Из тьмы

“Теплое - это одно”, - сказал Тсавеллас. “Достаточно теплое, чтобы готовить?” Его выразительное пожатие плечами, казалось, принадлежало почти альгарвейцу.

Ратхар не ответил. Он рассматривал расписные панели, украшавшие стены. Янинцы в старомодных одеждах - но всегда с помпонами на ботинках - уставились на него из-за панелей огромными мрачными глазами. Иногда они сражались с альгарвейцами, иногда с ункерлантцами. Всегда их показывали торжествующими. Ратар предположил, что художники, создавшие их, должны были рисовать то, что хотели их покровители. Эти посетители не теряли сна, беспокоясь об истине.

Он не мог прочитать надписи, выведенные золотым листом рядом с некоторыми фигурами на стенах. Он даже не мог произнести их вслух. Янина использовала шрифт, отличный от любого другого способа письма в Дерлавае. Ратхар считал это типичным для янинцев, самого противоречивого, капризного, раздираемого фракциями народа в мире.

“Вот мы и пришли”, - сказал Цавеллас, ведя его в комнату, на стенах которой было нарисовано еще больше янинцев, а на столах разложены карты. Янинский офицер в форме, гораздо более причудливой, чем у Ратхара - его короткая туника поверх килта и гетр сверкала позолотой, и даже помпоны были позолочены - подскочил к своему подвигу и поклонился. Тсавеллас продолжал: “Я представляю вам генерала Манцароса, командующего всеми моими силами. Он говорит по-альгарвейски”.

“Он бы сделал”, - прогрохотал Ратарь. Ему самому было едва ли пятьдесят - дородный, энергичный и суровый. Любой человек, который провел так много времени, имея дело с королем Свеммелом, заслужил право быть суровым. Когда он протянул руку, Манцарос вместо этого сжал его запястье в альгарвейском стиле. Ратхар поднял бровь. “Вы забыли, на чьей стороне вы находитесь в эти дни, генерал?”

“Ни в коем случае, маршал”. Манцарос выпрямился во весь свой рост, который был на пару дюймов меньше, чем у Ратхара. “Вы пытаетесь оскорбить меня?” Янинцы тоже были одними из самых обидчивых людей на земле, без того стиля, который альгарвейцы привносили в свои распри.

“Нет. Я стремлюсь извлечь какую-то пользу из сброда, который вы называете армией”, - жестоко сказал Ратхар.

Это заставило обоих Мантазароса и короля Тсавелласа заикнуться. Генерал первым обрел дар речи: “Наши храбрые солдаты делают все возможное, чтобы помочь нашим союзникам в Ункерланте”.

“У вас не больше горстки храбрых солдат. Мы видели это, когда вы сражались против нас”, - сказал Ратхар. Не обращая внимания на протестующие крики янинцев, он продолжал: “Теперь, когда вы на нашей стороне, вам лучше направить своих людей против проклятых рыжеволосых. Это была сделка, которую вы заключили, когда стали нашими союзниками” - нашими марионетками, подумал он, - ”и вы собираетесь выполнить ее. Твои люди возглавят несколько запланированных нами атак ”.

“Вы будете использовать их, чтобы ослабить альгарвейцев, чтобы вы могли выиграть дешево”, - пронзительно сказал Тсавеллас. “Это не война. Это убийство”.

“Если вы попытаетесь отказаться от своего соглашения, ваше величество”, - Ратхар произнес этот титул с диким ликованием, - ”вы узнаете, что такое убийство. Я обещаю вам это. Ты понимаешь меня?”

Тсавеллас и Манцарос задрожали и побледнели под своей смуглой кожей. Альгарвейцы убивали каунианцев ради жизненной энергии, которая приводила в действие их самое сильное, смертоносное колдовство. Чтобы дать отпор, Свеммель приказал убить преступников, а также старого и бесполезного Ункерланта. Но теперь, когда его солдаты держали Янину железной хваткой, что могло помешать ему вместо этого убить народ Цавеллас? Совсем ничего, как должен был понять любой, кто его знал.

“Мы ... верны”, - сказал Тсавеллас.

“Для самих себя, возможно”, - ответил Ратхар. Король выглядел возмущенным - на самом деле, почти шокированным. Ни один янинец не осмелился бы так с ним разговаривать. Но маршал Ратхар не был янинцем - за что он благодарил высшие силы - и ему пришлось иметь дело с королем, намного более грозным, чем Тсавеллас. Он продолжал: “Король Свеммель все еще помнит, как ты не выдал ему короля Пенды Фортвегского, когда Пенда бежал сюда в начале войны”.

Генерал Манцарос что-то сказал по-янински. Если бы это было не так, я же вам говорил, Ратхар был бы сильно удивлен. Тсавеллас прорычал что-то едкое на своем родном языке, затем вернулся к альгарвейскому: “Король Пенда сбежал из моего дворца. Я до сих пор не знаю, как он попал в Лагоас”.

В целом Ратхар поверил ему. Но это не имело ни к чему отношения. Голосом, подобным звону меди, он сказал: “Но у тебя был Пенда здесь, в Патрах, здесь, в твоем дворце, и ты не отдал его Свеммелю, когда мой государь потребовал его лично”.

“Он был королем”, - запротестовал Тсавеллас. “Он и есть, он король. Короля сдают не так, как сдают грабителя ”.

“Король, у которого нет королевства, все еще король?” Спросил Ратхар.

“Я тоже не отдавал его Мезенцио из Альгарве, и он тоже хотел его”.

Пожатие плеч Ратхара выражало полное безразличие. “Ты не сдал его королю Свеммелю. Свеммель считает это пренебрежением. Я не выдаю секретов, когда говорю вам, что память короля Свеммеля об оскорблениях действительно очень долгая”.

Тсавеллас снова вздрогнул. “Вашему королю легко иметь долгую память. Он силен. Для человека, который правит маленьким королевством, слабым королевством, зажатым между двумя сильными, все не так просто ”.

“Ункерлант был - есть - в ловушке между Дьендьосом и Алгарве - и Яниной”, - сказал Ратхар. “Вы можете искупить свою вину, но вы заплатите любую цену, которую потребует король Свеммель. Если вы откажетесь, вы не сможете искупить свою вину, и вы заплатите гораздо больше. Вы понимаете это, ваше величество?” И снова ему нравилось использовать официальный титул короля, как он ему диктовал.

Король Тсавеллас поник. Ратхар не ожидал ничего меньшего. Король Янь-ины оказался в безвыходной ситуации. Он спас свой трон, переметнувшись на другую сторону в нужный момент, но при этом оставил себя заложником Ункерланта. Если бы он не подчинился, Свеммель мог бы легко найти какого-нибудь сговорчивого янинского дворянина - или губернатора Ункерланта, - который бы подчинился. “Да”, - угрюмо сказал Цавеллас. “Скажите нам, чего вы требуете, и мы это сделаем. Не так ли, генерал?”

“Это так”, - согласился генерал Манцарос. “Это обескровит наше королевство, но это так”.

“Ты думаешь, Ункерлант не был обескровлен?” Сказал Ратхар. “Ты думаешь, Янина не помогала обескровливать Ункерланта белым?" Это то, что вы купили, и это цена, которую вы заплатите за это. Вы знаете, что альгарвейцы удерживаются вдоль реки Скамандрос?”

“Да”, - хором сказали король и его генерал.

Ратхар не был уверен, как много им известно, но на данный момент поверил им на слово. Он сказал: “Я намерен перебросить янинские армии через реку здесь и здесь” - он указал на места, которые имел в виду, - ”через три дня. Вы должны подготовить их, иначе вам и вашему королевству придется нелегко ”.

“Через три дня?” Прохрипел Манцарос. “Это невозможно”.

“Это ваш последний шанс сохранить янинские армии под началом янинских офицеров, генерал”, - холодно сказал Ратхар. “Если вы не переместите людей, как мы требуем, мы сделаем это за вас. Это будет концом вашей армии как армии. Мы будем использовать ее как часть нашей - как небольшую часть нашей. У вас есть какие-либо вопросы?”