Страница 69 из 76
Когда Хлоя снова заговорила, в ее голосе сквозили паника и страх, и она ненавидела себя за это. Нет.Нет.Она ненавиделаегоза это, за то, что он доказал: все ее опасения ненапрасны. Конечно, он не стал бы так делать.
– Рэд. Не надо.
Тишина. Обжигающая тишина.
– Если ты можешь вот так просто уйти, – в отчаянии сказала Хлоя, – то катись к чертям и не возвращайся!
Грохот двери сотряс ее до костей.
Внутри нее что-то сломалось.
Как только Рэд вышел в коридор, нечто заставило его разум вернуться назад в тело. Последние десять минут он словно наблюдал за происходящим со стороны, порхая над самим собой, словно призрак. Наблюдая, как все рушится. Ощущая отголосок своей собственной боли, будто она принадлежала кому-то другому. Теперь он чувствовал все сам, словно Бог только что лично ударил его под дых.
Стены Хлоиной квартиры медленно смыкались вокруг него, ее прекрасный убитый горем взгляд удушал, но теперь Рэд вышел и чувствовал себя спокойным, опустошенным и ослабевшим. Он прислонился к ее двери, не в силах сделать новый шаг, и медленно опустился на пол. Мир подернулся дымкой ярко-белого, смешивавшегося с кроваво-красным, но, когда Рэд прижал ладони к линолеуму, его холод помог ему сконцентрироваться. Рот онемел, будто принадлежал кому-то другому. На языке был привкус меди, напоминающий кровь. Кожа взмокла от пота и липла к одежде, а он этого даже не заметил.
Ему было страшно. Он осознал это резко, одновременно удивленно и покорно. Ему было страшно, и это злило его, как гребаное бешеное животное, отгрызающее свою же угодившую в капкан лапу. Но эта мысль раздражала, и Рэд поймал себя на том, что хмурится, исправляя негативный посыл.Я не зверь.Потом он повторил это вслух, потому что доктор Мэддокс вечно талдычила про осознанность и мантры.
– Я не животное, – прошептал он, и его голос растворился, словно дым. – Я не животное.
Что дальше? Он сказал себе что-то позитивное, и теперь… теперь надо найти что-то, на чем можно сконцентрироваться. Вот так. Рэд выбрал первое, на что упал взгляд: противоположную дверь с царапиной, которую ему надо закрасить. Точно. Он уставился на черную отметину на фоне красной древесины и повторял собственные слова, как молитву. Лучше бы этой гребаной двери не открываться, потому что Рэд сейчас не в той форме, чтобы разговаривать с жильцами. Или с кем угодно вообще. Некоторое время он посидел наедине со своими мыслями.
– Ладно, – наконец пробормотал он. – Ладно, Рэд. Что это сейчас такое было?
Хлоя манипулировала им – вот что. Она манипулировала им, прямо как Пиппа. Вот только эта мысль, еще пять минут назад казавшаяся такой рациональной, теперь выглядела абсолютно нелепой, потому что Хлоя совершенно не походила на Пиппу. И Рэд знал, что это его собственная мысль, потому что она уже тысячу раз приходила ему в голову. Эти отношения не походили на предыдущие. Никто не морочил ему голову.
Железный обруч, сомкнувшийся вокруг грудной клетки, немного ослаб.
Рэд взял правую ладонь в левую и потер ноющий шрам. Голова тоже ныла. Слова застряли в сознании, как колючая проволока, разрывая все, к чему прикасались. «А я сделаю вид, что никогда тебя не встречал. И хрен с этим».
Он так и сказал. Это уже казалось сном или даже кошмаром, но нет – он сам так сказал. И на языке, и в голове эти слова казались ужасно неправильными. Потом они закрутились, завертелись, изменились. Он услышал Хлою, словно впервые: «Я добавила тебя в список, потому что ты важен».
Когда она сказала ему это, оно прозвучало как полная хрень. Как те бредовые оправдания, которые вечно придумывала Пиппа, вот только Хлоя не Пиппа, Хлоя не Пиппа, Хлоя не Пиппа – и она сказала, что это недопонимание. Не типа «Ты слишком тупой, чтобы понять», даже если именно это он и услышал. Нет: она умоляла его дать ей гребаный шанс. Просила подождать. Возможно, она говорила ему правду. А он ушел. Обошелся с ней дерьмово и ушел.
Рэд уронил голову назад, ударяясь о дверь. Черт, черт, черт!
– Хлоя? – окликнул он хриплым голосом, нервно стискивая руки.
Последовала пауза, длившаяся целую вечность. Потом из-за двери раздался голос, полный слез:
– Чего тебе надо?
У Рэда разбилось сердце. Просто на хрен разбилось. Как он вообще мог подумать, что она стала бы?.. Но тут он вспомнил, как. Вспомнил отчаянно охватившую его панику, подавившую все логические соображения и воскресившую в памяти отравленные эмоции. Теперь он должен был объяснить ей все, исправить этот монументальный косяк.
Поскольку, что бы он ни подслушал, во что бы он ни поверил, он знал, что Хлоя не использовала его. Просто знал.
– Черт, – сказал он. Потом, потому что от этого ему стало немного лучше, повторил: – Черт. Прости, Пуговичка. Я… я психанул.
Рэд услышал какой-то приглушенный всхлип, но голос Хлои на этот раз прозвучал сильнее, с ноткой стали:
– Я заметила.
– О боже мой, Хло! Я мудак. Я такой мудак!
– Да, обалдеть какой.
Тот факт, что она вообще с ним разговаривала, вселил в Рэда надежду. Золотистая и сияющая, она плескалась у него внутри, мешаясь с горьким послевкусием страха. Его замутило. Он проигнорировал это:
– Можно мне войти? Мы можем поговорить?
Она ответила моментально:
– Нет.
Рэд не удивился. Ее слова отчетливо всплыли в голове, приглушенные звоном в ушах. «Если ты можешь вот так просто уйти, то катись к чертям и не возвращайся». Он мог бы сказать ей правду – что это было вообще не просто, что это был единственный вариант, что он хотел обернуться и коснуться ее, но ему было чертовски страшно, – вот только он не думал, что это что-то исправит. Потому что, с точки зрения Хлои, он просто ушел.
Полное осознание этого факта потрясло Рэда настолько, что у него заклацали зубы. Он ушел.
– Хлоя, – сказал он дрожащим от всего его отчаяния и сожаления голосом. Он закрыл глаза и пропустил пальцы сквозь волосы. – Я не знаю, что случилось. Нет, знаю. Я облажался, и мне очень жаль. Я запаниковал и не мог толком думать, но…
– Я знаю, – перебила она. На секунду его сердце неуверенно подпрыгнуло. Но потом Хлоя продолжила: – Я знаю, Рэд. Я понимаю. Но… но я думаю, нам не следует больше встречаться.
И в этот момент он по-настоящему понял, что значитопустошение. Он словно стал землей, на которую упал громадный астероид, – сбитой с оси, обожженной, задыхающейся и превращенной в пустыню.
– Хлоя, нет! Пожалуйста! Я пытаюсь…
– Дело не в тебе, – твердо сказала она. Что явно не могло быть правдой, вот только… только голос у нее был уверенный. Спокойный. Сдержанный, будто слезы, которые Рэд слышал всего мгновение назад, он вообразил. – Дело во мне, – продолжила она. – Я так не могу. Потому что мы всего лишь люди, и, когда я споткнусь или споткнешься ты, будет так же больно, а я просто не могу так. Немогу. Я должна была понять, что не готова к такому. Когда ты ушел…
Она так резко вдохнула, что Рэд буквально услышал это. Этот вдох нарисовал в его голове картинку: Хлоя, милое лицо залито слезами из-за него, мягкий рот превратился в твердую линию, удерживающую ее от всхлипов. Эта мысль принесла ему настоящую, физическую боль. У него заныли руки – не из-за шрама, но из-за того, что ему было отчаянно необходимо коснуться ее.
Но она больше не хотела его прикосновений.
– Когда ты ушел, – сказала она, собравшись, – у меня внутри словно что-то сломалось.