Священная земля

“Плохое дело. Очень плохое дело”. Лисистратос поколебался, затем продолжил: “Я слышал, ты выставил себя кем-то вроде героя в той же битве”.

Пожав плечами, Соклей сказал: “Моя стрельба из лука не безнадежна. Хотя мне следовало подстрелить побольше бандитов. Если бы я это сделал, нам не пришлось бы вчера наносить визит Аристейону ”. Он пожалел, что у него нет больше вина. То, что он уже выпил, притупило его головную боль, но еще одна чашка, возможно, притупит его мысли. Он огляделся в поисках Трейссы, затем решил, что это даже к лучшему, что он ее не видит. Человек, который начал бы поливать ее ранним утром, не стоил бы многого по мере того, как день тянулся к концу.

Лисистратос спросил: “Что ты планируешь делать сегодня?”

“Я пойду повидаться с Дамонаксом и сведу с ним счеты”, - ответил Соклей. “Оливковое масло получилось лучше, чем я ожидал, но я не собираюсь наполнять им "Афродиту", если мы поедем в Афины следующей весной. Это было бы все равно что везти малиновую краску в Финикию. Если он не может увидеть все сам, я объясню это настолько ясно, насколько это необходимо ”.

“Я понимаю”. Его отец улыбнулся. “Я не думаю, что тебе придется бить его по голове и плечам или что-то в этом роде. Мы с дядей Филодемосом ясно дали ему понять, что прошлой весной он испытал свою удачу. Однажды мы позволили ему выйти сухим из воды из-за долгов его собственной семьи, но мы не позволим ему быть постоянным якорем, отягощающим прибыль нашей семьи ”.

“Euge!” Сказал Соклей. “Как он это воспринял?”

“Довольно хорошо”, - ответил Лисистратос. “Он очаровательный парень, тут двух слов быть не может”.

“Да, но особенно когда он добивается своего”, - сказал Соклей, что рассмешило его отца. Он продолжил: “Я надеюсь, что увижу Эринну, когда буду там. Она счастлива с Дамонаксом?”

“Похоже, что да”, - сказал Лисистратос. “И ты слышал прошлой ночью? Через несколько месяцев у нее будет ребенок”.

Соклей вскинул голову. “Нет, я этого не делал. Это замечательные новости! Я знаю, как сильно она хочет семью”. Он поколебался, затем спросил: “Если так случится, что это будет девочка, они оставят это у себя или выставят напоказ?”

“Я не знаю”, - сказал его отец. “Я надеюсь, что они сохранили бы это, но это выбор Дамонакса, не мой”. Он выглядел обеспокоенным. “Было бы тяжело, очень тяжело, если бы твоя сестра наконец родила, а затем потеряла ребенка”.

“Я знаю. Это как раз то, о чем я думал”, - сказал Соклей. Но его отец был прав. Это было не то, где они двое имели право голоса. Он съел последний кусочек ячменного рулета, затем поднялся на ноги. “Я сейчас отправлюсь туда. У меня есть цифры, записанные на клочке папируса. Если немного повезет, я поймаю Дамонакса до того, как он отправится на агору или в гимнасион. Прощай, отец.”

“Прощай”. Лисистрат тоже встал и похлопал его по спине. “Ты очень хорошо справился в Финикии - во время всего путешествия, насколько я слышал. Не будь слишком строг к себе из-за того, что ты не был совершенен. Совершенство - для богов ”.

Все говорили Соклею одно и то же. Он тоже говорил это самому себе много раз. То, что ему приходилось продолжать повторять это самому себе, показывало, что он все еще не верил в это. Он задавался вопросом, будет ли он когда-нибудь. Пожав плечами, он направился к двери.

Дом Дамонакса находился в западной части Родоса, недалеко от гимнасиона. Она была намного больше и изящнее, чем у Аристайона, и представляла собой всего лишь побеленную стену и дверной проем во внешний мир. Дамонаксу, который зарабатывал деньги на землях за пределами полиса, не нужен был магазин на фасаде.

Жуя изюм, который он купил у уличного торговца, Соклей постучал в дверь. Он вспомнил, как приходил сюда во время празднования свадьбы Эринны, а перед этим, когда показывал Дамонаксу череп грифона. Он вздохнул. Если бы он взял шесть минаев серебра у человека, который должен был стать его шурином, у пиратов в проливе между Эвбеей и Андросом не было бы шанса украсть череп.

Он постучал снова. “Я иду!” - крикнул раб на хорошем греческом. Мгновение спустя парень открыл маленькую зарешеченную ставню, вделанную в дверь на уровне глаз, и выглянул наружу. “О, приветствую вас, мастер Соклей”, - сказал он и открыл саму дверь. “Входите, сэр. Мастер будет рад вас видеть”.

“Спасибо”, - сказал Соклей. “Я надеюсь, с Дамонаксом все в порядке? И с моей сестрой тоже? Я слышал от своего отца, что она ждет ребенка?”

“Да, это верно”, - ответил раб. “Они оба в полном порядке, насколько кто-либо мог надеяться. Вот, господин, сегодня хороший день. Почему бы тебе не присесть на эту скамейку во внутреннем дворе? Я дам Дамонаксу знать, что ты здесь ”. Он повысил голос до крика: “Мастер! Брат Эринны вернулся из-за океана!”

Брат Эринны, подумал Соклей с кривой усмешкой. Вероятно, именно так его будут знать здесь до конца его жизни. Что ж, достаточно справедливо. Он присел на скамейку, предложенную рабом, и огляделся. Первое, на что упал его взгляд, была цветочная клумба и сад с травами во внутреннем дворе. Он улыбнулся. Они гораздо больше походили на те, что были в доме его семьи, чем в прошлый раз, когда он был здесь. Эринна была увлеченным садовником и делала так, чтобы ее след ощущался.

Раб вернулся к нему. “Он будет здесь совсем скоро. Не хотите ли немного вина, сэр, и немного миндаля или оливок?”

“Миндаль, пожалуйста”, - ответил Соклей. “Большое спасибо”.

Дамонакс и раб, возвращавшийся с закусками, вошли во двор одновременно. Соклей встал и пожал руку своего шурина. “Приветствую”, - сказал Дамонакс с улыбкой, обнажившей его белые зубы. Он был таким же красивым и ухоженным, как всегда; он втер в кожу ароматическое масло, так что от него исходил сладкий запах. Если бы это было немного сильнее, это было бы раздражающе. Как бы то ни было, это просто отмечало его как человека, который наслаждался прекрасными вещами.

“Приветствую”, - эхом отозвался Соклей. “И поздравляю”.

“Я очень тебе благодарен”. Улыбка Дамонакса стала шире. Он казался довольным жизнью и своим браком. Соклей надеялся, что так оно и есть. Это, вероятно, означало бы, что Эринна тоже была довольна. “Садись снова, лучшая. Чувствуй себя как дома”.

“Любезно с твоей стороны”, - сказал Соклей. Раб обслужил их двоих и удалился. Соклей съел миндаль. Он склонил голову к Дамонаксу. “Жареный с чесноком. Вкусная.”

“Я люблю их такими. Рад, что они тебе тоже нравятся”, - ответил его шурин. Он вел вежливую светскую беседу; его манеры всегда были почти безупречны. Только после четверти часа болтовни и сплетен о том, что происходило на Родосе, пока Соклей отсутствовал, Дамонакс начал переходить к сути: “Я надеюсь, ваше путешествие было успешным и прибыльным?”

“Я думаю, что в конечном итоге у нас все будет неплохо, ” сказал Соклей, “ хотя многое из того, что мы купили - особенно бальзам, малиновую краску и библиан, - нам придется перепродать, прежде чем мы сможем реализовать прибыль, которую, я уверен, мы получим”.

“Я понимаю”, - сказал Дамонакс. “Я надеюсь, мое масло было хорошо принято?” Он был напряжен, но изо всех сил старался не показывать этого. Здесь была суть дела, конечно же.