Из тьмы

Вскоре до ушей Лейно донесся приглушенный рев лопающихся вдалеке яиц. Абстрактно он жалел альгарвейских солдат, которым пришлось понести такое наказание, не имея возможности вернуть его. Но, как маг-практик, он знал, что абстракция простирается не так далеко. Он гораздо больше предпочитал раздавать страдания, чем принимать их.

Когда он сказал это вслух, Хавега кивнул. “Против объединенной мощи Лагоаса и Куусамо они почти бессильны сопротивляться”, - ответила она.

Объединенная мощь Лагоаса и Куусамо здесь, в Елгаве, составляла две или три части куусамана на одну часть лагоанца. Куусаманцы также сражались и выиграли значительную войну против Дьендьеша на островах Ботнического океана. Хавеге не нравилось думать, не нравилось признавать, что низкорослые, смуглые, раскосоглазые люди, на которых она смотрела свысока как в переносном, так и в буквальном смысле, были намного могущественнее ее собственных соотечественников. Немногие лагоанцы так и сделали. И, поскольку Лагоас смотрел на запад и север через Валмиерский пролив в сторону Дерлаваи, в то время как куусаманцы сосредоточились на судоходстве и торговле, им не часто приходилось это делать. Лейно улыбнулся. Часто отличался от всегда.

Но затем его улыбка погасла. “Альгарвейцы не могут сравниться с нами ни в людях, ни в зверях, нет. Но в магическом искусстве. ... ” К тому времени, как он закончил, он выглядел совершенно мрачным.

Хавега тоже нахмурился. “Да, они убийцы. Да, они грязные. Но именно поэтому мы здесь, ты и я. Магическое искусство, которому мы научились, может заставить их собственное зло обрушиться на их головы, а не на тех, против кого они его направляют.”

“Действительно”. Лейно пришлось постараться, чтобы в его голосе не прозвучала ирония. Дело было не в том, что Хавега не сказал правды. Просто у нее был свой способ делать, она поворачивала вещи так, чтобы они выглядели наилучшим образом для нее. Колдовство, о котором она говорила, пришло из Куусамо, а не из Лагоаса. На самом деле, если Лейно не был полностью неправ, Пекка приложил немало усилий к его разработке. Она не сказала этого - но, с другой стороны, она не могла говорить о том, что делала в течение довольно долгого времени. Несколько намеков, которые уловил Лейно, указывали в этом направлении.

Прежде чем его мысли смогли скользнуть дальше по этой лей-линии, кристалломанкер выскочил из ближайшей палатки и подбежал к нему и Хавеге. “Мастера маги! Мастера-маги! ” закричал парень. “Один из наших драконьих летунов докладывает, что альгарвейцы зашевелились в своем специальном лагере у гор”.

“Они?” Лейно выдохнул. Люди Мезенцио называли лагеря, где они держали каунианцев перед тем, как убить их, безобидными именами, не в последнюю очередь, как подозревал Лейно, чтобы им не приходилось думать о том, что они сделали. Имена обладают силой, это известно любому магу. И враги альгарвейцев тоже переняли этот эвфемизм, не в последнюю очередь для того, чтобы им не приходилось думать о том, что делают альгарвейцы.

“Что он говорит?” потребовала ответа Ксавега, которая упорно отказывалась изучать какой-либо куусаманский. Были дни, когда Лейно удивлялся, что она вообще выучила классический каунианский.

Он объяснил, добавив: “Можно подумать, они усвоили свой урок”.

“Альгарвейцы высокомерны”, - сказала Хавега. Судя по всем подаваемым ею знакам, она никогда не замечала собственного высокомерия. Она продолжала: “Кроме того, их смертоносное колдовство - самое сильное оружие, которое есть у людей Мезенцио. Если они используют это, когда маги не в состоянии нанести им ответный удар, они могут нанести немалый вред. Здесь, я бы сказал, они считают, что риск того стоит.”

“Я бы сказал, что вы правы”, - ответил Лейно. “Я бы также сказал, что мы собираемся научить их, что они просчитались”.

Кристалломант, казалось, лишь с запинкой следовал классическому каунианскому. Он обратился к Лейно на куусаманском, который был их общим родовым наречием: “Должен ли я сказать людям впереди, что они будут иметь магическую защиту?”

“Да, ты можешь сказать им это”, - ответил Лейно, также на куусаманском. Кристалломант отсалютовал и бросился обратно в свою палатку. Лейно вернулся к классическому каунианскому: “На этот раз, по крайней мере, у нас есть небольшое предупреждение. Должно быть, это был резкий драконий полет. Обычно нам приходится запускать контрзаклятия, когда мы чувствуем толчок, когда альгарвейцы начинают убивать ”.

Хавега кивнула. Она обняла Лейно и подарила ему долгий, крепкий поцелуй. Когда, наконец, они оторвались друг от друга, она пробормотала: “Используй мою силу как свою собственную, когда мы воздадим им по заслугам”.

С колотящимся сердцем Лейно тоже кивнул. На раскладушке и в вопросах магии Хавега отдавала себя без остатка. Во всем остальном она была таким же избалованным созданием, каким когда-либо рождалась. Лейно знал это. Он едва ли мог не знать этого. Но это не имело никакого значения для того, что он будет делать сейчас. Здесь ему почти пришлось вести, потому что заклинания были на куусаманском; ни у кого еще не хватило времени перевести их на классический каунианский или лагоанский. Шавега достаточно хорошо изучила ритуалы, чтобы поддерживать его, и делала это очень хорошо.

“До того, как пришли каунианцы, мы из Куусамо были здесь”, - пробормотал он на своем родном языке, ритуал, столь же древний, как организованное волшебство на его земле. “До прихода лагоанцев мы, Куусамо, были здесь. После ухода каунианцев мы, Куусамо, были здесь. Мы, Куусамо, здесь. После того, как лагоанцы уйдут, мы, Куусамо, будем здесь ”. Он использовал традиционные фразы всякий раз, когда произносил заклинание в Елгаве, хотя здесь они были не совсем верны, как у него на родине.

Как только они слетели с его губ, он прошел все предварительные фазы заклинания, которое он бросит в колдунов Мезенцио. Хавега одобрительно кивнул. “Хорошо”, - сказала она. “Действительно, очень хорошо. Как только они начнут убивать, как только укажут направление и расстояние, мы набросимся на них, как пара констеблей, хватающих банду грабителей”.

“Они грабители, по воле высших сил”, - сказал Лейно. “И то, что они крадут, нельзя вернуть, ибо кто может вернуть однажды потерянную жизнь?”

Несколько минут спустя он почувствовал возмущение в мировой энергетической системе, когда альгарвейцы начали убивать каунианцев. Он испытывал дикое удовольствие, произнося остаток заклинания и бросая его в магов, которые вернулись к самым варварским дням волшебства, чтобы попытаться поддержать свое королевство в проигранной войне. Рука Хавеги легла ему на плечо. Он чувствовал, как ее сила вливается в него, проходит через него и вытекает из него против альгарвейцев. И он почувствовал, как сила, которую люди Мезенцио высвободили, теперь смялась, отклонилась назад, обернулась против них.

“Это просто!” Голос Хавеги наполнился торжеством. “Должно быть, это потому, что мы были готовы заранее”.

“Полагаю, да”, - сказал Лейно, когда ему удалось улучить момент между заклинаниями. “Это почти кажется ... слишком легким?”

Хавега рассмеялась и покачала головой. Но внезапно, когда Лейно начал новое заклинание, он почувствовал еще один прилив колдовской энергии с запада, на этот раз гораздо более сильный, чем предыдущий. Меня перехитрили, подумал он, когда земля содрогнулась под ним. Хавега закричал. Альгарвейцы использовали одно жертвоприношение, чтобы заставить нас показать, где мы находимся, а затем собрали еще больше каунианцев и магов, которые ждали, чтобы напасть на нас, когда мы покажемся. Теперь, как нам выбраться из этого?