Долина теней

Глава 1 Свобода

And I to my pledged word am true,
I shall not fail that rendezvous.

Экран потух, и с заключенного сняли шлем. Без привычного «речевика» в ушах чуть звенело. Стоявший в центре камеры мужчина с обритой головой кивнул помощникам. Высокий воротничок его черного пиджака так сильно врезался в горло, что казалось, вот-вот задушит. Пока охранники отключали порты ви-коннектора, маленького, не больше трех миллиметров в диаметре разъема за левым ухом, бритоголовый зачитал.

- Макс Август Валенштайн, с сегодняшней даты вы считаетесь полностью отбывшим свой срок. В ваш ай-ди уже внесена запись об освобождении, а ваши личные вещи будут возвращены. В рамках программы реабилитации бывших заключенных Республика так же предоставит вам рабочее место, согласно вашему социотипу, сроком на три месяца.

Он щелчком сложил экран планшета, с которого читал, и убрал в карман. Кивнул охране.

- В триста двенадцатую его, сначала.

Полностью скрытые под черной броней охранники заканчивали возиться с креплениями кресла и помогли Максу встать. Он с любопытством заглянул в глухое забрало шлема охранника, надеясь впервые за пять лет увидеть свое лицо, но матовая поверхность ничего не отражала. Поддерживая за локти, они помогли ему встать. Макс был на голову выше охранников и вполовину шире в плечах, так что это было непростое дело. В пальцах до сих покалывало от электрических разрядов, которые должны были поддерживать его мышцы в тонусе, не давая развиться атрофии, и такая профилактика оказалась полезной - даже спустя столько лет он чувствовал, как быстро возвращаются силы в организм.

Охрана завела его в кабинет и осталась снаружи. Маленькая, ничем особым не примечательная комната в тюремных серо-желтых тонах. Стол, пара стульев. За одним уже сидел мужчина в форме старшего офицера армии. Он был такого же телосложения, что и Макс, разве что чуть полнее, да лет на тридцать старше. В них обоих было что-то неуловимо схожее, хотя они и не были родственниками.

- Здравия желаю, господин майор, - Макс хотел, чтобы это звучало насмешливо, но, возможно, получилось слишком жалко.

- Присаживайся, сынок, - офицер кивнул.

Макс сел и почувствовал, как с непривычки гудят ноги, даже после такой короткой прогулки. Все же, он почти пять лет ими не пользовался. Майор закурил и протянул сигарету Максу. Пепельниц не было и они смахивали пепел прямо на пол.

- Поздравляю с освобождением, - наконец нарушил тишину офицер.

- Спасибо.

- Ещё помнишь меня? – в его голосе звучало подлинное сомнение.

Просидеть пять лет в си-шлеме – тут у кого хочешь кукушка поедет. В армии ходили слухи, что даже от меньших сроков люди превращаются в подобие овощей, не помнящих ничего и никого и только пускающих слюни. А потом им выдают дзета-винтовки и создают ударные батальоны. Байка. Наверное.

- Помню.

- В общем, я ходить вокруг да около не буду. Армии нужны такие люди, как ты, Макс.

- Помню, - продолжил Валенштайн. – Как я умолял закончить мой контракт досрочно. Помню, как вымаливал отпуск. Помню, как вы слали меня к черту, каждый раз. Все это я прекрасно помню.

Майор смущенно кашлянул.

- А что я по твоему должен был делать, солдат? У меня есть инструкции, и я следую им. Это – мой долг. Четко выполнять порученное мне. Я не могу по своей воле отпускать каждого, кому захочется полгодика погулять по гражданке, ты понимаешь?

Макс плюнул на пол.

- Долг, инструкции? Нельзя взять и всех выстроить под один шаблон, майор. Каждого человека и каждую ситуацию не уровнять – отрежешь лишнее. Оправдания твои железны, логичны. Как потроха у робота. И ты сам такой же. Нет лишних эмоций, нет сочувствия. Ничего. Только инструкции.

- Это был мой долг – отказать тебе. Думаешь, я сам получаю какое-то удовольствие от этого?

Макс промолчал. Майор пару раз постучал по столу, вызвав на него голо-проекцию личного дела лейтенанта Валенштайна.

- Сам понимаешь, ни в звании, ни в наградах мы тебя восстановить не можем… Но сделаем все со своей стороны, чтобы ты пошел по карьерной лестнице быстрее, годик в штрафном, потом ещё пара лет и обратно до лейтенанта, там подсобим с награждением…

Макс потянулся, поводя онемевшими плечами. Затушил сигарету об стол.

- Знаете, господин майор, у меня срочные дела.

Тот с недоверием посмотрел на него.

- Какие ещё дела?

- Понимаете, очень хочется поесть лапши. Чувствую не съем сегодня острой лапши – точно кого-нибудь убью.

- Что? Лапши?

- Ага. Её самой.

Сигарета в руке майора прогорела уже до фильтра и теперь жгла его протез руки.

- Солдат, о чем ты?

- Я больше не солдат, - сказал Макс.

- А кто ты? Чем ты собрался заниматься в гражданской жизни? Станешь вышибалой у какого-нибудь бандита, вот – вся твоя карьера.

- Ну, почему же. Может, я чувствую в себе задатки художника.

Майор понял, что над ним издеваются, и лицо его налилось кровью

- Родина вырастила тебя, как солдата, вскормила тебя. И где твоя благодарность, Валенштайн? Плюешь в кормящую руку?

Макс встал, уперся кулаками в стол.

- Где была, эта кормящая рука, когда я умолял отпустить меня из армии? Где она была, когда все, в чем я нуждался – добиться справедливости? Где? Родина вскормила меня? Благодарность? О, я уверен, бычок на бойне тоже очень благодарен за кормежку, пока не поймет – что из стойла у него только один путь.

Он отшвырнул стул в сторону и постучал в дверь, вызывая охрану.

Его проводили в следующую комнату с надписью «Выдача личных вещей». Он приложил указательный палец к сенсорной панели, она считала его ай-ди с вшитого под кожу пальца чипа, и из открывшегося лючка выехал небольшой ящик. Макс забрал коробку и лючок закрылся. Никаких подтверждений не требовалось. Машина не ошибается, а если что-то из ваших вещей пропало – можете идти к черту. Макс отошел в сторону и, чувствуя странное наслаждение, снял оранжевую тюремную робу, оставшись в одних трусах. Потянулся всем телом, чувствуя, как под татуированной кожей перекатываются бугры мышц. Затем приложил палец к панели на ящике, подтверждая личность, и крышка откинулась в сторону. Макс натянул армейские брюки и ботинки с высоким берцем, черную футболку и старую коричневую кожаную куртку. Со дна ящика вытащил гладкий серебряный перстень и, на секунду заколебавшись, все же надел на указательный палец левой руки.

Он провел пальцем по гладкой поверхности кольца и на нем проступил портрет девушки. Макс долго разглядывал его, не мигая.

- Я все помню, Кэтрин, родная, - сказал он тихо. – Я ничего не забуду.

Смахнул пальцем, закрывая картинку. Заглянул в ящик. Там оставались только зажигалка и мятые полпачки сигарет без фильтра. Он кинул оранжевую робу в опустевший ящик, пинком отправил его в дальний угол. Достал мятую сигарету и закурил. Организм отвык от крепкого табака и голова чуть закружилась. Пригладил ладонью светлые волосы, выстриженные под «могавк», затем потер подбородок. Щетина не отросла и на сантиметр за эти годы.

«Интересно, они меня там брили, что ли, или в стазисе биологические процессы заторможены?»

На выходе его встретил тот самый бритоголовый, который меньше часа назад зачитал приказ об освобождении.