Девочка, ты попала

Сажусь в машину и открываю все окна, чтобы прохладный осенний ветер заполнил салон и забрал часть боли с собой. Кладу свою сумку на заднее сиденье и замечаю подарок Матвея.

Включаю фотоаппарат, прокручиваю снимки, которые успела заснять. На каждом Матвей. Его сияющий взгляд, беспечная улыбка и эти проклятые ямочки, которые сводили меня с ума.

Если сегодня мне суждено начать все сначала, то я хочу оставить прошлое в прошлом. И начну я с Орлова.

Глава 69 — Диана

Я сижу на детской площадке уже почти два часа. Отталкиваюсь ногами о землю, сжимая крепко поручни. В округе никого нет, так пусто, что хоть вой. И я вою, склонив голову, тихонько всхлипываю, не представляя как быть дальше. Мне плохо. Больше нет слов для описания моего состояния. Я хочу отмотать время вспять, наверное, к самому рождению и попросить маму сделать аборт. Если вспомнить всю мою жизнь, было ли в ней что-то светлое? Я не помню, как бегала с соседскими детьми, играя в “казаки-разбойники”, не помню, как пыталась готовить, раскидывая по всей кухне муку. В моем прошлом нет семейных посиделок, с радостными голосами… мы даже на новый год не менялись подарками.

Моя жизнь — какой-то бестолковый фантик от конфеты, который выбрасывают люди, когда начинка была ими съедена.

У меня нет ничего, за что хотелось бы ухватиться. Это больно. Страшно. Это напоминает болото, когда ты просто не в состоянии выкарабкаться обратно.

Я снова шмыгаю носом, отталкиваясь сильнее. Качели поднимаются вверх и в какой-то момент, я соскальзываю с сидения. Коленки в крови, ладони стесаны. И когда качели летят, ударит меня по затылку, я понимаю, что вряд ли увернусь, но… Неожиданно появляется Кирилл и не дает мне почувствовать еще одну порцию физической боли.

Глаза его округляются, он тут же садится на корточки, вытаскивает из кармана платок и начинает отряхивать с моих рук грязь.

— Не трогай, — дикой кошкой скалюсь я, пытаясь оттолкнуть Беркутова. Но он лишь крепче сжимает мою кисть, словно не слышит или не планирует слышать.

— Не трогай, Кирилл! Я же просила! — снова крик, теперь уже вместе со всхлипом… унизительным, в котором ни грамма гордости.

— Кирилл!

— Хватит! — Беркутов говорит это так жестко, что я, в самом деле, замолкаю, пораженная увидеть его таким. Он строгий, серьезный, не такой как обычно. — Надо убрать грязь, чтобы в рану не попала зараза. Не дергайся.

— Может, еще ударишь? — тихонько спрашиваю, перестав уже чему-то удивляться. А вот Кирилл наоборот шокируется моим вопросом, он поднимает голову, и я по глазам вижу, что задела его своими словами.

— Совсем уже? — откинув мою руку, Беркутов садится на землю, вытянув ноги. Он проводит рукой по волосам, так словно пробежал три километра и порядком устал. — Я что такое дерьмо, по-твоему?

— А разве мстить, используя человека — это… нормально?

Мое сердце замирает, и тогда, чтобы не поддаться очередной волне боли, которая вот-вот накроет, я кусаю губу.

— Нет, ненормально. — Наши взгляды встречаются, и мне вдруг кажется, что мы оба полны отчаяния. Будто пытаемся ухватиться за последнюю соломинку. — И я очень виноват перед тобой, Ди.

— Ты пришел попросить прощения? — не знаю, зачем слушаю его. Исход этого разговора очевиден…

— Я пришел сказать тебе, что месть не свершилась. — Голос у Кирилла снова становится мягким, обволакивающим. Он зажигает в моей душе непонятную надежду, от которой нужно бежать.

— Уходи, мне так унизительно все это, — я всхлипываю, растирая слезы по лицу. Ненавижу себя за происходящее, за то, что не ушла до сих пор, не высказала обидных слов. Почему я не могу быть грубой? Отвечать подлостью на подлость?

— Говорить со мной? — шепчет Кирилл. Он тянет ко мне руки, явно планируя дотронуться до моего лица, но я отворачиваюсь.

— Я хотела быть с тобой, а ты просто поиграл… — вот и все, финальная точка невозврата. После такого унижения, я даже в институт ходить не смогу. Зачем говорю ему о своих желаниях? Зачем показываю, как истерзана? Что со мной, черт возьми, не так?!

— Почему хотела? — Кир делает акцент на последнем слоге, подчеркивая прошедшее время. — Ты не простишь меня?

— Что? — я перевожу взгляд на него и замираю, увидев в глазах парня напротив то, что творится прямо сейчас со мной. Он тоже метается. Не знает, как быть дальше. Он будто боится услышать ответ, который изменит его жизнь.

— Ты мне нравишься, Орлова. По-настоящему, — от его слов мой мир начинает разливаться фейверками. Но мозг все еще шепчет, что в словах может быть яд. — Настолько, что я и сам боюсь этих чувств.

— Врешь, — сглотнув, отвечаю я.

— Ну если бы я врал, зачем бы пошел искать тебя? — задает он вполне резонный вопрос. Я облизываю пересохшие соленые губы и решаю бить дальше. В конце концов, если мы упали в пропасть, то какая разница, что будешь дальше.

— Тогда почему ты отказался от свадьбы со мной?

— Давай-ка сперва встанем с земли и протрем твои ладони, обработаем раны? — и, не дожидаясь моего согласия, Кирилл поднимается, затем поднимает меня. Я сажусь на лавку, Беркутов же садится на корточки передо мной. Он заботливо закатывает штанину и судя по взгляду, ссадина у меня там существенная.

— Нужно в аптеку или домой, чтобы перекисью обработать, — сообщает Кир.

— Я никуда не пойду, пока мы не поговорим, — не думала, что буду настаивать на своем. Наверное, это его признание придало сил. Да, я все еще злюсь за то, что стала орудием какой-то мнимой мести, но если честно, хочу выслушать. Узнать каждую деталь того, что осталось за кадром.

Он поджимает губы, затем все-таки садится рядом и делает глубокий вдох. Вижу, что ему тяжело начать первым, поэтому терпеливо жду.

— Когда я не пришел на очередной матч, — Беркутов скрепляет ладони в замок, оперившись локтями в ноги. Он не смотрит на меня, видимо пытается сконцентрироваться, подобрать слова. — То мы с твоим братом поссорились. Он вечно пытался строить из себя праведника, а я как сама знаешь, далек от идеала. Мы поцапались с Мотом и он кинул, мол, что не бывать мне в команде. И на следующий день, меня реально вышвырнули на скамью. Я обозлился и решил отомстить ему, знал, что у капитана есть слабое звено — ты.

— Это отвратительно, — сглотнув, произношу я, ощущая себя какой-то вещью.

— Но ты оказалась той еще задачкой, — с его губ слетает смешок, но довольно доброжелательный. — И раз за разом я все чаще ловил себя на мысли, что хочу добиться твоего расположение просто так. В какой-то момент, я сам позабыл про месть. Мне просто нравилось проводить с тобой время, смотреть на твою улыбку, вызывать твой смех. Я знаю, что поступил дерьмово, но я не мог тебе признаться в своих мотивах.

— Почему? — хриплым голосом шепчу я.

Кирилл поворачивается ко мне и смотрит так, что душа разрывается. Такой он родной, кажется, нужный, несмотря на раскрывшуюся правду.

— Банально, мне было стыдно, — пожимает он плечам.

— Вот как…

— А свадьба, — Кирилл берет меня за руки, я дергаюсь, желая все еще сохранить дистанцию между нами, но Беркутов наоборот пытается ее сломать — крепче сжимает мои руки в своих. Они у него горячие. Они передают посыл нужности, важности. Напоминают, что любить кого-то — не преступление. Что ошибаться — нормально. И бояться — тоже.

— Кирилл…

— Во-первых, свадьба — это то, что люди решают сделать вместе. — Он смотрит прямо на меня и от этого взгляда в животе просыпаются бабочки. — Я хочу испытывать тот самый мандраж, когда условно ты встаешь перед девушкой на колено, заведомо не зная, скажет ли она “да”. Я хочу, чтобы для тебя это был сюрприз и праздник. Чтобы ты принимала решение самостоятельно, а не под напором родни. Ди, ты же взрослая уже. Ты можешь делать все, что душе захочется и плевать на родителей, их хотелки.