Страница 48 из 83
Раздались и другие громкие крики. Люди требовали указать на виновных. Бойцы тоже заволновались, оглядывая друг друга. Взметнулся кулак, удар, чей-то вскрик, удар. Ведущий пытался привлечь внимание. Помощники в серых шляпах безуспешно наводили порядок. Тень упала на говорливых дам и даже чайки замолкли, не то что люди. Поднявшийся Добромир расцепил руки, расправил плечи, ударил кулаком в ладонь и тихо, но так, что Бэна пробрал озноб, да и остальных, судя по побелевшим лицам, тоже, произнёс:
— Те, кто будут драться до своей очереди, лишатся права на землю на ближайшие два года.
— Да плевал я на твою землю! Вообще начихать!
Отпихнув помощников ведущего, из толпы бойцов выбрался вперевалку мужчина. Молодой и крепкий, голый по пояс, мышцы, как перетянутые шпагатами хорошие куски вяленого мяса, так и бугрились под кожей. С вызовом оглядев собравшихся, смутьян крикнул:
— Я сюда драться пришёл, а не за вашими подачками! Драться! Насмерть! Смекаешь, старый хрен?
— Бунтовщики будут иметь дело со мной, — склонив голову к плечу, предупредил Добромир и сделал шаг в сторону выхода.
У Бэна перехватило дыхание. Сидящие рядом шарахнулись. Леденец выпал из трясущихся рук дамы и поскакал по деревянному настилу.
— Спускайся, старикан! — подначил полуодетый, потрясая кулаками, демонстрируя завидную фигуру.
Он уже проскочил меж канатов, плюнул на всё ещё раскатанный свиток. Ведущий неодобрительно покосился, но с места не сдвинулся. Те, кто были у ног Добромира, раздвинулись, открывая прямой путь. Лисий Хвост сошёл на первый ряд, до канатов — только руку протяни. Остановился.
— Ха! Зассал старикан! — смельчак подпрыгнул и хлопнул себя по заднице.
Бэн знал этот оскорбительный жест и обиделся вместо наставника, который казался абсолютно спокойным, покачиваясь с носков на пятки в окружении жавшихся друг к другу у его ног испуганных людей.
— Добрый, может, не надо, а? А то в одном блоке будет на участника меньше. А мы так всё красиво поделили! — умоляющим тоном протянул кругленький человечек, накручивая усы-косички на палец.
Смельчак сложился пополам от смеха, солнце так и играло на вздувшихся мышцах спины и плеч. Наставник громко хмыкнул. Бэн почувствовал, как стало нечем дышать, лёгкие просто отказывались впускать в себя воздух. Дамы рядом хватались за грудь и горла, будто и их постигла та же беда.
— Да что ты городишь, кусок сала⁈ — хохотнул смельчак, выпрямляясь и показывая ведущему кулачище. — Свали уже! Дай мне нормально отметелить старикана, раз он такой борзый.
— А вы, юноша, видимо, не местный? — ласково сказал Добромир.
Бэн увидел, как наставник перестал раскачиваться, медленно отставил на носок левую ногу и отклонился, перенёс назад вес тела. Бунтарь, кажется, ничего не заметил.
— Да я в этой помойке первый раз! Я вас тут всех укатаю! Давайте! Все подходите! Кто смелый! Сейчас я быстро покажу, как надо!
«Юноша» поворачивался вокруг своей оси, гогоча, надменно глядя на гневные лица на трибунах. И это стало ошибкой.
Добромир перелетел через канат широким прыжком. Толчок в спину воздухом заставил смельчака обернуться. Молодое нахальное лицо застыло в немом крике. Вплотную над ним возвышалась погибель.
Бэн не видел удара, но услышал глухой и короткий звук, и рука наставника медленно опустилась, пальцы разжались. «Юноша» как подкошенный рухнул на колени, свесив голову на грудь, руки брякнулись по бокам ладонями вверх, между раздвинутых ног натекла большая лужа. Сходство с куском вяленого мяса осталось, да только с не очень свежим. Наставник отшагнул, взял бунтаря за шею одной рукой и поднял, показал застывшим молчаливым бойцам. «Сколько ж в нём силы?» — пронеслось в голове у Бэна.
Не повышая тона, Дракатри юга Добромир Лисий Хвост произнёс:
— У нас есть всего несколько правил. От вас требуется их лишь соблюдать. Неподчинение — смерть.
Он разжал пальцы, и бывший боец рухнул бесформенной кучей в собственную лужу.
— Кх-кх, — ведущий откашлялся, смотал свиток, вырвав кусок с плевком, и распорядился: — Уберите мусор! Раз у нас теперь на одного меньше, в последнем блоке будет сорок шесть участников и, как думаю, вы уже поняли, из них осталось только двое негодяев, напавших на Ерши. Сразу после уборки начинаем. Всё ясно?
Негромкое «да» разнеслось над набережной. Добромир вернулся на место. И только тут Бэн смог наконец-то нормально вдохнуть, да и остальные, судя по всему, тоже. Прямо смотреть на наставника ученик опасался, хотел отодвинуться, но застыл истуканчиком, как примороженный, потому покосился на суровый профиль рослого крепкого человека, будто увидел другими глазами. Да уж, несмотря на почтенный возраст, силы и ловкости Лисьему Хвосту было не занимать, и это откровенно пугало.
Четверо людей в серых шапках с трудом подняли смутьяна и выволокли за трибуны. Толпа расступилась, головы поворачивались к телу. Когда носильщики вернулись, ожидающие стали охотнее сдавать оружие, то и дело косясь на старика в лисьей шапке. Больше никто не перечил, не лез вперёд, все стали будто пришибленные, и это, как полагал Бэн, выйдет яркими эмоциями во время боёв.
— Раз меня перебили, — вдруг вспомнил ведущий, а готовые выйти на ринг застонали от очередной отсрочки, — скажу, что если остальные двое напавших на макаварца проиграют, будут казнены, а если победят, то отправятся по распоряжению городового на нашу морскую ферму сроком на восемь лет.
— Лучше б сразу убили, — пожала плечами дама, лишившаяся леденца. И её слова шепотками-эхом облетели остальные трибуны.
Городовой всё же решил поучаствовать в происходящем, хоть как-то показать, что он тут главный. Поднялся, одёрнул сюртук и, семеня, добрался до дальнего угла, где стоял барабан, а на нём колотушка, привязанная верёвочкой. Ведущий перекатился между канатами и махнул рукой. Городовой грохнул колотушкой по туго натянутый коже. Громкое «Пу-бум!» растеклось по полю и первые сорок семь бойцов ринулись на ринг, разбежались, держа дистанцию. Бэн жадно разглядывал людей — ни одного знакомого лица. Второй удар в барабан объявил начало боя.
Все дрались со всеми, налетали, сталкивались, с хрипом и рыком валили на землю. Держащих противников, как щиты, сбивали с ног другие и сами становились добычей. На ближнем краю огромная женщина со смоляными косами до пояса раскидывала мужчин как стихийное бедствие. Поверженные подскакивали, а кто-то — нет, — и бросались на даму, которая с восторженными взвизгами-воплями принимала удары, но тут же вминала противников в землю, безжалостно втаптывала, едва ли не прыгала на их спинах.
На другом краю вертелся невысокий парень. Он вёл бой с тремя ровесниками и, судя по довольным лицам, четвёрка была близко знакома. Ещё одна женщина, тонкая, изящная в струящемся платье подскакивала так высоко и так резко вбивала ударом ноги сверху в плечо людей в землю, что те больше не вставали, а лежали, раскинув конечности, как давешний смельчак.
Гневное «Пум-пу-бум!» заколотилось в уши собравшимся, и ведущий выкрикнул:
— Тридцать первый, на выход! Нарушение!
Двое в серых шляпах тут же скрутили мужика, багроворожего, тяжело дышащего, который нависал над парнем с разбитым в кашу лицом. Нарушителя связали, выкинули на трибуны, а он лишь оглядывался и щерил редкие зубы.
Тонкий девичий крик привлёк внимание всех. Это неподобающее бою платье подвело красавицу. Сразу трое дёрнули за подол и повалили женщину, насев сверху, не давая встать. А по тому, как безвольно болтались их руки, Бэн понял, что это обычная месть. Чёрнокосая рванула на помощь, но её сбили с ног. Целая гурьба розобиженных мужиков лютовала. Но зря.