Страница 11 из 83
И снова сапоги перед глазами. Резкий окрик. Хлопнувшая дверь.
— Тахиб, теперь он — твоя работа. Следи за ним, лечи, воспитывай, обучи грамоте, нашему языку. Не бить! Корми усердно, даже через силу. Оружия не давать. Он — Феникс. Если будет призывать пламя, отливай водой. Всё.
— Повинуюсь, мой господин!
Вторая пара сапог, застывшая на пороге, приблизилась. Тавира завернули в багряный плащ, подняли сильными руками и куда-то понесли. Ускользающим сознанием мальчик уловил слова принца:
— Ошейник не надевай. Просто будь рядом.
— Слушаюсь! — И уже тише, обращаясь к своей ноше, гвардеец проворчал: — Повезло тебе, парень. Хоть ты и дурной.
«Да уж… повезло… Лучше б я умер», — пронеслось в мыслях Тавира, перед тем, как он потерял сознание.
* * *
Оставшись один, принц Радонасский, Багриан Великолепный, достал из ящика стола платок, обтёр кинжалы, заткнул их в поясные ножны на спине и дёрнул шнур, через крюк в потолке уходящий вниз. В каюте под кабинетом едва слышно звякнул колокольчик.
Мужчина спрятал фляжку и колбу в потайной ящик, закрыл на ключ, надел тёплый плащ и меховую шапку. Под ней на столе оказалась тонкая книжица в переплёте из человеческой кожи, бледной, в редких родинках, по которой складывались в перьевидный узор изящные шрамы.
— Цевер, далёкий мой родич, наконец я пойму твои мотивы. Ведь теперь и я обзавёлся ручным Фениксом. А записи твои мне в том помогут.
— Звали? — обратился по-радонасски вошедший гвардеец в красном плаще.
— Прибери здесь и подлатай стол.
— Будет сделано!
Багриан вышел на палубу, бережно поглаживая обложку книжицы из кожи Айлаха. Все записи принц знал наизусть, но теперь надеялся открыть в них новое для себя и изменить своё королевство, как хотел того Цевер.
Глава 71
Переплетения
Рихард
Ветер трепал плащ цвета морской волны. Тот скользил по древку весла, что застряло между щитом и бортом, бился, наматывался, вспархивал — того и гляди унесёт. Рихард смотрел во все глаза, не смея предположить худшее.
— Лу! — крикнул он, рванулся вперёд, когда тряпичная птица, поддавшись воздушным потокам, порхнула прочь, закружилась и полетела над головой. Мальчик прыгнул, но не достал.
Нельзя было не достать! Ведь Лукреция только сшила для себя этот плащ, ткань для которого принёс Охор с одного из затонувших судов. Плащ стал подтверждением решения, обещания, общей историей на троих, доказательством существования острова-форта и великана на нём. Это всё было с ним, с Рихардом, по-настоящему, не в сказке, не во сне, не в легенде! Было! С ним и с Лу, с Лукрецией, которая куда-то пропала. Но она не покинула лодку — мальчик твёрдо верил в это.
Без раздумий Рихард вскочил на узкий борт, судно повело, качнуло, Феникса вместе с ней, но времени не было: плащ поднимался всё выше.
Жар прошёл по рукам, высушивая кожу, в локтях туго скрутилась сила, закололо, бока опалило огнём. Стремительный внутренний импульс. Толчок. Прыжок. Вверх! Всё выше и выше на огненных крыльях.
Ветер пихнул мальчика в спину. Потянувшись руками вперёд, Феникс доверился своей силе. И перья на крыльях окрепли. Огонь затвердел. Круговое движение плечами, и крылья поймали воздушный поток. Взмах. Радость полёта. Вернулись восторг, ликованье. Рихард не оборачивался. Он поднимался ввысь. Рывок — и пальцы сомкнулись на крае плаща.
— Ри-ихард! — услышал он вдруг, мотнул головой, перевернулся кверху тормашками, суча ногами. Ещё дрожали пламенные росчерки от крыльев там, где теперь оказался его голова. Мальчик вскрикнул от радости: далеко внизу, в наползавшем багрянце заката, в сине-зелёном море, на лодке, в тёмной двери надстройки светлым пятном светилась Лукреция. Она махала ему и звала.
— Ты была там? — выкрикнул он, и сразу на смену остаткам тревоги и азарту полёта пришло облегчение, как камень с души. И крылья, будто поняв, что исполнили долг, с хлопком растворились.
Недолгий вопль. Всплеск!
И лодка опять в стороне, но вверху, сквозь толщу воды в череде пузырьков. Рихард заколотил руками-ногами, путая себя плащом. Ледяное течение всасывало его, сносило в сторону, будто сговорившись с ветром. Мир темнел.
Толчок.
Снизу подхватили. Рихард распластался на жёстких полукруглых пластинах, вцепился в колючее, длинное, почувствовал удар спиной о поверхность, вода забурлила и разошлась. Воздух вперемешку с солёными брызгами попал наконец-то в горло. Мальчик открыл глаза…
— Да что ж ты будешь делать… — выкашлял он, глядя на лодку внизу. Та приближалась. Ближе, ещё. Феникс с трудом разжал пальцы, отпуская игольчатый гребень, скользнул на мокрую палубу, отфыркиваясь, сплёвывая воду, перевернулся на спину. С таким трудом добытый плащ шлёпнулся рядом. Мальчик крепко зажмурился, вновь ощутил смрадное дыхание в лицо и искренне улыбнулся: — Ну хватит уже, дружок. Спасибо за помощь.
Не открывая глаз, выпустил плащ, запретив себе бояться, выставил руки и коснулся прохладной гладкой чешуи. Звук, родившийся глубоко за ней, отдавался в ладонях вибрацией и раскатывался басовитым мурлыканьем. Кто бы мог подумать, что морской змей может так?
— Я назову тебя Блиц, — довольно произнёс Рихард и сел.
Голова немного кружилась. Но руки продолжали благодарно поглаживать монстра. Когда тот вдыхал, чешуйки чуть приподнимались, и под ними, холодными, с щербатыми краями, оказывались ромбики горячей, чуть пупырчатой кожи, мягкой и немного склизкой. Стоило их коснуться, как змей взмуркивал ещё громче, отчего судно сильно шаталось. Мальчик прислушался и различил тихий скрежет за спиной, словно зверь придерживал лодку хвостом. Рихард знал, что не ошибается, и продолжал ласково бормотать:
— Хороший, Блиц, хороший.
Мальчик медленно открыл глаза, когда в голове перестало шуметь, и тут вспомнил о Лукреции, развернулся на коленях в сторону надстройки. Девушка сидела внутри, забившись в темноту между ящиков с провиантом, лишь белые одежды выдавали её, да сорванная маска плавала у ног. Блиц и в самом деле придерживал лодку, но чуточку криво — носом выше кормы. Феникс последний раз погладил зверя, приподнялся. Чародейка подалась вперёд. Они смотрели друг на друга недолго и как по команде с радостным «Ты!» кинулись обниматься, прижались, покатились по палубе, хохоча и путаясь в мокрой одежде.
— Я думал, ты за бортом! Я думала, ты утонул! — одновременно заговорили они, стискивая один другого в объятиях.
Тяжело дыша, раскрасневшись, вдруг замерли. Лукреция нависла над Рихардом, уперевшись руками по обе стороны от его головы. Медленно наклонилась, губы её были полуоткрыты, глаза сияли.
— Не пугай меня так больше, — снова вместе сказали спутники.
Девушка рывком встала, поискала глазами маску, потянулась за ней.
— Не прячься, — попросил Рихард, и Лукреция подчинилась.
Радость встречи сошла с лица Чародейки, когда она оглянулась на нос лодки. Будто до этого не соглашалась видеть морского змея, будто надеялась, что огромная туша в чёрно-синих и рыжеватых чешуйках вдруг исчезнет, растворится, как её и не было. Но Блиц был тут.
Он высунул голову из воды рядом с лодкой, медленно шевеля плавниками и хвостом придерживая корму. Змей с любопытством смотрел на людей, полуприкрыв жёлто-карие глаза, между которыми, будто морщинка, протянулся белый, похожий на молнию шрам.