Из пепла

Когда появился Джефф, я была в таком состоянии, что мне просто нужно было, чтобы кто-то был рядом; мне было все равно, кто. Думаю, помогло то, что он был богат, поскольку у нас обоих были дорогие интересы, но он ненавидел детей. Сказал мне об этом в тот день, когда я встретила его, и я должна была перестать с ним встречаться, но что я сделала? Я вышла за него замуж через две недели. А потом просто… превратилась в чудовище. Я знаю, ты уже в курсе, что он вознаграждал меня, когда я била или пинала тебя, и сейчас, когда думаю об этом, у меня сводит живот, но в то время, по какой-то причине, вызванной алкоголем, награда за то, что я тебя избила, казалась самым потрясающим подарком. Конечно, ты все это уже знаешь, но я должна была написать это, должна была высказаться. И теперь, когда это случилось, мне хочется умереть за то, что сотни раз чуть не убила тебя и еще тысячи раз избивала. Боже, милая, я ненавижу себя. Я изнемогаю от горя и чувства вины за то, что я с тобой сделала!

Я не пью уже три месяца; может показаться, что это немного, но для меня это так. С тех пор как умер твой отец, я не могла продержаться дольше десяти часов без того, чтобы снова не напиться и не отключиться от беспамятства. За эти три месяца я, наконец, осознала все, что произошло за последние тринадцать лет, и именно поэтому пишу это письмо сейчас. Ты, моя милая Кэссиди Энн, такая сильная. Какой ребенок, да и любой взрослый после того, как его избили, встанет на ноги без слез, просто чтобы другой родитель мог занять его место? Мы разрушили тебя, мы пытались сломить тебя, и, боже мой, малышка, надеюсь, у нас ничего не вышло. Мы не сломили тебя… Ты заслуживаешь всего самого лучшего. Ты заслуживаешь мужа, который любит тебя, лелеет и относится к тебе как к принцессе, какой тебя всегда считал твой отец. Ты заслуживаешь детей, которые любят тебя и дарят тебе смех, слезы и моменты, от которых хочется рвать на себе волосы. Ты заслуживаешь всего этого. Я молилась Богу каждый день в течение последних трех месяцев, чтобы ты встретила это, и чтобы ты знала, что заслуживаешь этого, и я буду молиться об этом до последнего вздоха.

Как я уже сказала, милая, ты такая сильная, а я нет. Не могу смириться с тем, что сделала с тобой, и с тем, что Джефф начал делать со мной теперь, когда я протрезвела. Это не идет ни в какое сравнение с тем, через что тебе пришлось пройти, но я все равно не могу этого вынести. Не знаю, как тебе загладить свою вину, если честно… Я знаю, что это невозможно. Но должна это сделать, ради тебя и ради себя. Если ты читаешь это, значит, уже получила деньги; надеюсь, это поможет тебе начать новую жизнь. Я оставила Джеффу дом и машину не просто так; уверена, теперь ты это тоже понимаешь. Если нет, пожалуйста, внимательно прочитай следующую часть и постарайся понять. Я не могу жить с этим чувством вины, дорогая, и я не могла умереть, зная, что Джефф поступит так с кем-то еще. Но знай: я люблю тебя, клянусь, люблю. Я так сожалею обо всем, моя дорогая малышка!

Последние несколько месяцев я проводила много времени в твоей комнате, просто разглядывая стену. Твой отец был не единственным, кто увлекался фениксом. Меня восхищает все, что он символизирует. Получив шанс возродиться и начать свою жизнь заново из собственного пепла… кто может сказать, что у него была такая возможность? Я молюсь, чтобы благодаря этому пеплу ты смогла обрести покой, зная, что твой кошмар закончился. Я не могу подарить тебе новую жизнь, но это твой шанс начать все заново, какую ты хочешь, милая Кэссиди, без меня и Джеффа. Мы бы все испортили. Ты прекрасна, и от тебя исходит яркий свет. Твоя улыбка может осветить всю комнату; мы с твоим отцом всегда это говорили, и это правда. Вперед, освещай мир своим светом, милая Кэссиди.

Я буду любить тебя всегда,

Твоя мама.

Я перечитала письмо еще два раза и, наконец, сложила его, положила обратно в конверт и надежно спрятала в сумочку, когда уже не могла разобрать слов. Она покончила с собой. Убила себя и Джеффа. Ради себя? Ради меня? Она оставила дом и машину Джеффу, потому что знала, что все три из них будут уничтожены в огне. Как ей удалось это сделать, чтобы Джефф не попытался выбраться? Они сильно обгорели, но коронер был уверен, что их смерть была вызвана дымом и огнем, и ничем иным. Не может быть, чтобы он не боролся за свою жизнь. И она просто лежала там и позволила сжечь себя заживо? Все мое тело сотрясал тошнотворный озноб. Я не понимала, как кто-то может быть настолько несчастен, что хочет покончить с собой и добровольно сгореть заживо? Я не могла даже это вообразить.

Рыдание вырвалось из моей груди, и я закрыла лицо руками. Мама, о которой говорилось в том письме, не существовала для меня так долго, что я уже не надеялась ее снова увидеть или услышать. И хотя я ненавидела ее за то, что она сделала, еще больше я ненавидела то, что она не пила девять месяцев и была вынуждена проходить через это в одиночку. По крайней мере, у меня был Тайлер; у моей мамы никого не было.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем я убедилась, что не выгляжу разбитой, и зашла в уютную кофейню, чтобы позволить себе погрузиться в чтение книги. Или, по крайней мере, попытаться выглядеть так, как я выглядела для всех. На самом деле мне просто нужно было куда-нибудь, где никто не пытался бы меня побеспокоить, чтобы я могла подумать о Гейдже.

Я стояла на одного человека позади в очереди, когда меня окликнул знакомый голос.

— Кэссиди?

Посмотрев направо, а затем налево, я скользнула взглядом по незнакомым лицам в магазине. Когда взгляд вернулся к витрине, я увидела пару неуверенных бледно-голубых глаз, смотревших на меня.

Я вздрогнула.

— Боже мой, детектив Грин? — Я видела его всего полторы недели назад, но тогда он был в костюме и выглядел таким крутым и постаревшим. Сейчас он выглядел как обычный парень в кофейне. Когда я смотрела на него сейчас, чувство узнавания охватило меня с новой силой, и я попыталась вспомнить, откуда его знаю. На нем была голубая рубашка от Хенли, которая удивительно шла к его глазам, и поношенные джинсы, которые идеально на нем сидели. Другими словами… он выглядел хорошо. Слишком. У меня внутри все затрепетало, и, хотя это потребовало некоторых усилий, я смогла перестать кусать нижнюю губу, когда поняла, что он пристально изучает меня.

Он криво улыбнулся.

— Если вы не хотите, чтобы я звал вас мисс Джеймсон, можете называть меня просто Коннор.

Коннор Грин. Даже его имя было привлекательным. Я наблюдала, как он провел рукой по волосам, приподнимая их, словно только что встал с постели. Боже, мне нужно было смотреть куда угодно, только не на него прямо сейчас.

— Пожалуйста, просто Кэссиди… или как-нибудь иначе.

— Все в порядке. — Он усмехнулся. — Кэссиди. Позвольте угостить вас выпивкой, — сказал он, ставя стакан на стойку и доставая из заднего кармана бумажник.

— О нет, в этом нет необходимости. — Я отдала девушке за стойкой свой заказ и полезла в сумку.

— Я хочу, пожалуйста. — Он протянул девушке свою карточку, и она пропустила ее через автомат.

Девушка на кассе одарила его благодарной улыбкой, возвращая карточку, и у меня потеплело в животе и груди. Я поняла, что пристально смотрю на нее, и мысленно встряхнулась. Какого черта? Почему меня волнует, смотрит ли на него кто-то еще? Он просто чересчур самоуверенный детектив, которого я, должно быть, знаю по прошлой жизни, и который не сделал ничего, кроме того, что умудрился вывести меня из себя… и заставить мое сердце трепетать — нет! Нет… он просто вывел меня из себя.