Хогвартский комиссар

Глава 2. Приятный сюрприз

Перелет прошел нормально. В аэропорту Хитроу большой контейнер с собакой сгрузили с багажного эскалатора и, водрузив на тележку, доставили на платную стоянку, где семейство Дурслей терпеливо дожидался вместительный «Воксхолл». Тут произошла заминка: гигантский пэтбокс не влезал в багажник, а правила запрещали грузить его на крышу машины. Вернон чуть не заплакал, когда понял, что придется впустить собаку в салон автомобиля!

— Петунья, это не-воз-мож-но! У него когти, он всю обивку подерет!.. И шерсть!!! Я её потом вовек не отчищу!

— Ага, а у мальчишки грязные ноги и… эта… его ненормальность! — вызверилась Петунья. — Не говори ерунды! Новую машину купишь! Где проблема?!

Хоть это и было альтернативой, Вернон уперся рогом, и Петунье пришлось выкапывать со дна багажника плед, который они брали для пикников, и застелить заднее сиденье. На нем устроились Дадли и Рекс, пёс тут же высунул нос в приспущенное окно, восторженно внюхиваясь в прохладный влажный воздух Туманного Альбиона. Ох, как здорово дышится после вонючего и темного отделения для вещей в самолете, битком забитого всевозможными запахами! Это же с ума сойти, сколько там ароматов со всех сторон — кожа, пластик, нефть от сернистого авиатоплива, уж им-то Рекс надышался по самое некуда… Человеку он, может, не очень воняет, но ему, Рексу, с его чувствительным нюхом пришлось не сладко. А жженая резина с колес шасси?! Вот где ужас! Запах гари стоял весь полет, и Рекс от страха даже глаза боялся закрыть, чтобы подремать.

Сразу вспомнился прежний вылет в Рим, тогда тоже воняло жженой резиной и авиабензином. Тогда, в первый раз, было по-настоящему страшно, ведь это так непонятно — чуять гарь и при этом не видеть огня. Так и казалось, что небесная машина охвачена пламенем, что она где-то горит невидимо… Но сейчас Рекс имел какой-никакой опыт и не так сильно трусил, понимал, что это просто пахнет так, а на самом деле ничего не горит.

Зато сейчас точно всё в порядке, он сидит в безопасной привычной машине и дышит свежим воздухом. Правда, было бы лучше, если бы его посадили на переднее сиденье, но впереди сидела женщина, и Рекс не рискнул оспаривать её право. Неизвестно ещё, как она отнесется к его привычкам, здесь правила всё-таки люди устанавливают, эти человеки пока незнакомы Рексу, так что он подождет своего часа. И он занялся важным в данный момент делом — смотрел в окно на пролетающие мимо улицы и нюхал воздух, собирая свою собачью информацию. Этот город пах, как и все города, большой чистой свалкой. Автомобильными выхлопами, бензином, людским потом, пыльными деревьями, кислым молоком, размороженным холодильником… Позже, когда машина покатила по пригороду, запахи стали чище и свежее. Запахло пашнями и луговыми цветами, прогретым асфальтом и стриженой мокрой травой газонов.

Рядом завозился толстый мальчик, и Рекс насторожился, поняв по поведению ребёнка, что они подъезжают к концу пути. Весь обратившись во внимание, он пристально всматривался и внюхивался в однотипные двухэтажные домики, стоявшие по обеим сторонам широкой тихой улицы.

Когда они наконец остановились на стоянке гаража перед одним домом, снова вышла заминка — на сей раз дошло до Петуньи, что придется завести в дом вот эту… м-мм, шерстистую тварь.

— Вернон, это не обсуждается! Я не могу позволить собаке осквернить своим присутствием нашу чистенькую гостиную. А моя кухонька?!

— А на задний дворик? — предложил альтернативу Вернон.

— О нет! Там мои драгоценные розы!

— Мам, — хныкнул Дадли. — А мы собачку не мне брали?

Это разрешило конфликт: интересы родителей были задвинуты подальше и забыты, ведь и слона в доме стерпишь ради сыночка, приди ему такая блажь… Только благодаря капризу Дадли Рекс был допущен в святая святых — в чистенький вылизанный домик Дурслей. Ну а Рекс — пёс основательный, помня наказ Штокингера, он перво-наперво обследовал новую территорию, носом отмечая самые стратегические точки для наблюдения. Так… неширокая, но длинная прихожая с лестницей в конце. Отсюда отличный вид на три точки сразу: на кухонную и парадную двери и на лестницу. Мазнув носом по ковролину у подножия лестницы и таким образом оставив свой запах, Рекс устремился к двери под лестницей — ему показалось, что за ней пахнет как-то по-особому. Подковырнув край двери когтями и помогая себе мордой, Рекс приоткрыл её и просунулся вовнутрь чулана. Осмотрел-обнюхал это маленькое помещение, отметив стол, кушетку и застарелый запах немытого детского тела. Запах не походил на запах толстого Дадли, из чего Рекс уяснил, что, возможно, в этом доме живет ещё один ребёнок. Держа это в голове, пёс продолжил знакомство с территорией — обошел весь первый этаж, заглянув за все двери, потом, продолжая нюхать пол, поднялся по лестнице наверх и так же скрупулезно ознакомился со вторым этажом. Здесь были четыре спальни: одна пропахла хозяевами, другая пахла толстым мальчиком, ещё одна пахла его вещами и была похожа на кладовку, а в четвертой спальне Рекс уловил только слабый запах Петуньи, почти выветрившийся за две недели. Судя по всему, женщина делала уборку в этой комнате перед отъездом. Пятая дверь вела в уборную. Подумав, Рекс заглянул в «кладовку» и, покопавшись в завале, выкопал клетку, но увы, птица давно улетела, от неё даже запаха не осталось…

Снизу донесся голос Вернона, Рекс прислушался, но толстяк говорил по-английски, и слушать стало неинтересно. А так как речь была непонятна, то пёс срочно спустился вниз, чтоб хотя бы посмотреть, что он делает. Вернон разговаривал по телефону, и Рекс успокоился — вот в чем дело! Потеряв к этому интерес, Рекс вернулся к чулану: почему-то из всех помещений в доме он ощущался самым обжитым. Ещё раз понюхав продавленный матрас, Рекс понял — почему: маленький обитатель чулана круглосуточно сидел на этом матрасе, покидая это помещение очень ненадолго. Ещё раз подумав, Рекс принялся искать этого ребёнка — снова обошел весь дом, теперь в поисках этого человечка из чулана, попутно подыскивая место для самого себя.

Вернон повесил трубку и, грузно топая, прошел к гостиной, где Петунья перебирала и разбирала вещи: сувениры из Рима — на журнальный столик, грязную мятую одежду — в бельевую корзину и прочие мелочи туда-сюда. Ей Вернон сообщил басом, перекрикивая телевизор, в экран которого уткнулся Дадли:

— Мы все уложились в срок — мальчишка из летнего лагеря приезжает завтра.

— Вот и хорошо, Вернон, — рассеянно отозвалась жена. — Ты уже придумал, где будет спать пёс?

— Нет, — Вернон поскреб седой коротко бритый затылок. Недовольно буркнул: — В чулан бы его, к мальчишке…

— Не поместятся, — подумав, изрекла Петунья.

— А может, ужмутся как-нибудь?

— А разве это вопрос? — встрял Дадли, оторвавшись от телевизора. — Моя собака будет спать со мной в моей комнате. Мама, ну он же мой?

— Твой-твой! — торопливо заверила Петунья, уловив слезные нотки в голосе ненаглядного Дадлички. И сердито глянула на мужа, мол, нечего тут обсуждать.

Однако Рекс не позволил собой вертеть, он уже выбрал стратегически важное место на застекленной террасе с выходом в сад на заднем дворе. По центру террасы располагалось французское окно в пол, ведущее в обеденную зону, по сторонам окна стояли уютные диванчики, кроме того, здесь находился маленький телевизор, что особенно понравилось Рексу, к тому же на террасе было светло и очень много воздуха. Запрыгнув на один из диванчиков и покрутившись волчком, Рекс убедился, что отсюда открывается прекрасное широкое поле обозрения на все входы-выходы, включая кухню, совмещенную со столовой и гостиной, расположенные в одном просторном г-образном помещении. Улегшись, пёс глубоко и удовлетворенно вздохнул: всё, место он себе нашел. Что странно, Дурсли не посмели возразить Рексу с его решением, потому что вовремя сообразили, что больше негде, и раз собака выбрала это помещение, то пусть тут и остается.