Страница 74 из 103
Хочу мирной рутинной жизни под мирным небом над Русью! Родные кудрявые облака величаво проплывали над полями пшеницы, ржи, льна, овса и даже гороха. Ах! И это всё моя Родина! А дома всегда хорошо, дома и стены помогают.
Обед прошёл в тихой семейной обстановке. Я приготовила салат овощной и очень лёгкий, а также тушёную репу под пряным соусом. Петюньчик слегка поморщился, взглянув на репу, но тут же засиял, когда я ему добавила в тарелку жареные шпикачки. Потом мы сытые в обнимку смотрели комедию про комбайнёров. Я видела её раньше, но эта вещь стоила того, чтобы её ещё раз внимательно продегустировать. Завтра на работу! Эта мысль наполняла меня блаженством сродни сексу, как наполняется гелем воздушный шарик. Предвкушение моего завтрашнего командирского появления и диктаторского голоса щекотали мой животик, как бабочки любви. Что ещё для счастья надо? Но почему от тоски сжалось сердце? Мама… Мамочка, мамуля. Надо ей срочно позвонить.
— Да, дорогая.
— Я так по тебе соскучилась, мамулечка!
— Я тоже по тебе соскучилась, — голос мамы был растерянным.
— Ну, как вы там с папой живёте, не болеете?
— Да всё у нас хорошо. Я же тебе вчера звонила, и мы поговорили.
— Так это было вчера, а сегодня мне очень захотелось тебя услышать. Как-нибудь заеду к тебе на обед и поболтаем, как прежде.
— Как прежде? Весь месяц ты избегала меня, юлила при разговоре, завралась совсем. Вы с Петей поругались? Говори мне честно, не таясь.
— Уже помирились. Прости меня, мама. Я не хотела тебя расстраивать, не хотела тебя втягивать в наши дрязги.
— То-то же! Вы с Петей прекрасная пара, и будет очень жаль, если вы разбежитесь, — ответила мама осторожно.
— Да у нас всё хорошо, подурили и успокоились. Чувства вновь вспыхнули, и мы сейчас проживаем второй медовый месяц. Петечка такой внимательный, такой нежный.
— Ну, вы даёте! Как дети малые с ума сходите. Кризис среднего возраста у вас, что ли?
— Не переживай за нас, мы справимся со всеми напастями. Ну пока, мамочка, до встречи!
Звякнула Алине:
— Алинушка, солнышко! С тобой всё в порядке?
— Мама, мы же договорились, что недельку побудем с Алёнкой самостоятельными, как взрослые. Летний лагерь — это же не конец света! — Голос дочери звучал немного сердито.
— Вы же мои доченьки, мои крохотулечки, цветочки моей жизни, — мой голос дрогнул, а глаза сами собой принялись наполняться слезами.
— Ты что плачешь? Мама, ты же нас спокойно отпустила, без истерик. Что вы там с папой пьёте? Вино, пиво, водку? Закусывай поплотнее, а папе приветик от меня и от Алёнки! — На этой бодрой ноте нахалка отключилась. Я умылась. Как быстро растут дети! Кто бы мог подумать, что услышу такое от дочки? Давно ли я им косички плела, бантики завязывала? Как я ненавидела гладить школьные формы и кружевные фартучки!
Я снова вспомнила, что завтра отправлюсь на любимую работу, и сразу возник вопрос — что я на себя надену? В чём я буду смотреться королевой колхоза? Открыла шифоньер в своей девичьей светёлке и застыла в недоумении. Как это можно носить? И которая из «шмонек» забила мой шкаф несочетаемыми ляпистыми шмотками? Да ладно, что-нибудь соображу. А мои-то классические вещи куда делись? Неужели рученьки поднялись на святое и на помойку снесли? Теплилась ещё быстрая мыслишка о редко используемом чердачном помещении. Вдруг моя одежда переселилась туда? Я почапала в глубокой задумчивости на чердак. Там в углу нарисовалось несколько новых незапылённых коробок. Неужели оно? Да скучновато я одевалась вплодь до последних событий, но ничего, добавлю к проверенной временем классике яркую нотку из последней коллекции одежды, и всё будет путём. Я бодренько сделала несколько набегов на чердак и сволокла все эти коробки в свою комнату.
Конечно, можно было привлечь к тяжкому труду грубую мужскую силу в лице Петюнечки, но как бы я ему объяснила это переселение. Сказала бы, что это каприз престарелой девушки? Вот бы супружник поиздевался вволюшку надо мной! Не желаю быть осмеянной, особенно сегодня! В порыве усердия, я нечаянно прихватила старую пыльную коробку с непонятным содержимым. Любопытство пересилило брезгливость, а также природную лень, прежде чем стащить коробочку снова наверх по лестнице, открыла и с наслаждением порылась в старых забытых вещах. Это ещё от моей бабушки осталась коробочка полная тетрадок со стихами и рассказами. Давно хотела разобрать и изучить и даже по возможности лучшие произведения напечатать в местной газете, да всё времени не хватало. Ну-ка, ну-ка.
Почему?
Почему я такая несчастная?
Горя выпита чаша до дна.
Почему моя жизнь неудачная?
Как былинка я в поле одна.
Молодой я была симпатичной.
И парней выбор был неплохой,
Но судьба оказалась коварной,
Не на радость тот выбор был мой.
Почему же работу я в школе оставила
четвёртый свой класс выпускной?
Верно очень я в счастье поверила,
да прельстил меня город с Невой.
Счастье чуть-чуть улыбнулось,
утекло, как весенний поток.
Через два месяца в командировку годичную
муж уехал на Дальний Восток.
Почему не вернулась обратно?
С тремя золовками жить нелегко,
да дала я ему обещанье,
как вернётся, здесь встречу его.
Больше года на Дальнем Востоке –
на квартиру он деньги копил.
В наше счастье семейное верил,
он любви постоянство хранил.
Этот год для меня был тяжёлый,
нелегко в семье жить,
где не любят тебя и с тобой не хотят
говорить.
Возвращаться с работы не хочется,
когда знаешь, что дома не ждут.
О тебе ведь никто не заботится,
сознаёшь, что ты лишняя тут.
Только весточки Дальневосточные
успокоят, согреют теплом.
Все невзгоды, тревоги семейные,
как под вешним растают лучом.
В декабре 35-го года получила от
мужа письмо,
что конец скоро нашей разлуки,
вместе будем встречать новый год.
Почему мы не встретили вместе
наступающий тридцать шестой?
Конец настал уже нашей разлуки,
но покрыто кругом было льдом.
Почему, почему мы расстались?
До сих пор не могу я понять.
Мы любовь, как святыню хранили.
Как могли мы её потерять?
Мы любовь, как святыню хранили.
Как могли мы её потерять?
Верно лютая злоба людская
оказалась сильнее любви.
Помогла им колдунья лихая,
напоила настоем травы.
С Ленинградом рассталась легко я,
Опостылел мне город тогда.
Все тревоги и горе, и слёзы
я хотела забыть навсегда.