Охота

Зеленые глаза Адалинды горели так, словно крестьяне жгли ее на костре, а она оставляла им свое предсмертное проклятье. Несмотря на бессонную ночь, она выглядела живой и полной сил.

Беата недоуменно моргнула.

Зеленые глаза? Разве у Адалинды были не серые?

Она присмотрелась и заметила другие изменения: светлые волосы той завились мелкими кудряшками и приобрели оттенок сливочного масла, а бледная кожа расцвела румянцем. Адалинда снова была красавицей, но не невинной куколкой, а разгневанной ведьмой, от которой не стоило ждать ничего хорошего.

Беата улыбнулась. Было кое-что, о чем она давно забыла. Стимулом для Адалинды служила не только любовь, но и соперничество с ней. Соперничать за парней больше не выходило, и Адалинда бросилась бороться за титул лучшей целительницы Хисшира.

— Чудесно выглядишь сегодня. Долго выбирала оттенок волос?

— О чем ты? Ничего я не выбирала. Не болтай попусту, давай начнем работу.

Беата хмыкнула. Заклятой подруге снова нужна была конкурентка? Значит, она ее получит. Битва будет жаркой, но проигравших не найдется: Адалинда докажет всем свой профессионализм и выточит из себя сильную, яростную ведьму, а Беата решит проблему с ней и передаст лавку зелий в надежные руки. Калунна останется довольна обеими.

Адалинде понадобился месяц, чтобы полностью прибрать лавку к рукам и убедить жителей Хисшира, что она — лучшая знахарка из всех, что они знали. Она усиленно практиковала не только варку зелий, но и исцеление, так что вскоре тонкий ручеек морландских паломников превратился в полноводную реку. Беата охотно рассказывала приезжим, что свой дар Адалинда получила от вересковой богини, и все ее последователи смогут забыть о болезнях навсегда. Люди верили и приходили все чаще, восхищаясь красавицей-ведьмой. Адалинда теперь постоянно плела из светло-золотых волос нечто замысловатое, кокетливо выпуская несколько вьющихся прядок вокруг лица. Унылые бежево-серые наряды исчезли из ее гардероба, сменившись женственными платьями пастельных цветов. Она отбраковала половину купленной ей косметики и составила список новой, спеша продемонстрировать всем вокруг свою прелесть. Теперь больных из Морланда встречала не бледная, чахоточная тень, а нежная нимфа, одним своим видом повышавшая им настроение. Ее тут же нарекли доброй, милосердной и светлой. Для поклонников у Адалинды всегда находилось доброе слово и ласковая улыбка. Она купалась в их обожании, торжествуя, что снова «обошла» Беату.

Джеральда это почему-то злило. Беата потратила целый вечер, чтобы объяснить ему, что все идет по плану и осаживать Адалинду не надо.

— В ее милосердие верят не только в Хисшире, но и в Морланде, — сердился Джеральд, — верят, что она хороший человек из-за ее смазливого накрашенного личика. Но в ней и капли доброты нет, она все делает только ради самоутверждения.

— И пусть делает. Главное — результат.

— Все эти люди обмануты ею. Она притворяется белой ведьмой, а сама скрывает гнилую натуру. Меня бесит, что ее превозносят, даже не подозревая об этом. Только мы знаем правду, но ты запрещаешь ее рассказывать.

Беата хмыкнула.

— Ты, главное, вилы с факелами не хватай, правдоруб. И уймись уже. Адалиндой и должны восхищаться: всеобщая любовь сделает из нее правильную жрицу Калунны. Все идет по воле вересковой богини. Мы не должны противиться этому.

Джеральд рвано вздохнул.

— Знаю. Но это не успокаивает.

Беата обвила его руками за шею.

— Хочешь, открою секрет?

— Хочу.

— Я люблю тебя. Ты — замечательный муж, красивый и страстный мужчина, и мне очень повезло с тобой.

Джеральд растаял и обнял ее. Нежно поцеловал в губы.

— Ты сказала это, чтобы я замолчал и прекратил беситься?

— В точку. Пока этот метод работает, я буду им пользоваться. И давай уже займемся делом: май на носу. Пора радовать нашу богиню танцами и развлечениями.

Весенний праздник Калунны был во многом построен вокруг Адалинды, и неудивительно, что ее выбрали майской королевой. Валери, привлеченная к раздаче плетеных чаш для подношений богини, вернулась с пустыми руками, а сваренные специально к празднику эликсиры были сметены волной приезжих из Морланда. Первая крупная проповедь Беаты имела небывалый успех. Адалинда сидела рядом и скромно улыбалась, любуясь толпой поклонников, пришедших ради нее на праздник. Она стала идеальным символом веры в чудеса. Красивая, загадочная, полная надрыва и дарующая исцеление своими тонкими пальчиками, она пользовалась невероятным успехом у мужчин. Молодые музыканты из Морланда посвятили ей песню, где-то вспыхнула драка между двумя ее обожателями, а один почтенный судья уговаривал ее сбежать с ним.

Адалинда смеялась и кокетничала, наслаждаясь всеобщим восхищением. После праздника ее настроение постоянно было на высоте. Любовь Фурии, люто ненавидящей всех, кроме драгоценной хозяйки, тоже сделала свое дело. Адалинда ожила, как капризное деревце, получившее, наконец, правильные удобрения.

Калунна была довольна.

Беата тоже, но ровно до того момента, как застала Адалинду пакующей вещи.

— Ты куда это собралась?

— Домой, к Питеру. Думаю, я заслужила отпуск, после своего неустанного труда, — невозмутимо ответила та, — я взяла небольшую сумму из выручки лавки на билет. Потом верну.

Беата нахмурилась и шагнула к ней. Фурия злобно зашипела и выпустила когти, готовясь к прыжку.

— Да уйми ты свою кошку, это же невыносимо! Ада, ты не можешь покинуть Хисшир, иначе погибнешь.

— Валери корми этими байками, — ответила та, крася глаза, — я не вампир, у меня нормальное живое тело. С чего бы мне умирать?

— Оно привязано к землям Калунны. Тебе запрещено их покидать. Таковы условия твоего воскрешения. Ты забыла об этом?

— Я же вернусь! — раздраженно огрызнулась Адалинда. — Фурия, тихо! Иди, поиграй с Дымкой. Беата, я долго все обдумывала и поняла, что глупо сидеть и страдать по потерянному, когда можно его вернуть! Ты ведь вернула нас, хотя мы умерли. Мне нужно всего лишь сесть на поезд и поехать домой. Мы с Питером снова будем счастливы. Он же не умер, так что помешает нам быть вместе?

Беата закатила глаза.

— Дай-ка подумать? Ах, да, твоя смерть. Как ты ему объяснишь свое воскрешение?

— Так и скажу, что ты спуталась с языческой богиней и темной магией, после чего взялась воскрешать мертвых подруг, — фыркнула Адалинда, — я думаю, Питеру будет наплевать на техническую сторону вопроса.

Она накрасила губы и причмокнула ими. Улыбнулась своему отражению в зеркале.

Глаза у нее блестели от радости. Она была чудо как хороша.

Беата покачала головой.

— Он не должен знать, что ты жива. Это опасно.

— Толпе случайных людей из Хисшира и Морланда, значит, можно узнать обо мне, а Питеру почему-то нельзя? Беата, у тебя настолько ужасный брак? Мне тебя жаль, но я не собираюсь страдать. Как ты не понимаешь, что я ужасно скучаю по любимому мужу! Я верну свою любовь, и никто мне не помешает!

— Я помешаю, — холодно ответила Беата, — ты нужна мне здесь. И ты физически не сможешь покинуть Хисшир, не умерев. Второй раз воскрешать тебя я не буду. Станешь мертвым идолом, даже более полезным, чем живым. Мертвецам прощают все их ошибки, глупости и предательства, но ты снова жива. И никуда не поедешь. Разбирай сумку.

Адалинда побледнела.

— Беата, ты совсем с ума сошла? Ты не можешь держать меня здесь силой!

— А мне и не понадобиться. Я тебе последний раз повторяю: покинешь Хисшир — умрешь и вернешься в ад. Что для тебя важнее: твоя жизнь или неземная любовь к Питеру?