Обещание Серебряной Крови

Он посмотрел на хаос, царивший на площади, и его охватило чувство безнадежности. Я охочусь за шепотом. За эхом шепота. «Зачем ты послал меня сюда, отец?» — пробормотал он, выуживая записку из кармана и вглядываясь в кровавые каракули. Лукан. Сафрона. Зандруса. Он читал эти слова уже столько раз, что мог их видеть, когда закрывал глаза, и все же поймал себя на том, что изучает их, как будто в них есть какой-то скрытый смысл...

Лукан напрягся, на краешке сознания возникло смутное ощущение беспокойства — то же самое чувство, что он испытывал в Торлейне. За мной наблюдают. Он сложил листок и небрежно сунул его в карман, окидывая взглядом рыночную площадь.

Позади него послышался шорох ткани, такой слабый, что он едва расслышал его.

Лукан обернулся.

Маленькая фигурка скорчилась у него за спиной, отдернув костлявую руку, которая тянулась к его рюкзаку. Мальчик развернулся и бросился бежать.

Лукан рванулся вперед и, схватив ребенка за запястье, оттащил его назад.

— Отпусти меня, — потребовал мальчик, нахмурившись и пытаясь высвободиться.

— Успокойся...

Мальчишка зарычал и замахнулся свободной рукой, но Лукан отбил удар. «Я не собираюсь просить еще раз», — предупредил он, крепче сжимая запястье уличного мальчишки. В карих глазах мальчишки вспыхнул вызов. Нет, понял Лукан, встретившись взглядом с ребенком. Глазах девчонки. Несмотря на коротко подстриженные темные волосы, перед ним определенно стояла девочка. На ней была изодранная льняная рубашка, свисавшая с ее костлявой фигуры, и штаны из мешковины, подвязанные пеньковой веревкой. Пятна грязи и маленькие шрамы на ее оливковой коже — явные признаки жизни на улице. Ей было не больше десяти-одиннадцати лет.

— На что ты там пялишься? — спросила девочка, снова пытаясь высвободиться. — Отпусти.

— Или ты что?

— Или я... я закричу. — Она выставила перед ним подбородок.

— Давай. Думаешь, кто-нибудь слушает? — Он указал на площадь, где люди продолжали заниматься своими делами, и никто не удостоил их даже взглядом. — Держу пари, никого не волнует, что случится с такой уличной крысой, как ты. Я прав?

Девочка сердито посмотрела на него.

— Или, может быть, кто-нибудь заинтересуется. Может быть, ты уже рылась в их карманах раньше. Может быть, они бы хотели, чтобы правосудие восторжествовало. — Он демонстративно огляделся по сторонам. — Я уверен, что минуту назад видел, как мимо проходил стражник...

— Нет, — ответила девочка, и внезапная покорность в ее голосе прозвучала слишком по-взрослому, чтобы исходить от такой юной особы. Оглянувшись на нее, Лукан увидел, как в ее глазах расцвел страх. — Пожалуйста... не надо. Не сдавай меня.

Только тогда Лукан понял, что у девочки не хватает мизинца на левой руке.

— Что будет в следующий раз, когда тебя схватят стражники? — спросил он. — Они отрежут тебе всю руку?

Девочка снова посмотрела на него, и к ней вернулась часть ее непокорности:

— Чего ты хочешь?

Вопрос застал его врасплох. Он был готов отпустить девочку, лишь предупредив, чтобы она больше не попадалась ему на пути, но теперь,когда он подумал об этом...

— Тебе что-нибудь говорит слово Зандруса?

— Что?

— Зандруса. Зан-дру-са. Ты слышала это слово раньше?

Она склонила голову набок, в темных глазах читался расчет:

— Может быть.

— Никаких игр, — предупредил Лукан, — или я позову стражников.

— Ладно... — Она отвела взгляд, прикусив губу. — Нет, — наконец сказала она. — Никогда раньше не слышала. Что это значит?

— Забудь об этом, ребенок, это не имеет значения.

— Я знаю кое-кого, кто может знать.

— Кто?

— Если я скажу тебе, ты меня отпустишь?

— Я сделаю кое-что получше. — Лукан сунул свободную руку в карман и достал медную монету. — Отведи меня к нему, и я дам тебе это.

Девочка покачала головой:

— Это не стоит моего времени.

— Извини, я не знал, что у крыс из трущоб почасовая оплата.

— Я могу украсть гораздо больше в мгновение ока, — похвасталась она. — Но, если ты дашь мне серебряную монету...

— Серебряную монету? — Лукан фыркнул. — Никогда. Ты не в том положении, чтобы спорить.

— Как и ты, если просишь меня о помощи.

Она его поймала. У девочки острый ум.

— Откуда мне знать, может ли этот твой человек мне помочь?

— Ты не можешь знать.

— Недостаточно хорошо.

Девочка вздохнула:

— Послушай, он... знает. Много чего. Он слепой, но видит то, чего не видит никто другой.

— Для меня это звучит пугающе похоже на бред сивой кобылы.

— Это правда, — настойчиво сказала она. — Я докажу.

Лукан медленно перевел дух. В таком состоянии... Я спорю с уличной крысой о том, может ли слепой человек помочь мне, когда я даже не знаю, что ищу. И все же, какой у меня есть выбор?

— Хорошо, — сказал он. — Но я не дам тебе серебряную монету. Три медяка.

— Четыре, и я хочу два вперед.

Милосердие Леди. Лукану пришлось прикусить язык, чтобы не улыбнуться:

— Как тебя зовут, ребенок?

— Блоха.

— Блоха? У тебя что, нет настоящего имени?

— Есть. Блоха, — сказала она, и ее взгляд стал жестче. — А тебя как зовут?

— Лукан, — ответил он, прежде чем осознал свою ошибку.

— Ха. Так ты дашь мне эти медяки?

— Хорошо, — сказал Лукан, стараясь не улыбнуться ее смелости. — Четыре медяка, если ты отведешь меня к этому своему слепцу. Один вперед. Договорились?

Девочка усмехнулась:

— Договорились.

Лукан отпустил ее запястье и вложил медную монету в ее руку — ту самую руку, которая всего несколько мгновений назад пыталась украсть у него. Он почти ожидал, что она бросится прочь, выставив его дураком, каким, как он подозревал, он и был, но вместо этого Блоха сунула монету в карман и кивнула. «Иди за мной», — сказала она, проходя мимо него и перепрыгивая через две ступеньки.

Спрашивая себя, во что он вляпался, Лукан подхватил свой рюкзак и последовал за ней.

Глава

5

ИСТОРИЯ ЗА ИСТОРИЮ

Таверна знавала лучшие времена. Возможно, лучшие десятилетия, подумал Лукан, окидывая взглядом крошащийся кирпич и покоробленные бревна здания, стоявшего в одном из углов Площади Серебра и Специй. Здание, казалось, осело само по себе, словно отягощенное собственными воспоминаниями, а на облупившейся, покосившейся вывеске было написано выцветшей краской Голубая Устрица. Несмотря на близость таверны к рынку, большинство столиков на улице были пусты. За одним из них сидели три пожилые женщины, тихо беседуя за дымящимися чашками чая, за другим двое стариков в приятной тишине играли в кости. Еще один мужчина сидел в одиночестве за третьим столом и выстругивал что-то из дерева. Его темно-коричневая кожа свидетельствовала о происхождении из Южных королевств, а седеющая борода указывала на то, что ему уже было хорошо за пятьдесят. Его льняная одежда местами обтрепалась, хотя нож, который он держал в крепких, уверенных руках, казался острым.

Именно к этому мужчине подошла Блоха, Лукан следовал за ней. Когда они приблизились к его столику, мужчина поднял голову — его глаза были молочно-белыми. Слепой, подумал Лукан, как и сказала Блоха. Будем надеяться, что она права во всем остальном.