Сбежавшая королева

Внутри в нос ударил знакомый запах масляных красок и скипидара. Я не была здесь с тех пор, как пыталась закончить портрет матери Эдварда Слоана. Это было единственное произведение, которое никогда не придется дописывать.

Вероятно, со мной что-то не так, потому что уверенность в том, что Николай убил местную шишку и подстроил это так, что копы не пришли к нашей двери, должна была напугать меня, но этого не произошло. Как-никак я была женщиной, выросшей в окружении насилия. Женщиной, которая перерезала горло собственному кузену.

В конце концов, Николай был прав. Глубоко внутри мы не были такими уж разными. Может быть, я бы стала как он, если бы жила такой жизнью, какая была у него.

— Показывай, – позвал меня Николай из глубины студии. Он стоял у моих накрытых холстов. Тех, на которых был изображен он.

Я поспешила к нему, внезапно постеснявшись раскрыть правду о своей многолетней одержимости этим мужчиной.

— Нет, они плохие. Любительские, серьезно.

— Сомневаюсь. Покажи мне, королева бала.

Я упрямо покачала головой. Он быстро двинулся вперед, прежде чем я смогла как следует разглядеть его в тусклом свете. Его рука сорвала ткань с картины, стоящей на мольберте. Он замер, рассматривая ее.

Это была та, над которой я работала дольше всего. Темный лес окольцовывал кусочек ночного неба. Звезды мерцали в темноте, словно россыпи бриллиантов на бархате. Темноволосая голова была откинута назад, наслаждаясь зрелищем. На картине виднелся лишь затылок.

Николай долго смотрел на нее.

— Это история. Та, которую ты рассказал мне в тот день… в подвале.

Он кивнул, не нуждаясь в дополнительных объяснениях. Наше общее прошлое витало в воздухе между нами.

— Давным-давно, потому что именно так начинаются все хорошие сказки, жил-был мальчик. Он был лесным ребенком, а его единственными друзьями были деревья. По ночам он лежал на голой земле и считал звезды. Он был диким существом, и иногда всерьез подумывал о том, чтобы уйти дальше в лес и никогда не возвращаться в мир людей. Но в конце концов ему это так и не удалось.

— Почему?

— Потому что мальчик не был таким свободным, как животные, с которыми он играл в лесу. У него была клетка вокруг сердца.… без ключа. Он мог улыбаться, смеяться и притворяться настоящим мальчиком, но в глубине души он им не был. Внутри него, в том запертом месте, куда он не мог дотянуться, была дыра.

— Тебе не стоило рассказывать грустную сказку на ночь.

— Ах, но эта история вовсе не грустная. Однажды, когда мальчик вырос в мужчину, а сердце его стало чернее самой чистой смолы, он встретил девушку. Ту, которая тоже когда-то смотрела на звезды по ночам и мечтала о том, чтобы ее любили. Не имело значения, насколько ужасной и жалкой была его жизнь. Когда она улыбнулась, ему показалось, что впервые в его жизни взошло чёртово солнце. Он чувствовал свет на своем лице каждый раз, когда она смотрела на него.

Николай повернулся ко мне и притянул к себе. Он начал с легких поцелуев, одновременно приглаживая мои волосы назад.

— Ты уничтожаешь меня, ты в курсе? Никто не понимает меня так, как ты. Никто никогда и не пытался.

— Да, ну, я могу сказать то же самое. Ты видел меня, даже когда мне казалось, что я тону. Ты спас меня, – прошептала я ему в губы.

Это был тихий, интимный разговор, который должен был случится много лет назад, после всего, что произошло в Каса Нера. Но у нас было отнято так много.

— Ты сама спасла себя, София. Твоя жизнь здесь, счастливое детство Лео, твоя работа и дом.… ты спасла себя и нашего сына.

Он повел меня обратно к столику позади, прижимаясь бедрами к моим. Он был твердым; этот мужчина был совершенно ненасытным.

— Скажи, что любишь меня, – приказал он.

— Я люблю тебя.

— Скажи, что никогда не бросишь меня. – Еще одна команда, которая заставила меня улыбнуться.

— Я никогда не брошу тебя.

— Хорошо, потому что я никогда не позволю тебе. А теперь задери эту маленькую юбку, наклонись над столом и позволь мне любить тебя. Ты приняла душ сегодня утром, и мне нужно, чтобы ты снова пахла так, как я.

— Николай!

Позже, когда я была вся измотана и дрожала от удовольствия, мы направились обратно в дом. Он взял меня за руку, и мы пошли по траве. Николай напрягся, когда повернул к крыльцу. Нежная, интимная атмосфера испарилась, на смену ей пришло напряжение, которое исходило от каждого его движения. Он отпустил мою руку и вытащил из-за пояса пистолет. Страх сковал мне спину.

— Что случилось? – спросила я его.

Он приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчала, и мотнул головой в сторону двери. Я не заметила небольшую черную щель сбоку.

Она была приоткрыта.