Хогвартский комиссар

Подошло время посадки, и дети, растащив собак за поводки, за исключением Рекса и Маркизы, которые не нуждались в вождении, разбежались по вагонам и купе. Гарри с Гермионой нашли сперва Келлу и уже вместе с ней пошли искать остальных — Невилла, Драко и Рона. А найдя, забурились в одно купе. Гарри первым делом спустил окно, впуская Дементора, а когда тот влетел и устроился на багажной полке, закрыл. Сел и поймал на себе удивленные взгляды друзей.

— Что? — настороженно поежился Гарри.

— Почему твоя сова не в клетке? — объяснил Драко вопросом.

— А зачем Дементору клетка? — не понял Гарри. — Это же Дементор, он сам знает, где ему быть.

— Да, верно, — подхватила Гермиона. — Вот и Рекс у Гарри без поводка у ноги сам держится, никуда не убегает.

— Ага, смотрю я, и твоя лохматка тоже приучена без поводка ходить, — язвительно согласился Драко. Гермиона в том же тоне принялась рассказывать:

— А она с рождения приучена. Мне сосед подсказал, да и сама я видела, как его скотчтерьер за ним бегал, прикиньте: идет высокий мистер по улице, а за ним букашка семенит, размером чуть побольше таракана. Так что когда мне подарили пуделя, я решила растить её так же, как мистер Пайн своего Бастера. Повсюду брала с собой Маркизу, особенно в незнакомые места, где собака полностью зависит от хозяина. Ну и вот результат, Маркизе пять лет, она от меня ни на шаг, и при этом способна вывести меня откуда угодно, если я вдруг заблужусь и потеряюсь в лесу или незнакомом городе.

— У, круто, — с уважением покивал Драко и глянул на Поттера. — А ты своего так же воспитывал?

— Нет, — улыбнулся Гарри. — Рекс нам взрослым достался, списанным со службы ветераном. Но профессию же, как справедливо говорят, не пропьешь, вот и в Хогвартсе Рекс на своем посту, снова на страже закона.

По прибытии на Хогсмидскую станцию парни и Лаванда спустили своих собак с поводков, чтобы те могли размяться перед поездкой в санях по глади озера. Что ж, размялись…

Первым след обнаружил Юпитер. Резко остановившись, он вдруг зарычал истерично-высоким голосом, задрожав, как в лихорадке. К нему подлетел Рекс и поджал хвост, уловив смертоносный запах Зверя. Неповторимый, страшный, невозможный по своей сути.

— Волк! — рыкнул Рекс.

— Настоящий? — встопорщил шерсть на загривке цивилизованный Трюфель, волков сроду не видевший.

— И это не просто волк! — басом взревел Барон. — Это оборотень! Смерть ему!!! — и огромный облачный пёс понесся в темноту мимо озера прямо к Запретному лесу.

— За ним! — гулко гавкнул Юпитер, стрелой устремляясь вслед.

И пятерых собак только и видали. Опешившие ребята растерянно сгрудились возле саней и обалдело смотрели на цепочку следов убежавших псов. Драко и Невилл глянули на Гарри с Гермионой. Вопрос Драко, прозвучавший в тишине, был риторическим.

— Приучены рядом ходить?

***

Горы — это не только каменные возвышенности с белыми шапками снегов, это и низины с провалами ущелий, и крутые склоны с высокогорными плато, это долы и долины с альпийскими лугами, с разливами озер и рек, стекающих со склонов гор и берущих начало в ледниках.

Горы — это совершенно другой мир, разительно отличающийся от мира равнин. Это изолированный мир, ограниченный природными стенами. Горные склоны издревле служили границей миров и защитой долин от ветров. Внутри них порой скрываются тайные жизни, неведомые остальному миру, и природные заслоны надежно защищают эти секреты от чужого глаза.

Как Гималаи защищают йети, так и Кабаньи горы прячут в своих разломах тех, кого человек никогда не видел — акромантулов и единорогов. Прячутся здесь и пришлые. Пришли сюда в поисках убежища последние волвены и остались, ибо сложно жить в мире, где волк был полностью истреблен человеком. Волчий след очень сильно отличается от собачьего, его трудно списать на отпечаток лапы дога или мастифа… Собачья лапа обычно «в комке», тогда как у волка пальцы более разбросаны и длинны. И уж тем более отличается от собачьего след оборотня.

А вервольфы в Запретном лесу жили всегда. Каждое полнолуние до стен Хогвартса доносится леденящий душу волчий вой — вой мифического зверя, ставшего легендой в Англии. Есть очень мало мест, изолированных от большого мира волшебными границами. Мест, в которых добровольно прячутся оборотни, спасаясь от нежелательного внимания человека. Если волвены выглядят обыкновенными волками и вдобавок ко всему сохраняют разум, то этого, увы, нельзя сказать о вервольфе, чье превращение зачастую лишь частично — голова волка на человечьем прямоходящем торсе либо ликантроп, встающий на четыре неимоверно длинные конечности, бесхвостый и тощий, чей вид не вызывает ни малейшего сомнения в том, что перед тобой чудовище, требующее серебряной пули.

Эти местечки, оплетенные паутиной акромантулов, вот уже полвека защищают остальной мир от оборотней. Они сильно разбросаны по огромной территории дремучего леса и представляют собой некие природные впадинки-лощины, края которых густо оплетены сверхпрочной серебряной паутиной, для чего акромантулы и питаются серебром. Ранее, на заре времен, эти лощинки сторожили королевские волвены, приставленные для охраны границ королями, дозволившими пограничникам высокие привилегии — например: отстрел оборотней. Тогда разговор был короток: если ты оборотень, значит, подлежишь расстрелу. Ничего личного, просто банальное самосохранение.

Во времена, ближние к нашим, волвены упразднились за ненадобностью — короли и принцы прекратили обучение в школе волшебства, а охрана обычных волшебников больно била по бюджету Министерства. И только паутина защищала границы от Паучьей лощины до Кабаньих предгорий. Только паутина, серебряная, прочная, надежная, не один десяток лет стояла твердым заслоном, оберегая заповедную часть леса от нежелательного вторжения.

Ну да оборотней и самих, к счастью, не так уж и много, две-три особи на две квадратные мили. И если прямоходящие себя к дереву приковывали для пущей гарантии, то этого нельзя сказать о ликантропе, человеке, одержимом зверем. В настоящее время таких было два — Фенрир Сивый и Ремус Люпин. В свое время Фенриру показалось забавным покусать ребёнка с волчьим именем, дескать, совсем его родители кукухой съехали, обозвав мальчишку Волчьим Волком, и найдя его, хорошенько повеселился, кусая и представляя, как Волк Волкович становится настоящим волком, на радость папе и маме. А нефиг было так ребёнка называть!

Люпин в Запретный лес в полнолуние не совался, предпочитая хорониться в Сноудоне, в своем тайном убежище, а вот на Фенрира снова накатил веселый стих — захотелось ему пошалить… Трансгрессировав в центр лощины, он в образе человека ослабил в одном месте паутинные нити, расширяя себе проход на волю, воспользовавшись тем, что акромантулы впали в зимнюю спячку. И выскользнул в полночь. И-и-и пошел куролесить… Куролесил он до утра, шныряя вокруг пустого замка и прикидывая, кого бы цапнуть, но так и не придумал (попросту никого не дождавшись, на улицу из замка никто не вышел).

На следующий вечер, когда луна уже пошла на убыль, он снова вышел погулять, будучи немного не в своем уме. Услышав приближающийся поезд, заинтересовался, постоял на месте, послушал, как подходят ещё два состава, и хихикнул. Детей с забавными именами, конечно, не было сейчас, но какая, впрочем, разница, если их и так интересно кушать. Облизнувшись и капнув слюнями на снег, Фенрир повернулся и порысил обратно к озеру. И напоролся на тех, кого сроду не было в окрестностях Хогвартса — стаю очень сердитых собак. Оглушительным тараном налетел Барон, сбив Фенрира по инерции с ног, а пока он поднимался, в горло вцепился подлетевший ротвейлер, собака очень серьезная. В следующий миг оборотень осознал, что его буквально разрывают на части целой собачьей сворой. Удар клыками сверху вниз, захват, рывок — и рассечена плоть, летит вырванная шерсть… Укус одной собаки страшен сам по себе, а уж одномоментная атака пятерых свирепых псов…