанный с тем, что этот видессианин находится рядом с ним».

«Есть риски, святейший, и потом, есть риски», - сказал Абивард. «Ты, конечно, знаешь, что Тзикас однажды пытался убить видессианского Автократора с помощью магии.» Одним из преимуществ говорить правду была непринужденная легкость, с которой он мог показывать такие ужасы.

У Дегмуссы случился приступ кашля. Когда он, наконец, смог снова говорить, он сказал: «Да, я слышал нечто подобное, но отмахнулся от этого как от непристойного слуха, распущенного его врагами.» Он искоса посмотрел на Абиварда, который определенно не был другом Чикасу.

«Это, конечно, непристойно», - весело согласился Абивард, «но ходят слухи, что это не я был тем, кто принял его в Across после того, как он сбежал на весельной лодке через пролив, называемый Переправой скота, после того, как его заклинание не смогло убить Маниакеса. Если бы он задержался в Видессосе-сити еще на час, люди Маниакеса схватили бы его.» И это упростило бы жизнь и Автократору, и мне, - подумал Абивард. Однако с тех пор, как он спас Шарбараза из крепости Налгис Крэг, становилось все более и более очевидным, что его жизнь, что бы в ней ни было, не будет отличаться особой простотой.

«Ты клянешься мне в этом?» Дегмусса спросил

«Клянусь Богом и Четырьмя Пророками», - провозгласил Абивард, подняв сначала большой, а затем и указательный пальцы левой руки.

Дегмусса все еще колебался. Абивард хотел пнуть его, чтобы посмотреть, заставит ли прямая стимуляция его мозги работать быстрее. Единственная причина, которую он мог придумать для Шарбараза, назвавшего этого человека Мобедханом Мобедом, заключалась в уверенности в том, что на этом посту он будет приятным ничтожеством. Пока все шло хорошо, присутствие ничтожества на важном посту имело преимущества, главным из которых было то, что он вряд ли представлял опасность для Царя Царей. Но иногда человек, который не хотел или не мог действовать, был более опасен, чем тот, кто мог и хотел.

Пытаясь избежать активных действий, Дегмусса повторил: «Несомненно, Шарбараз знаком с проблемами, которые представляют собой видессиане.»

«Проблемы, да», - сказал Абивард. «Меня беспокоит то, что он не до конца продумал религиозный смысл всех этих вещей. Вот почему я пришел к тебе, святой.» Обязательно ли мне раскрашивать картинку так же, как рисовать ее?

Может быть, он этого не делал. Дегмусса сказал: «Я расскажу Царю Царей о возможных последствиях того, чтобы держать при себе человека с такими, э-э, неоднозначными качествами, и о выгодах, которые можно получить, убрав его с должности, где он мог бы влиять не только на дела Макурана, но и на духовную жизнь Царя Царей.»

Это было меньше, чем Абивард надеялся получить от Мобедхана Мобеда. Он хотел, чтобы Дегмусса встал на задние лапы и проревел что-нибудь вроде "Избавься от этого человека или подвергни свою душу опасности падения в Пустоту".

Абивард усмехнулся. Любой видессианский священник, заслуживший свою синюю мантию, сказал бы что-нибудь подобное, или еще что-нибудь похуже. Видессианский патриарх выступил и публично осудил Маниакеса за то, что тот женился на его собственной двоюродной сестре. Это не было таким оскорбительным для макуранской морали, как в Видессосе, но даже если бы это было так, Мобедхан Мобедх не стал бы - не смог бы - играть такую активную роль в противостоянии этому. Мобедхан Мобед, который слишком яростно критиковал своего правителя, был не просто сослан в монастырь. Он мог стать покойником.