Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 22



При этих словах на лицах многих слушателей нарисовалось здоровое недоумение, Гарри заметил это и закивал.

— Ага, я тоже не поверил. Со времен Мерлина существует легенда об Анхоре, Хранителе единорогов, о том, что тот, кто убьет единорога, выпускает на волю проклятие, и только тот, кто пройдет все испытания, покроет ущерб за убийство единорога, сможет это проклятие снять. В этом есть смысл, ведь единороги чисты сердцем, если его убить, то можно это исправить, доказав, что тоже чист сердцем. Когда тот, кто убил единорога, доказывает, что чист сердцем, единорог снова оживает. Другими словами, единорог бессмертен, его практически невозможно убить. Надеюсь, я правильно понимаю легенду, потому что на той поляне лежал кто угодно, только не волшебное бессмертное существо. Да, оно было белое, лунного цвета, рогатое, но размером с козу, что не очень-то отвечает реальному описанию единорога.

— Дык, эта… голделия была, — о-о-очень робко, прямо-таки застенчиво встрял Хагрид. — Одна из разновидностей малых единорогов, их же, того, много: черные, анги зеркальные, голделии серебряные, у них жеребятки золотенькие ещё… И… эта, Гарри, а где я тебя морочил? И не морочил я тебя, никогда. Че ж я, сам себе враг, что ли?

— Ладно, — улыбнулся ему Гарри. — Я верю тебе. В конце концов, тебя тоже могли использовать.

— Ну дык… я ж и говорю! — облегченно закивал Хагрид, сдавая кое-кого с потрохами. — Он же сам мне вруливал, чтоб я дверку ту выломал и забрал, значится, тебя от тех дурных магглов… — тут он, видя закаменевшее лицо Гарри, спохватился и виновато дотараторил: — То есть это не я-я-а-а!!! Это он так сказал! — и смущенно зыркнул глазами в сторону одного седобородого старичка, который ерзал на своем месте за столом, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Так, ладно, оставим Хагрида, про него дальше ничего такого не было, — заговорил Гарри снова. — Тем более, что я и сам видел порой, как Хагрида то и дело заставляют в чем-то участвовать, например, подсказать мне про драконов. На первом курсе, помимо прочего, был ещё и тролль с цербером, в схватку с которыми меня втянули Рон и… вон тот, — кивок в направлении Дамблдора. — В самом конце меня ждал Волан-де-Морт в затылке Квиррелла. Он как-то странно умер, как — я, к счастью, не видел, но вот он… — новый кивок на всё того же Дамблдора. — Всячески убеждал меня в том, что я убил профессора. Но я, к счастью, повторяю, этого не видел, а значит — не помню и не воспринимаю. Фестралов я не вижу.

На втором курсе по школе весь год ползал василиск. И мне хочется спросить: а профессора о нем знали?

Взгляды всех — Северуса, Минервы, Филиуса, Помоны, прочих учителей и гостей сошлись в одной точке — на Дамблдоре. Потом Стебль и Снейп переглянулись.

— Я мандрагоры каждый год высаживаю и до урожая не хотела ждать. Я хотела их заказать из Греции, — проговорила Стебль.

— А мне уважаемый господин директор запретил ехать в ту же Грецию за спелыми мандрагорами, мотивируя запрет тем, что я на поруках… — желчно вставил Снейп.

— Гарри, ты же его убил, василиска! — вставила откуда-то из задних рядов Джинни. — Я его видела, огромного и мертвого. И тебя рядом, с окровавленным мечом в руке.

— Я тоже думал, что убил его, — улыбнулся Гарри, — но, к счастью, нет. Он не умер, я его потом в лесу несколько раз встречал, он гигантских пауков Хагрида ел.

— А как же… Он что, перестал окаменять нас? Почему? — посыпались вопросы.

— Потому что камешки жрать невкусно, — фыркнул Василий поверх голов. — А людей василиски не едят, не их это пища, бешеные петушки насекомых клюют. Чему вас в школе учат, а?

Гарри потер лоб, вспоминая, как от укуса василиска сильно заболел и закровоточил шрам, хоть и кусал он в руку, а не в лоб, странно, почему? И поговорить с ним никак не получалось: то ли змей отмалчивался, то ли он перестал змеиный язык понимать… Вздохнув, Гарри встал с пола, пересел на лавку и взял ближайший кусок хлеба.



10

Малфой сел рядом, потрогал шатающийся зуб, потом опухшую губу и отказался есть. Вместо этого он принялся смотреть, как наворачивает за обе щеки Поттер, который оказался другом. Жевал он, жевал и вдруг остановился, пристально глянул на Драко, проглотил и спросил:

— А как ты понял, что я чистокровный волшебник? Ну, тогда, в поношенной одежде…

— А это всегда видно, — недоуменно начал Драко и спохватился: — А ты что, не умеешь? Я думал, это все знают, все видят друг друга и отличают мага от маггла и чистокровку от полукровки…

Гарри вздохнул — вот и ещё кое-что, что он упустил в магическом образовании. Драко, видя его огорчение, пустился в объяснения:

— Ну это как нимб над головой святого у магглов, понимаешь? Только мы видим потоки магии, которые струятся по коже, если специально присмотреться, без этого мы видим просто человека, безо всяких прикрас, а переключив зрение с обычного на магическое, можно увидеть то, что сокрыто. Вот у тебя по коже идет мягкий желто-белый свет с розовыми пятнами удивления на лице, так что прекращай на меня таращиться с таким бараньим видом… И очки сними, когда будешь проверять, стекла могут послужить препятствием.

— Интересно, я давно спросить хотел, а почему в школе так много очкариков: я, Дамблдор, МакГонагалл, Трелони, Миртл, Перси? Зрение что, нельзя подлечить? При такой-то магии… вот, мадам Помфри мне на втором курсе кости в руке заново вырастила после того, как их дурак Локонс удалил.

— А врожденные недуги никакая магия не способна исцелить, будь ты хоть трижды Парацельсом. Это такая же неотъемлемая часть тебя, как рука или нога, с которыми ты родился. Хотя конечности можно и отрезать, если ты понимаешь, о чем я, — съехидничал Малфой.

— Понятно, — покивал Гарри, — Можно поправить с помощью хирургического вмешательства. Надо с дядей летом потолковать об исправлении зрения — коротенькая лазерная корректировка, и порядок! Я наконец-то дотумкал, что могу взять деньги из своего сейфа. Кстати, а где мои мозги всё это время были? Или я настолько туп, что не додумывался себе приличную одежду купить?

— Да нет, просто кто-то игрался с твоим сознанием, рисуя из тебя трогательного нищего сиротку, — процедил Василий, недобро сверля глазками некую бородатую личность. — Петушок-то не зря тебя клюнул…

Гарри оглянулся на черта, сидящего на окне позади слизеринского стола, и потер руку над локтем, там, куда вонзился сломанный клык василиска. Вспомнил про лоб и спросил:

— У меня шрам тогда закровоточил… Не знаете почему?

— Знать — не знаю, но вижу, кто-то вложил тебе в голову ментальную закладку, замаскировав под… что-то с нерусским названием. У нас эта бяка зовется хранилищем души… А если покопаться в английских легендах, то можно вспомнить двух ненормальных колдунов, которые пытались обессмертиться с помощью того самого Хранилища: Герпия Злостного и Корнелиуса Сигана. Про Герпия не помню, а вот Сиган… Корнелиус Сиган — великий маг древности, живший в эпоху основания Камелота. Он был предан королем Камелота и казнен из-за того, что король посчитал, что Сиган стал слишком могущественным магом. Перед смертью он проклял Камелот, пообещав вернуться и разрушить город. Его несметные богатства были погребены вместе с ним. Утер Пендрагон случайно вскрыл его мавзолей и, не понимая последствий, открыл доступ к пылающему драгоценному камню с заключённой в нём душой колдуна. Дух Сигана овладел первым дотронувшимся до камня, воришкой по имени Седрик. После чего отправился на дискотеку по ночному Камелоту, обрушивая домики и убивая людей, на радостях от того, что снова ходит и дышит, имеет руки-ноги… Доломать городок он не успел: придворный лекарь опознал его разграбленную гробницу и сообщил кому надо. Мерлин разрушил чары, используя знания, данные ему Великим Драконом, и вернул дух колдуна в камень.