Я (не) буду твоей

— Я согласна, — радостно шепчу ему. — Только не сегодня.

Мне ведь надо обдумать, как убедить его в том, что он мой первый мужчина. В том, что там все узко и не проходимо, я даже не сомневаюсь. Но должна же быть кровь. Не так ли? Восемь лет назад, находясь в шоковом состоянии, я даже не обратила внимания, была ли у меня кровь. Тогда мне казалось, что моя душа истекает кровью, а тело испачкано грязью. Меня не заботило, что я смываю под горячими струями воды: кровь или грязь. Я яростно смывала с себя свою прежнюю жизнь.

Мысленно считаю дни, чтобы определить последний день месячных.

— Давай 28-го, — предлагаю я.

— 28-го? — Рина недовольно скорчил рожу. — Еще целых две недели до 28-го. И почему именно 28-го?

— Бабка одна нагадала, — вру на ходу, — сказала, что если выйду замуж 28-го, то брак окажется счастливым.

— И ты веришь в эту чушь? — он буквально сморщился от негодования.

— Ну, 28-е — счастливое число для меня. Например, в университете по латыни мне попался 28-й билет, и я сдала его на отлично. А свой диплом я защитила в 28-м кабинете. Кстати, 28-го…

— Хорошо, хорошо, уговорила, — Рина уже понял, что я могу бесконечно приводить примеры своего суеверия. — Только пусть Аселька подготовит все бумаги. Не хочу тратить время на заполнение всяких бланков. Приедем и быстро распишемся.

— Есть, товарищ начальник! — отдаю ему честь. — Ты не рассказал, как прошла встреча с инвестором? — я спрыгнула с ксерокса и поправила одежду на себе.

— Отлично! — без всякого энтузиазма ответил он. — Теперь у нас новый инвестор и новый хозяин.

— Новый хозяин? — удивилась я. — Как это? — схватив его за руку, направилась с ним в кабинет.

— Обычно! — усмехнулся Ринат. — Холдинг создал совместное предприятие с американской компанией и продал нас ему, — он высвободил свою руку и обнял меня ею за плечи.

— То есть продали американцам половину компании? — я ничего не смыслю в экономике, но воспринимаю его слова именно так.

— Да, юридически это выглядит именно так. Но фактически компания будет полностью принадлежать инвестору. У нас только умеют делать деньги на ровном месте: переложили из одного кармана в другой, а сверху добавили еще и американские купюры, дав им полный карт-бланш.

— Ну, а как американцы на такое согласились? Неужели они не видят этот хитрый ход?

— Любовь моя, американцы прекрасно знают, как строится крупный бизнес в нашей стране. Если бы они не видели своей выгоды, то не вкладывались бы сюда, — заверил мой любимый мужчина. — Кстати, он приедет уже в эту пятницу. Надо будет организовать скромный фуршет и познакомить сотрудников с новым боссом.

— Ты теперь не директор компании? — нахмурилась я, еле скрывая улыбку.

— Директор, — утвердительно ответил Ринат. — Но теперь с пометкой «финансовый». А инвестор будет главным руководителем.

— Надо же? — задумалась я. — Хочешь сказать, что работы мне как переводчику прибавится?

— Ну, может, только в переводе документации. А так наш новый хозяин — наш бывший соотечественник. Он покинул страну еще в детстве. Перебрался в Россию, потом в Европу, а оттуда за океан. Будучи студентом, занялся бизнесом и значительно преуспел в этом.

— Вот как? То есть он знает и русский, и казахский?

— Нууу, вчера вполне уверенно говорил на всех трех языках.

— Уф, — с облегчением вздохнула я. — А то я уже представила, как буду везде ходить с ним и переводить каждый разговор.

— Знаешь, думаю, в субботу пригласить его в сакскую баню в горах, — задумчиво произнес Ринат.

— А баня подразумевает мытье тела, парилку, пилинг и все такое? — задаю наводящий вопрос.

— Нет, баня подразумевает частный концерт «Виагры», — он еще иронизирует. — Ну конечно же, мытье тела и все такое!

— Думаешь, я не знаю, что туда еще и проституток приглашают, — ревность меня буквально поглощает, от мысли, что такое может произойти. Я уже ненавижу инвестора, потому он стопроцентно захочет девочек.

— Откуда ты знает? — ответно задает наводящий вопрос.

— Как откуда, это ни для кого не секрет. К тому же подруги уверены, что ни одна мужская баня не обходится без девочек, — выдаю я.

— Ох уж эти подруги! — вздыхает мой жених, — О чем еще они говорят? Мне кажется, в отличие от тебя они более осведомленные и опытные, — прижимает меня к себе, и тянет мою руку к своему паху. — Не рассказывали тебе, как девственница может доставить удовольствие своему парню? И не только руками, — пошло улыбается мне, а я вся краснею от мысли, что когда-нибудь придется это делать.

Вернувшись в свой кабинет, я первым делом позвонила Асельке. Сообщила ей новость, ну и попросила подготовить бланки. Через некоторое время раздался звонок от нее.

— Дорогая моя, ты не можешь выйти замуж! — заявила она.

Глава 4

— Дорогая моя, ты не можешь выйти замуж! — тон Асель совсем не кажется шуточным.

— В смысле? — я все же склоняюсь к тому, что она просто хочет меня разыграть. Хотя это не в её стиле. Асель всегда прямая. Шутить не любит. Говорит всё как есть.

— В смысле, ты уже замужем! — серьёзно выдает она.

— Как замужем? За кем? Когда? — мне становится смешно слышать от Асели такую нелепицу.

— Да уж восемь лет как! — её голос звучит строго, словно я совершила преступление восемь лет назад.

— Что? — пытаюсь осознать услышанное.

Восемь лет назад у меня был ненастоящий брак. По крайней мере, так сказал Дамир. Неужели он меня обманул? Но зачем?

— За Дамиром? — тихо произношу его имя, так как оно запретное и страшное для меня.

— Ага! За кем же ещё? — недовольно подтверждает Асель.

— Не может быть! — вскрикиваю, не сдержав эмоций. Не потому что не верю Асель, а потому что это кажется мне абсурдом, полнейшей чушью. — Это какая-то ошибка!

— Не веришь мне? Зайди в свой личный кабинет на портале eGov. Правительство для граждан врать не будет, — резкий тон Асель не оставляет надежды, что это всего лишь её неудачная шутка.

— Но он же сказал, что подкупил сотрудника ЗАГСа! — произношу это как последний аргумент в пользу того, что произошла ошибка.

— Ну, может, и подкупил. Я посмотрела, кто вас регистрировал. Этот человек уже давно на пенсии и вряд ли он сознается во всём. По сути, он поступил по закону. Ваши заявления настоящие, подписи настоящие. Возможно, он чего-то испугался. Насколько я помню, самоубийство твоего отца вызвало тогда большой резонанс. Полагаю, этот человек решил не рисковать и зарегистрировал ваш брак.

От слов Асель внутри всё рухнуло. Я почувствовала, как свинцовая тяжесть разливается по телу, прижимая меня к земле — точнее, к стулу.

— Что мне делать? — обречённо спрашиваю я.

— Что, что? Разводиться! — Асель наконец-то усмехнулась.

— Разведи меня! Ты же как раз этим и занимаешься! — я чувствую, как в душе загорается лучик надежды. Ещё не всё потеряно, и этот вопрос можно как-то решить. Главное — успеть до 28-го числа.

— Разведу! Конечно, разведу! — голос Асель звучит уверенно, однако её следующие слова гасят мой лучик надежды. — Вот только мне нужно ваше с Дамиром заявление.

— Я-то напишу, но где я найду Дамира? Нельзя решить это как-то без его заявления? В одностороннем порядке? — голос дрожит, а слова с трудом вырываются наружу, обнажая мой страх. Даже представить встречу с ним страшно.

— Можно, но это долгий процесс, — спокойный тон Асель лишь усиливает моё внутреннее напряжение. — Хочешь быстро развестись — приводи его в ЗАГС, — добавляет она, словно это так просто.

Асель — очень правильная. Она никогда не пойдёт против закона, и уговаривать её незаконно развести меня просто бесполезно.