Видессос осажден

Гориос ничего не сказал. Маниакес был бы поражен, если бы его двоюродный брат что-нибудь сказал. Ответ на риторический вопрос был слишком очевиден: он возглавлял единственную видессианскую армию, которая проявила себя в борьбе с врагом. Он опасался, что остальные силы Империи все еще слишком напоминали армии, которые снова, и снова, и снова проигрывали бойлерным ребятам. Через два-три года этого не будет, что, к сожалению, сейчас не принесло ему никакой пользы.

И затем, к своему удивлению, Регирий начал смеяться. И Маниакес, и посланник посмотрели на Севастоса так, как будто он сошел с ума. "Прошу прощения, ваше величество", - сказал Гориос через мгновение, "но мы отпускали шуточки о том, что могло бы произойти, если бы мы взяли столицу макуранцев в то же время, когда они взяли нашу. Теперь шутки стали реальностью. Если это не смешно, то что?"

"Ничего", - сказал Маниакес. В данный момент ничто не казалось ему смешным, это было несомненно. Ему захотелось слезть с лошади, чтобы ударить себя. Он снова был слишком упрям. Не обнаружив никаких признаков присутствия Абиварда, он просто бросился вперед, беспокоясь о том, что делает он сам, но не уделяя достаточного внимания тому, что в то же время может замышлять враг.

Было известно, что Видессос время от времени натравливал степных кочевников на Макуран. Он никогда не ожидал, что макуранцы так ловко поменяются ролями. Этцилий, без сомнения, жаждал мести с тех пор, как видессийцы победили его три года назад. И если Шарбараз каким-то образом направил к нему посольство… Маниакес и не думал, что Царь Царей способен на такое двуличие. Насколько дорогостоящим окажется исправление этого ошибочного мнения?

Гориос сказал: "Что произойдет, если мы все-таки возьмем Машиз, пока они разграбляют город Видессос?"

Маниакес взвесил это. Идея привела его в ужас при первом рассмотрении. После того, как он немного подумал об этом, она понравилась ему еще меньше. Если мы возьмем Машиз, - сказал он, - макуранцы отступят на свое плато, и у нас не будет надежды преследовать их там. Но если они возьмут город, что помешает им и кубратам затопить все земли, которые у нас остались? Ни гор, подобных Дилбатской цепи, ни великих рек - ничего."

Его двоюродный брат кивнул. "Я думаю, ты имеешь на это право. Если мы заключим эту сделку, мы разорены. В таком случае, что нужно сделать, так это воздержаться от ее совершения".

"Да". Маниакес бросил долгий взгляд на запад, в сторону Машиза. Он задавался вопросом, увидит ли он когда-нибудь снова столицу Макуранцев. Однако, увидев свою собственную снова, он внезапно стал значить больше. "Мы возвращаемся".

Вид моста, который инженеры форсировали через Тиб, все еще нетронутым, наполнил Маниакеса облегчением. Он думал, что он уцелел; рассмотрение того, что показала ему магия Багдасареса, делало вероятным, что мост уцелел. Но Маниакес уже давно получил убедительное представление о разнице между тем, что казалось вероятным, и тем, что оказалось правдой. Увидеть импровизированное уродство этого моста собственными глазами было похоже на то, как он впервые увидел Лисию после возвращения в Видессос, город, после победы над кубратами. Теперь он мог вздохнуть с облегчением и заняться остальными делами, которые нужно было сделать.

Регориос, должно быть, думал в том же духе, потому что он сказал: "Я полагаю, это означает, что макуранцы не захватили никаких курьеров, которые пытались доставить нам новости с востока. Если бы они знали, сколько вреда могут причинить нам, подожгв этот мост, они бы попытались это сделать ".

"Тут с тобой не поспоришь", - сказал Маниакес. Сколько бы времени он потерял, если бы враг попытался заманить его в ловушку на западном берегу Тиба? Это не был вопрос с точным ответом, но слишком многое прозвучало в его голове, как колокол с двумя скорбными нотами. Как только армия прошла по мосту, Ипсилантес указал на сооружение, ради возведения которого его инженеры пролили кровь. "Что нам теперь с этим делать?"

"Соберите все бревна, какие вам понадобятся, а остальное сожгите", - отрезал Маниакес. "Это не будет иметь большого значения - у макуранцев есть свои собственные мосты из лодок - но это может их немного замедлить. И почему мы должны облегчать им жизнь?"

Потрескивало пламя. В небо поднимался дым, густой и черный. Когда макуранцы перешли Дегирд под предводительством Пероза, царя Царей, чтобы напасть на хаморских кочевников, они перебросили мост через эту реку: Маниакес вспомнил, что Абивард говорил об этом. И как только их выжившие, горстка, вернулись в Макуран, они сожгли тот мост. Теперь он понимал, что, должно быть, чувствовали тогда их инженеры.

Там, на западном берегу Тиба, несколько макуранских солдат стояли и смотрели, как видессианцы разрушают мост. Ему было интересно, что они думают о его отступлении. Они не победили его. Они даже близко не подошли к тому, чтобы победить его. В конце концов, какое это имело значение? Независимо от причины, он покидал их землю. Если это не означало, что они победили, а он проиграл, он понятия не имел, что это значило.

"Мы хотим действовать быстро", - сказал он своим воинам. "Мы не хотим давать макуранцам шанс задержать нас стычками или чем-то в этом роде. Мы быстрее, чем они; это означает, что в основном мы сами выбираем, когда вступать в бой и вступать ли в бой - и ответом будет "нет", если только мы не сможем ничего с этим поделать. Если они предложат сражение, мы обойдем их, если найдем какой-либо способ сделать это. Если мы не... - Он пожал плечами. "... мы пройдем через них". Первые пару дней по пути через Страну Тысячи городов они видели только разведчиков и крестьян, которые работали на земле. Один из них оторвал взгляд от садового участка, который он пропалывал, и крикнул: "Я думал, вы, воры, продолжили причинять вред кому-то еще!"

Проехав мимо разгневанного фермера, Регориос раздраженно щелкнул пальцами. "О, чума!" - вырвалось у него. "Я должен был сказать ему, что снова его очередь. Это стоило бы того, просто чтобы увидеть выражение его лица ".

"Приятно знать, что ты не всегда думаешь о том, что сказать правильно, когда тебе нужно это сказать", - сказал ему Маниакес. "Но я говорю тебе вот что - ты не собираешься разворачиваться и возвращаться ради того, чтобы посмотреть, как у него отвиснет челюсть. Никто ни за чем не возвращается, не сейчас".

Раньше, чем надеялся Маниакес, макуранские силы в Стране Тысячи городов поняли, что видессианская армия отступает. Враг тоже начал пытаться воспрепятствовать отходу. Это раздражало его; он надеялся, что они будут довольны тем, что он уходит, и не будут пытаться задержать его и позволить ему нанести еще больший ущерб флудпиану.

Его капитаны восприняли возобновившиеся стычки и наводнения чуть ли не как личное оскорбление. "Если они так сильно хотят, чтобы мы остались, мы должны вернуться к тому, чтобы избивать их, как мы делали это последние пару лет", - сердито сказал Иммодиос.

"Я не думаю, что кто-либо в Стране Тысячи Городов хочет, чтобы мы остались", - ответил Маниакес. "Я думаю, что Царь Царей - это тот, кто хочет, чтобы мы застряли здесь. Если мы сражаемся здесь между Тутубом и Тибом, даже если мы отбиваем все, что они бросают в нас, мы не возвращаемся в Видессос, город, и не защищаем его от Абиварда. Задерживание нас здесь помогает врагу там ".