Страница 21 из 41
— Такой милый песик!
Во взгляде Вероники — тепло и покладистость. Как в прежние времена. И всплыло в памяти давнее, волнующее. Захлестнула на миг томительная нега.
Сухов встрепенулся, с металлическими нотками в голосе проворчал:
— Мне пора бежать. А ты не обижай Приблуду. Пусть поживет у нас. Я постараюсь сегодня прийти пораньше. Если удастся.
Вероника оставила его обычные слова без внимания. Склонилась над рыжеватым щенком, ласкала его. Антону даже захотелось самому стать таким же рыжим, лохматым и бездомным.
Вечером Сухов убедился — собачонка действительно растет очень быстро. И не просто растет. Приблуда изменялся. Менялся цвет шерсти, менялся абрис мордочки.
— Что же из тебя вырастет, Приблуда?
— Тяв-ав-ав!
На следующее утро Сухов ушел из дома рано. Витасик с Аленкой подошли к маленькому песику, по очереди погладили его.
— Какой ты забавный! Как хорошо, что к нам приблудился! Мне с тобой почти так же хорошо, как с Антиком. Даже лучше, потому что ты живой, хотя и не умеешь разговаривать.
— Тяв! Гав!
«Я с самого появления на свет знал их язык. Я оказался неполноценным, и единственное, что заложено во мне в полной мере, — это желание жить. Может, мне все-таки удастся стать настоящим каром — во всем похожим на людей и одновременно во всем отличающимся. Какое это счастье — знать, кем ты станешь завтра, послезавтра, знать свое предназначение, ощущать развитый ум взрослого существа в маленьком тельце щенка…»
— Ты просто чудненький. Как же тебя назвать? Папа назвал тебя Приблудой, а нам не нравится.
— Гав!
— И тебе тоже не нравится? А как же тебя назвать?
«Я чувствую, как осыпается моя шерсть под их маленькими ладошками. Чувствую, как расту с каждой минутой, как меняются очертания моего тела…»
— Ну, мне нужно идти, песик. Аленку в садик отвести, а потом, до школы, обещал с товарищем встретиться. Завтра у нас контрольная по математике…
— Вечером мы с тобой поиграем, — весело перебила Аленка.
«И знаю, — каким стану завтра. Каждую минуту, каждое мгновение я становлюсь СОБОЙ. Сходит с меня моя рыжая шубка, моя шерсть. Прекрасно!..»
Возвратившись вечером домой, Вероника не сразу сообразила, откуда взялись рыжие клочья на полу, на столе.
— Витасик! — позвала она, — Аленка!
Но детей не было дома. Вероника, не раздеваясь, взяла пылесос, включила его, и тут ее осенило — это шерсть Приблуды. Заглянула в комнату Антона, где она оставила щенка. Его там не было.
Случайно открыла шкаф и испуганно отпрянула. В шкафу, свернувшись, спало совершенно голое, без шерсти, существо. Ребра под розовой кожей ритмично поднимались и опускались.
Вероника стояла бледная, обескураженная. Приблуда вздрогнул, открыл глаза и порывисто, как это обычно делал Антон, сел. Именно сел, а не встал на лапы, свесив передние конечности вдоль туловища.
— А-а-ав…
— Что случилось? — хрипло выдавила из себя Вероника. И тут же поймала себя на мысли, что обратилась к собаке. Даже мурашки пробежали по спине.
— Авава! — зевнул Приблуда.
Веронике показалось, что собака улыбается.
— Что? Чего ты хочешь? Что с тобой произошло? Как все это понимать? — бормотала Вероника.
— Авава. Вава.
Чудище подошло к пылесосу и правой лапой — Веронике вдруг привиделось, что лапа Приблуды чем-то напоминала человеческую руку, — нажало на клавишу.
Стараясь не смотреть на Приблуду, Вероника взяла пылесос и пошла к мусоропроводу, выбросила, брезгливо морщась, ком рыжей шерсти.
Когда Вероника вернулась, Приблуда сидел на ковре, по-восточному скрестив ноги, морда его почти не походила уже на собачью, застывшая без движений фигура напоминала древнего идола.
Веронике показалось, что она совершенно теряет чувство реальности. Галлюцинации?
Приблуда махнул лапой и выдавил из себя:
— Бавар-р-р-р. Вевер-р-рон…
Он вновь улыбнулся, разинув пасть. И тут же разом обмяк, будто увял, повалился на левый бок и закрыл глаза. Казалось, что он умер. Но Приблуда дышал. Ровно, глубоко. Он спал.
С чувством жалости, омерзения и невероятного удивления Вероника отнесла Приблуду в кабинет к Антону, положила в углу на плащ.
Вечером принесли мертвого кота Юпитера, Вероника открыла дверь, предполагая увидеть мужа и собираясь сказать свое равнодушно-традиционное: «Где ты был? Я звонила в клинику…» — хотя никогда она в клинику не звонила, даже радуясь порою, что он не торопится домой… Но в тот поздний вечер, когда Приблуда так напугал ее, Вероника с нетерпением ждала Антона.
У двери стояли дети из их двора.
— Простите, это ваш кот? — печально сказал мальчик. — Мы случайно нашли его за трансформаторной будкой.
Юпитер расслабленно, как пушистая тряпка, лежал на руках мальчика.
Из комнаты выбежали Аленка и Витасик. Аленка расплакалась.
У Юпитера оказалось прокушенным горло. Маленькая, едва заметная ранка на шее под шерстью, окрашенной кровью.
Антон Сухов вернулся домой очень поздно. Жена и дети спали.
Он тихо вошел в свою комнату, включил сеет и, повернувшись, остолбенел: за его рабочим столом сидел… Серафим.
Антон почувствовал, что его охватывает химерическое, жуткое состояние, как при встречах с Гиатой.
— Как ты оказался у меня?
— А ты не помнишь? Ты сам внес меня в эту комнату. Ты назвал меня Приблудой. Просто я немножко вырос с тех пор.
Темные круги поплыли перед глазами Сухова. Он пытался что-то понять.
— Ты не Серафим?
— Не знаю. Ты хочешь назвать меня Серафимом? Хорошо, я буду Серафимом. Спасибо тебе, что взял в свою комнату. Я погиб бы от голода, если бы еще немного полежал под дверью. Спасибо.
— Кто ты? — прошептал Сухов пересохшими губами, садясь на краешек дивана. — Как ты… Если ты к вправду… тот рыжий щенок… Как ты попал к моим дверям?
Ужас сковал его, и он уже не понимал, что говорит.
— Как попал? Не знаю. Но я все припомню. Завтра. Или чуть позже. А сейчас давай спать. Я хотел бы лечь с тобой. Можно? Мне не хочется спать на полу.
— Со мной?
— Да. Можно?
— Гм-гм… Сейчас я постелю. Подожди немного.
Антон вышел из комнаты медленно, но, как только прикрыл дверь, бегом на цыпочках кинулся в комнату Вероники. Не включая света, тронул ее за плечо. Она сразу проснулась.
— Антон? Наконец-то! Ты всегда так поздно приходишь… — В ее голосе, к большому удивлению Сухова, не было раздражения, звучали полузабытые, но так знакомые ему нотки… Как в пору их молодости. — Ты заходил уже в свою комнату?
— Да.
— И видел Приблуду?
— Да.
— Испугался?
— Расскажи, что тут произошло у вас.
— Я пришла с работы. Первое, что заметила, — клочья рыжей шерсти по всей квартире.
И Вероника рассказала see по порядку. И о Юпитере.
— Ты давно его видела?
— Кого?
— Приблуду.
— Говорю же тебе, что он уснул, и я положила его в твоей комнате. Это было вечером, в шесть.
— И после этого ты не заходила в комнату?
— Я боялась, Антон. Очень боялась. Даже дверь закрыла на ключ. И детям запретила входить.
Вероника долго не могла попасть ногами в пушистые тапочки.
Ручка двери казалась непривычно холодной.
Серафим сидел за столом и что-то рисовал на листке бумаги.
— Кто это?!
Вероника застыла на пороге, побледнела.
Сухову показалось, что и за прошедшие несколько минут Серафим еще подрос.
— Это он?
Сухов кивнул.
— Как же это, Антон? Как же это?!
Вероника вдруг закричала и бросилась бежать, но, запутавшись в длинной сорочке, упала в коридоре. Тело ее содрогалось, как от рыданий, но глаза были сухими. Антон подбежал, зажал ей рот ладонью.
— Детей разбудишь.
А она смотрела на него блуждающими глазами и, когда он убрал руку, начала бессмысленно повторять:
— Как же это, Антон? Как же это?!
— Я понимаю не больше тебя. — Сухов старался сохранить на лице маску беззаботного спокойствия. — Но ты успокойся. Разве так можно?!