Сквозь тьму

Несмотря на войска, которые Свеммель и его генералы продолжали бросать на них, солдатам и чудовищам из сил поддержки удавалось продолжать продвигаться на юг.Они пересекли Прессек, с берегов которого люди из бригады Плегмунда были так грубо изгнаны незадолго до этого. И они также форсировали Неддемин, следующую реку на юге, в жестокой битве с юнкерлант, пытавшимися помешать им преодолеть броды.

“Что за река после этой?” Спросил Сидрок той ночью, поджаривая конину на палочке. Он никогда не представлял, что будет есть конину на Фортвеге. По сравнению с тем, чтобы остаться голодным, это было так вкусно, как только может быть.

“Это Бритц”, - ответил Верферт. “Если мы переправимся через Бритц, ребята в Зулингене смогут пробиться к митусу”. Он зашел достаточно далеко, он был готов немного заглянуть вперед.

“Лучше бы они смогли пробиться к нам навстречу с боем”, - сказал Сидрок. “Будь я проклят, если знаю, как мы зашли так далеко. Я не знаю, сколько еще мы сможем пройти”.

“Другой вопрос в том, как далеко они могут зайти?” Спросил Верферт. “Чем там питались их бегемоты, лошади и единороги?" В основном ничего, или я ошибаюсь в своих предположениях. Скорее всего, мужчины тоже выпили не намного больше.”

Сидрок откусил кусок конины. Сок потек по его подбородку, он сказал: “Не то чтобы у нас было много”. Сержант кивнул, но они оба знали, что у людей в Зулингене было меньше.

Они двинулись к Бритцу. Ункерлантцы атаковали снова и снова, с юга, востока и запада. Кавалерийские силы Свеммеля ворвались внутрь, чтобы совершить налет на фургоны с припасами, в которых подкреплялись силы, идущие на смену, и снабжались яйцами и колдовскими зарядами для их палок. Несмотря ни на что, альгарвейцы и люди из бригады Плегмунда продолжали продвигаться на юг.

А затем, примерно за полтора дня до того, как они должны были достичь Бритца, большинство их бегемотов покинули армию и направились на север. “Неужели они выжили из ума от блуда?” Крикнул Сидрок. “У ункерлантцев все еще есть свои бегемоты, будь они прокляты. Как мы должны победить их без тебя?”

Ни у кого не было ответа для него до позднего вечера в тот же день. Затем Верферт, который, будучи сержантом, слышал кое-что, сказал: “Сукины дети Свеммеля устраивают грандиозный заговор в Дуррвангене, к северу отсюда. Если они захватят это место, значит, у них все в порядке с парнями в Зулингене. Этого допустить нельзя. Это не сработает ”.

“Преодолеть Бритца тоже не получится, по крайней мере, без этих бегемотов”, - сказал Сидрок.

“Мы должны попытаться”, - ответил Верферт. Сидрок поморщился и кивнул.Дезертировать и отправиться на север в одиночку означало верную смерть. Наступать со своими товарищами было только смертельно опасно. Зная шансы, люди из группы поддержки пошли дальше.

Они добрались до реки. Они не смогли переправиться. У ункерлантцев было слишком много людей перед ней, слишком много яйцеголовых на южном берегу. И у них остались бегемоты, которых можно было бросить в бой, бегемоты, которым освободительная сила больше не могла противостоять. Альгарвейцы и люди из бригады Плегмунда отступили от Бритца, отступая по замерзшим равнинам Ункерланта.

Снежная буря завывала в лесу, где банда регулярных войск Мундерика укрылась от своих врагов. Что касается Гаривальда, то палатка, разбитая над ямой в земле, не могла заменить теплую хижину, в которой он провел предыдущие зимы со своей женой, детьми и домашним скотом. У него тоже не хватило спиртного, чтобы оставаться пьяным всю зиму, как он обычно делал бы.

И он даже не мог оставаться в своем ненадежном укрытии и подкармливать костер несколькими веточками за раз. Что касается Мундерика, метели были идеальным временем для того, чтобы иррегулярные войска могли выходить на улицу и заниматься своими делами. “Большую часть времени мы оставляем следы на снегу”, - заявил командир. “Не сейчас, клянусь вышеприведенной силой - ветер унесет их так же быстро, как мы их создадим”.

“Конечно, так и будет”, - сказал Гаривальд. “И это унесет нас так же быстро”. Возможно, к счастью для него, ветер также унес его слова, так что никто, кроме него, их не услышал.

Когда Мундерик отдавал приказы, это было либо подчинение, либо поднятие мятежа против него. Гаривальд не хотел этого делать. Ему тоже не очень хотелось тащиться по снегу, но никто не спросил, что он думает по этому поводу.Единственными людьми, которые когда-либо спрашивали, что он о чем-либо думает, были его жена и несколько близких друзей, и все они были далеко, в Цоссене.

Мундерик повел почти весь отряд против деревни Клафтерн, в которой был небольшой альгарвейский гарнизон и которая также находилась недалеко от линии фронта. “Если мы сможем уничтожить рыжих там, мы сможем саботировать эту линию в дюжине разных мест - не торопитесь и сделайте это должным образом”, - сказал Мундерик.“Это заставит магов Мезенцио чесаться, как будто они покрыты вшами”.

Он был прав; если бы они могли осуществить это, это бы произошло. Но Гаривальд повернулся к ближайшему к нему человеку и спросил: “Как часто эти вещи заканчиваются именно так, как они запланированы? Следующий раз будет первым, насколько я могу судить ”.

Мужчина рядом с ним оказался женщиной; Обилот ответил: “По крайней мере, на этот раз он не рассчитывает на магию”.

“Это уже что-то”, - согласился Гаривальд. Они двое снова были в воинственных отношениях. Обилот слишком сильно ненавидел альгарвейцев, чтобы злиться на кого-то еще, кто также ненавидел их. Что касается Гаривальда, то он по натуре не был особенно склочным человеком. Он продолжал говорить мягко, не делая ситуацию хуже, чем она уже была, пока характер Обилота не смягчился.

Как только иррегулярные войска покинули укрытие леса, ветер стал терзать их сильнее, чем когда-либо. Альгарвейцы, вышедшие в такую погоду, вполне могли замерзнуть. Однако каждый из ункерлантцев проходил через худшее. Они тащились вперед, ворча, но не особенно расстраиваясь.

“Мы застанем рыжих, уютно устроившихся у костра”, - сказал кто-то. “Тогда мы заставим их заплатить за мягкость”.

Это вызвало одобрительный гул у всех, кто это слышал.Гаривальд тоже выразил согласие, но на самом деле он этого не почувствовал. Если бы альгарвейцы действительно были мягкотелыми, они никогда бы не захватили герцогство Грельц и не проникли из Ункерланта в Сулинген и на окраины Котбуса.

Снег кружился вокруг Гаривальда и дул ему в лицо. Он устало выругался и продолжил идти. Он надеялся, что Мундерик следит за направлением, в котором находился Клафтерн. Он не смог бы найти это сам, даже держа пари.

“Снег делает рыжеволосых добела”, - пробормотал он себе под нос, нащупывая строчки песни. “Храбрый человек, обращающий воров в бегство”. Он играл метрическими ногами, в то время как его собственные ноги, даже в войлочных ботинках, становились все холоднее.

Смущенные крики впереди ворвались в его мысли. Он снова выругался, на этот раз в настоящем гневе. Песня продолжалась, и большая ее часть исчезла навсегда. Затем он перестал беспокоиться о песне, потому что один из этих криков был криком агонии. Если бы это не был человек, которого только что сожгли, он бы никогда его не слышал.