Страница 36 из 380
Сзади с новой силой загрохотали взрывы. Это немецкие минометчики пытались подавить вражеского снайпера, помешавшего их пехоте спокойно добраться до леса, а через минуту мины начали взрываться и вокруг бывшей позиции сержанта, которую мы столь своевременно покинули. Немцы действовали четко и слажено, и если бы они имели дело с обычным противником, все бы уже давно закончилось. Но не в этот раз.
Я занял позицию под склонившимися к земле ветвями упавшего дерева, немного подождал, пока сержант доберется до своего пня, и подал ему знак рукой. Короткая пулеметная очередь положила начало новой фазе операции. Второго избиения поредевший немецкий взвод не выдержал и, потеряв еще четверых, откатился в южном направлении, освободив, отряду Щеглова путь вглубь леса. Половина дела была сделана. Теперь нам оставалось какое-то время удерживать пробитый проход, а потом как-то суметь уйти самим, причем хотелось бы сделать это в полном составе. Терять Чежина или Плужникова я был категорически не готов.
По моим прикидкам, эта позиция могла оставаться для нас относительно безопасной очень недолго. Потом немцы вновь перенесут огонь своих минометов, и нам конец. Я еще раз мысленно поблагодарил генерал-лейтенанта Музыченко, столь вовремя затеявшего свой контрудар, лишивший «наших» немцев поддержки артиллерии, иначе сейчас мы имели бы дело с такой плотностью вражеского огня, выжить при которой можно только чудом.
Мы водили немцев кругами еще часа полтора, не подпуская их близко и внимательно следя за тем, чтобы они не приближались к медленно уползающим в лес людям Щеглова. Сами мы тоже постепенно смещались вслед за уходящим отрядом, поскольку иначе я бы не смог держать стенки «коридора», в котором двигались наши товарищи.
Последняя лента в патронном коробе MG-34 давно закончилась, да и у меня сумка с боезапасом уже показывала дно, даже несмотря на то, что я отобрал все патроны у Бориса. Правда, и немцы изрядно растеряли свой энтузиазм. Нужно иметь железные нервы, чтобы сохранять самообладание, когда вокруг падают твои мертвые или раненые товарищи, а ты не можешь даже толком понять, откуда прилетают убивающие их пули. Я сбился со счета, но даже по самым скромным прикидкам выходило, что человек сорок-пятьдесят немцы потеряли, а это почти два взвода! К тому же у противника из оружия остались одни винтовки. Раскуроченные моими выстрелами пулеметы превратились в груду бесполезного хлама. Стрелять в лесу из пехотных минометов немцы не решались, а корректировать огонь батареи, установленной в поле, они не успевали, и мы каждый раз ускользали из-под ее огня.
– Пора уходить, – сказал я сержанту, когда мы покинули очередную временную позицию. – Нашим мы дали вполне достаточно времени, и оставаться здесь дальше становится все опаснее.
– Можно подумать, до этого мы тут в полной безопасности прохлаждались, – усмехнулся Плужников.
– Тогда этот риск имел смысл, товарищ сержант, а теперь нам пора подумать о собственных жизнях, которые, напомню, в соответствии с уставом являются самым ценным, что есть в Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
– Ты опять за свое, ефрейтор?
– Опять, товарищ сержант, – кивнул я, – и повторю это еще не раз. Но ты, как мне кажется, в последние дни уже сам начинаешь понимать, что люди, вносившие эти слова в устав, не просто воздух сотрясали, а закладывали в них руководство к действию. Только почему-то многие наши командиры считают возможным эту статью устава игнорировать.
Сержант в ответ промолчал. Не знаю, о чем Плужников думал в тот момент, но выглядел он сосредоточенным и мрачным.
– Какой порядок отхода, ефрейтор? – наконец, спросил он, закрыв тем самым скользкую тему.
– Через час начнет быстро темнеть. Поэтому сейчас вы с Чежиным сначала ползком, потом просто скрытно двигаетесь на северо-запад в направлении отхода отряда капитана Щеглова. Примерно через пару километров останавливаетесь, находите укрытие, маскируетесь и ждете меня. Я еще немного поиграю тут в прятки с оккупантами, и, как стемнеет, разорву дистанцию. Ночью они нас в лесу ловить не станут. Вопросы есть?
– Может, мы лучше с тобой останемся? – предложил Борис.
– Нет смысла, – пояснил я, – во-первых, у вас нет патронов, а во-вторых, когда настанет время уходить, я сделаю это гораздо быстрее, если буду один. Вспомни наш маршбросок еще в том, первом, лесу, и ты сам поймешь, что я прав.
Сержант тоже хотел было что-то возразить, но, услышав мой ответ, передумал.
– За мной, боец! – приказал он Борису и первым пополз вглубь леса.
Оставшийся до сумерек час прошел относительно спокойно. Я очень экономно постреливал с закрытых позиций, меняя их после одного-двух выстрелов. Немцы тоже не настаивали, держась от меня на приличном расстоянии. Мины у них, похоже, закончились, а новых пока не подвезли. Артиллерия сто пятой пехотной дивизии все еще вплотную занималась заявками частей, сдерживавших уже выдыхающийся, но еще не отраженный окончательно контрудар шестой армии, так что в лесу наступило временное затишье. Мне даже не пришлось особо напрягаться, когда я решил, что пора покидать это негостеприимное место и тихо ушел на северо-запад, где в паре километров от меня вычислитель рисовал отметки Чежина и Плужникова, спрятавшихся в небольшом лесном овраге, поросшем по склонам молодыми деревьями.