Матабар III

Но тварь и не думала падать.

Снова взвыв, она повернулась и посмотрела мелкими, желтоватыми глазами-бусинками на опешивших Плащей.

— Уи-и-и-и! — запищала она и, отталкивая задними лапами труп мужчины, чье исполосованное когтями лицо навечно отметила маска ужаса, тварь расправила широченные крылья и полетела вниз по лестнице.

Милар и Урский отпрыгнули в разные стороны и когтистые лапы успели лишь рассечь края их пальто, в то время как Дин, сверкнув ножами, оттолкнулся от пола и, юлой крутанувшись в воздухе, опустился на спину оказавшегося под ним демона и, с кличем, достойным лучших ковбойских загонщиков, воткнул сталь в уши твари. Те, с тем же чавкающим звуком, что и прежде, по самые гарды погрузились в череп монстра.

Тварь дернулась, тряхнула кожистыми крыльями и рухнула на пол, проехавшись по нему добрых два метра. Эрнсон уже успел спрыгнуть и теперь, переставляя ноги, прыгал на месте, словно заправский боксер.

Его глаза, как и остальных Плащей, из-за отвара слегка мерцали в темноте, а зрачки расширились настолько, что почти полностью закрыли радужку.

— Проверим, — Дин обнажил анализатор и навел на монстра. — Лей в ней на три луча красной звезды. Получается шесть эксов, тридцать ксо. Не густо.

Милар, проигнорировав следопыта, повернулся к Ардану.

— Чего ты орал-то?

— Это ведь летучая мышь, пусть и частично, — понуро покачал головой Арди. — А летучие мыши…

— Живут в стаях, — хором закончили за него Плащи и, теперь уже вместе с Арданом, снова встали спиной к спине, на сей раз формируя не треугольник, а квадрат.

И, будто услышав их слова, тьма в доме закипела. В буквальном смысле. На потолке, где прежде ютились лишь паучки; в углах между стенами и мебелью, куда никогда не попадал дневной свет; на полу, в самых дальних краях, куда заглядывали лишь сметки служанок; несмотря на ослеплявшую визитеров черноту, мрак все равно клубился и вспучивался там, где никогда не знал жаркого сопротивления света.

И эти пузыри, набухая все быстрее и быстрее, попутно лопаясь вздутым нефтяным пятном, приобрели черты той же твари, что только что прибил Дин. Какие-то меньше, размером с таксу, другие куда больше взрослого волкодава, они расправляли оформляющиеся плотью крылья, распахивали пасти и пронзительно выли.

— Что ты там говорил про премию? — шепнул Урский, снова взводя курки.

— Наверх! — закричал Пнев и, размахивая перед собой саблей и стреляя из револьвера, побежал на лестницу.

Следом за ним к ступеням помчал и Ардан, позади Урский, каждый выстрел которого неизменно находил цель в виде глазницы пикирующих на них со всех сторон тварей, а Дин замыкал колонну, отвешивая направо и налево хлесткие, быстрые удары ножами, подсекая крылья и рассекая глотки.

Арди же, мысленно держа наготове защитную печать, пока бездействовал. Если, конечно, не считать, что то и дело ему приходилось пригибаться, пропуская над головой очередную мерзость, а порой использовать свой посох не совсем по назначению, отбиваясь от тварей массивным навершием.

Милар, первым добравшись до холла второго этажа, отошел в сторону и, развернувшись, вдавил спусковой крючок, сбивая на пол демона, уже почти дотянувшегося когтями до Эрнсона. Тот, в свою очередь, кошкой запрыгнул на перила и, оттолкнувшись, взмыл парящим соколом. Соколом, нашедшим свою добычу. Буквально замирая в воздухе, опуская нож в затылок демона, он оттолкнулся от его падающего тела и, перемахнув парапет, прокатился по полу, сильно врезавшись спиной о стену.

Урский же, с двух рук стреляя в разные стороны и при этом не промахиваясь (что казалось и вовсе невозможным), все же пропустил лапу одной из голодных до плоти тварей. Та цепанула его голову и, сдирая немного кожи, забрала с собой шапку, обнажив лысую макушку… исписанную витиеватыми, узорными племенными татуировками Армондо.

— Ублюдок, — процедил Урский и, крутанув разряженный револьвер, вернул тот в кобуру, а обратным движением достал с пояса увесистый кастет.

Легко нацепив его на пальцы и сжав кулак, Александр обрушил стремительный, свистящий, и столь же мощный удар в грудину возникшего у него перед лицом демона. Раздался костяной хруст и кулак, проминая грудину монстра на добрых пару сантиметров внутрь, словно пушечное ядро согнул тварь пополам и отправил в короткий полет.

Когда они все вчетвером оказались на втором этаже, то Милар, доставая из внутреннего кармана что-то маленькое и круглое, закричал:

— Глаза!

Ард сперва растерялся, но заметив, как все закрывают глаза сгибом локтя, успел зажмуриться. Увы, прикрыться рукой он не смог, так что, даже сквозь опущенные веки и брови, почти сомкнувшиеся с щеками, мир вокруг все равно запылал белым светом.

Когда Ардан открыл глаза, то какое-то время не видел ничего, кроме размытых, мыльных силуэтов.

— Шевелись! — рявкнул ему на ухо Урский и, схватив под локоть, потащил куда-то.

Затем раздался дверной хлопок и его с силой потянули вниз. Когда Ардану вернулась способность видеть, то он понял… что его вырвет. Они ютились в детской комнате. Детской комнате, в которой, внутри сломанной кровати — щепками и порванными простынками и матрасиком, свалившейся на пол — лежали обглоданные, окровавленные останки трехлетнего ребенка.

Ардану, порой, снились кошмары о Бальеро и, на мгновение, ему показалось, что он спит и видит один из них.

— Так, запишем двенадцать тварей по три луча, — Дина, кажется, совсем не волновало увиденное, в том числе и кровавые царапины на синих обоях с изображением пуделей, прыгающих по белым облачкам. — Надо будет только собрать с них вещественные доказательства, а то вычтут половину с премии. Хотя все равно расход гранаты посчитают. В целом, это почти семьдесят эксов и…

— И мы в заднице, Дин, — процедил Милар, перезаряжавший револьвер с патронташа. — Тут не до премии.

— У тебя больше нет гранат? — спросил занимавшийся тем же Урский.

«Месяцы», подходящие для быстрой зарядки, они тратить не спешили. Ардан же боролся с рвотным позывом. Он, за этот год, видел всякое и, наверное, даже успел привыкнуть к трупам и к крови. Но какой нормальный человек и Первородный сможет привыкнуть к виду растерзанных детских тел…

Хотя Плащи, вон, словно не обращали на окружающий погром ни малейшего внимания.

Может потому их в обществе и боялись, попутно ненавидя?

— Две, — капитан достал из кармана два небольших, стеклянных шарика, перетянутых простыми бечевками. Внутри плескалась мерцающая, искрящаяся, белоснежная жидкость. — Так что еще дважды мы сможем сжечь рой, но… — Милар покачал головой и убрал гранаты обратно. — Это ведь низшие твари. Их сюда до кучи призвали. Ублюдок демонолог…

— Демонологесса, — снова заметил Эрнсон.

— Да хоть сраная предвокзальная шлюшья выпердь, — зарычал Урский. — слова мы еще сейчас подбирать будем.

Эрнсон, перещелкнувший барабан револьвера, из которого успел сделать лишь пару выстрелов, развел руками, все еще сжимавшими ножи.

— Я просто напоминаю, что цель женщина, так что тот бедолага, которого жрал демон, не наш клиент.

— Госпожа демонологесса, — с издевкой исправился Милар. — все еще где-то в этом здании и затевает что-то покрупнее.

Все трое синхронно повернулись к Ардану.

— Стажера сейчас вырвет, — Урский вытащил из кармана монетку в пять ксо.

— Не вырвет, — Милар достал такую же.

— Воздержусь, — покачал головой Эрнсон.