Кешбэк из поцелуев.

Завтра девочки приедут из лагеря, и я их обниму и расцелую. И всю эту бодягу через месяц я забуду, как страшный сон. Писать роман и снова пропускать через себя все события последнего месяца совсем не хотелось. Я смело глядела в будущее и предвидела беззаботную, насколько это возможно, жизнь работающей мамы и любящей и любимой супруги.

По дороге домой мы заехали к моим родителям. Гулять так гулять! Суббота для того и дана, чтобы шляться по гостям. Мы тихо зашли к ним в квартиру, было не заперто. Наверное, отец пошёл кормить поросёнка или травки подкосить для Бурёнки. Мать ахнула, вскочила с дивана, где наслаждалась сериалом про любовь.

— Что ж вы так, без звонка? Я бы пирогов напекла! — Она кинулась на кухню собирать на стол. Я отправилась помогать. Ну, помогать, это громко сказано, пожалуй, я только толкалась в их маленькой кухоньке и только везде мешала. Мать сунула мне в руки поднос с тарелками и ложками, и я упорхнула в столовую. Мамочка и не могла себе представить, как мне трудно было без неё, никто так не понимал меня, никто не мог дать нужного совета, никто не мог быть ближе и роднее.

Мама уже разливала половником окрошку из красивой супницы по тарелочкам. Ух, люблю её готовку! Она чистоплотная и очень трудолюбивая и талантливая хозяйка. Её голос журчал неторопливо и участливо:

— Скоро отец придёт отдохнуть. Косит на дальней полянке. Нынче трава высокая, сочная. Ну, и молоко вкусное, кому налить?

— Мне, мне стаканчик! — Петюньчик всегда обожал молоко от Бурёнки, его приятный сладковатый вкус с умеренной жирностью приводил мужика в экстаз. Я больше любила простоквашу и оладушки на ней. Мамины добрые глаза лучились от счастья. Хлопнула дверь, пришёл отец, и мама побежала заботиться о муже.

Нет, я не буду грузить её своими проблемами. Меньше знает, лучше спит. Не желаю, чтобы мама беспокоилась обо мне больше обычного. Пусть заботится об отце и перезванивается с моей сестрицей из Владивостока. Там климат похожий на наш. Сестрёнка выучилась на врача и ломанулась на другой край света за романтикой, за романтикой и за запахом тайги. Детей у неё не случилось, но рядом находится мужчина с родственной душой. Мамочка скучала по вольной самонадеянной врачихе, а я скучала по мамочке. Скучаю по дням, когда была юная и беззаботная и проживала в родительском гнёздышке. Хотя я сейчас нахожусь в той самой гуще событий, о которой мечтала в старших классах, о делах, происходящих вокруг меня, и мне не о чём жалеть и плакаться, моим успехам в карьере и личной жизни можно даже позавидовать, я неосознанно время от времени хочу вернуться под материнское крыло.

— Мамочка, я так тебя люблю, — вырвалось из моих уст признание совершенно неожиданно и вполне естественно. Мать глянула на меня насторожённо и слегка нахмурилась:

— У тебя всё в порядке?

— Да, да, конечно.

— Девочки здоровы?

— Да, здоровы и шлют тебе пламенные приветы. Скоро навестят.

Мама поманила меня на кухню за десертом:

— Ты сегодня сама не своя. Что происходит?

— Да всё нормально. Я просто соскучилась.

— С Петром, я вижу, помирились. Это из-за него ты целый месяц пряталась от меня и от отца и даже не звонила?

— Да, мама, — я кивнула. Что я ещё могла рассказать? Про параллельные миры? Курам на смех! Мамочка милая моя, у неё прибавилось морщинок, она выглядела усталой. Или я раньше была невнимательная? Сколько боли я ей причиняю своим равнодушием и эгоизмом? Никто не знает, и я не знаю. Сама я уже давно являюсь родительницей, а то, что я ещё для отца и матери вечный ребёнок, забываю. Надо чаще заезжать на чай, дарить мелкие пустячки и, хотя бы изредка, звонить. Сколько той жизни осталось? Я представила свою жизнь без родителей и нервно передёрнула плечами. Вот они живые, весёлые рядом и вдруг их не станет. Б-р-р! Не хочу и думать про эту возможность. Да это неизбежно, но пусть будет как можно позже. Это в детстве кажется, что родители будут жить вечно, да и я себя ощущала несокрушимой. Я ещё не старею, но уже довольно в зрелой форме. Мамочка стареет, и я это замечаю. Только глаза, большие красивые голубые глаза с зелёными лучиками внутри остаются молодыми и задорными. Её крупноватый чувственный рот не всегда расплывается в улыбке, умеет быть и строгим, и требовательным. Как бы мама не притворялась злючкой, она всё равно была самым добрым человеком на свете. Она часто хмурилась, беспокоилась о нас, двух дочерях.

Только я вспомнила о своей сестрёнке, как она вечером и позвонила. Светик мой, Светлана, сестричка моя единственная и горячо любимая, с прозорливым прозвищем Лучик, мною же и данным. В детстве я её дразнила «Лучик солнца в тёмном царстве». Вот Лучик в полночь и пищал в трубку:

— Машка, ты что с Петей разводишься? Совсем охренела?

— Нет, не развожусь, у меня всё в порядке. Кстати, Петечка под боком сопит в кроватке. Подожди, я хоть на кухню выйду, а не-то разбужу дражайшего.

— Я давно пыталась тебе дозвониться, а ты всё скидывала вызов, не желала общаться. Что за дела?

— Светка, не зуди! У меня были проблемы и вообще это не телефонный разговор. Не хочу тебя грузить, у тебя своих забот предостаточно.

— Ха, заботится она обо мне! Это твой Петька обо мне заботился, или о тебе заботился, когда пьяный набрал меня и полчаса рыдал в трубку.

— И что он говорил?

— Да жаловался на тебя, что вредничаешь. Рассказывал, что ты то на шею вешаешься и трахаешься в прачечной на стиральной машине, а то врезала в свою комнату замок и запираешься каждую ночь, словно тебя кто-то украсть надумал. Как-то пальцем не давала к себе притронуться всю неделю.

— Что? И такое было?

— Да выл на все лады, что ты к нему охладела и чемоданы собираешь, чтобы уехать.

— Куда уехать?

— Я не поняла, но кажется куда подальше. Ты с ним давно помирилась?

— Да не очень. Недельки две, наверное, дышим в унисон. Петюнечка доволен.

— Не знаю, не знаю, довольный он мне не названивает.

— Стесняется. Он тебя редко видел, стыдно плакаться сестре жены.

— Ах, он у тебя скромница и умница! И только пьяный способен жаловаться родне. А так у вас всё хорошо?

— Ага всё замечательно, Петька только иногда нагличает, сдёргивает на ходу с меня трусики и тащит до ближайшего дивана.

— И такое бывает?

— Ну, ты же взрослая обременённая любовником девушка. Ты меня понимаешь, я тоже иногда люблю пошалить.

— Как врач советую шалить почаще, полезно для здоровья. Звони как-нибудь, не забывай! Зимой в отпуске буду, заеду на недельку.

Света отключилась, а я включила чайник. Надо всё обдумать. И когда это мы с Петькой занимались сексом в прачечной? Что-то я никак не припомню. Кого же это Петька тискал и ублажал на стиральной машине? Вот мерзавец! Это он теперь такой угодливый и милый, потому как грехи свои замаливает? Так и я не без греха.

В задумчивости пивнула чайку и отправилась спать. Утро, как известно, вечера мудренее. Не успела добрести до кровати, как снова звонок. Ой, Алинка!

— Привет, Солнышко! — вырвалось у меня. Я резво сгалопировала обратно на кухню. Присела на ещё не остывшую после моего тела табуреточку. Алинка плакала навзрыд:

— Мама! Ма-ма!

— Да что случилось? — задёргалась я. Обидели ребёнка! — Кто тебя обидел?

— Ты, мамочка. Ты и обидела, — всхлипывала судорожно Алина.

— Я? Как я могла обидеть свою девочку? Я же люблю тебя больше жизни! — На едином дыхании выпалила я скороговоркой.